Опричнина в современном обществе воспринимается как явление исключительно негативное – результат помешательства царя, которому везде мерещились измена и заговор. Тем не менее многие отечественные историки видели в опричнине прогрессивные тенденции.

Режим чрезвычайного управления

Прежде чем вести разговор об опричнине следует остановиться на эпохе, ее породившую. Россия Ивана Грозного – страна, которая только начала расширение своих границ и обретение могущества. А пока – это скудные земли Нечерноземья, лежащие в северо-западной части Евразии; редкое и разрозненное население, которым трудно управлять; опальные города, где не раз вызревал очаг смуты; отсутствие выхода к Балтийскому, Черному и Каспийскому морям, и, как следствие, к мировым торговым путям; разорительные набеги кочевников с юга и востока, а также непрекращающиеся войны за территорию со Швецией, Польшей и Литвой.

Иван IV искренне верил, что только неограниченная власть монарха поможет навести порядок в этих суровых и обширных землях. На исходе 1564 года царь отъезжает в свою резиденцию в Александрове, откуда шлет в столицу две грамоты. В первой Иван обвиняет бояр в расхищении казны и измене, чем объясняет свой отказ от власти, во второй, адресованной москвичам, царь жалуется на боярские обиды и заверяет, что зла на народ не держит.

Не прошло и двух дней, как в Александров пожаловала делегация во главе с архиепископом Пименом, которая принялась уговаривать Ивана Васильевича вернуться к управлению государственными делами. Царь согласился, но тут же изложил свои условия: в стране нужно ввести, говоря современным языком, режим чрезвычайного положения, отменяющий существовавшие ранее правовые нормы: единственным полновластным законом будет слово монарха. Так в России вводилась опричнина, официально просуществовавшая с 1565 по 1572 год.

В поисках смысла

Нам кажется, что смысл опричнины лучше всего должны были понимать современники Ивана Грозного. Однако изучая письменные источники тех далеких времен исследователи не находят внятных оценок этого знакового явления. Русские летописи хоть и раскрывают нам всю полноту картины злодеяний опричников, но при этом избегают открытого обличения царя. Какой бы ни был государь, в ту эпоху он воспринимался исключительно как помазанник божий.

Начиная с XVIII столетия, отнюдь не ища оправданий деяниям царя, и уж тем более опричникам, историки пытались дать объективные и взвешенные оценки одному из наиболее трагичных эпизодов в истории России. Так Василий Татищев в установлении опричнины усматривал намерение царя пресечь измену бояр. Для Сергея Соловьева опричнина явилась олицетворением перехода от «родовых» отношений к «государственным».

Член-корреспондент Петербургской академии наук Сергей Платонов в числе тех исследователей, кто находил немало положительных черт в опричнине. Историк свои заключения выстраивает на том, что современники не понимали Ивана Грозного. Между тем царь, по его словам, в своих действиях руководствовался существующими угрозами, исходившими от княжеской оппозиции.

Продолжая мысль Платонова, современный историк Руслан Скрынников определяет концепцию опричнины как результат столкновения «могущественной феодальной аристократии и поднимающейся самодержавной монархии».

Исследователь русского средневековья Александр Зимин обращает внимание на положение Церкви, как большого социально-политического института, препятствовавшего централизации страны. Именно опричнине, по мнению Зимина, удалось включить церковь в государственный аппарат.

Для доктора исторических наук Даниила Альшица опричнина была не случайным эпизодом, а необходимым этапом становления самодержавия, другими словами, начальной формой аппарата верховной власти. Благодаря опричнине, со слов Альшица, и появилось самодержавие на Руси в том виде, как мы его сегодня понимаем. Более того, историк заявляет, что опричнина не была прекращена в 1572 году, а просуществовала до конца жизни Ивана Грозного.

Пересмотр землевладения

Историки отмечают, что в широком смысле опричнина не была новым явлением в русской жизни, потому что именно так назывался удел, выдаваемый вдове князя, «опричь» (кроме) другой земли. В опричнине Ивана Грозного земля делилась уже между ставленниками царя и остальной частью населения – «земщиной».

В летописях можно прочитать, что царь «возненавидел грады земли своея» и в гневе разделил их и «яко двоеверны сотворил». Для историков такая реакция летописца объяснима, так как царь не считал нужным растолковывать народу принимаемые им решения. Согласно Платонову, Иван Грозный последовательно включал в опричнину, одну за другой, внутренние области государства для того, чтобы пересмотреть систему землевладения и провести учет землевладельцев.

В дальнейшем царь удалял на окраины неугодных ему людей, а взамен расселял надежных. Высланные землевладельцы по замыслу Грозного могли быть полезны для защиты рубежей государства. Эта операции приобрела характер массовой мобилизации и в конченом итоге должна была заменить крупное вотчинное землевладение мелким поместным землепользованием. Однако, как это часто бывало у Грозного, не обошлось без перегибов, и насильственный передел земли приобрел характер массового бедствия.

Специалист по эпохе Ивана Грозного Владимир Кобрин считает, что опричнина не изменила структуру крупной собственности: и боярскому, и княжескому землевладению удалось пережить смутные годы политического террора.

Борьба с изменой

Царь был абсолютно уверен, что со всех сторон его окружали изменники. Однако сегодня невозможно точно установить, чем в большей степени руководствовался Иван IV, раскручивающий маховик террора, – болезненной подозрительностью или реальной угрозой исходившей от его приближенных.

Со слов Скрынникова, первоначальный замысел опричнины заключался в «охранении жизни царя», и только потом она должна была покончить со злоупотреблениями боярства и прочими перекосами в государстве. Однако наделив широчайшими полномочиями опричников, царь фактически благословил их на бесчинства.

Своего апогея своевластие опричнины достигло зимой 1569-1570 годов во время похода Ивана Грозного на опальный Новгород. Но было ли это актом жестокого мщения безумного царя, как это часто освещалось в отечественной историографии? Как замечает российский историк-славист Борис Флоря в книге «Иван Грозный», осенью 1569 года царь получил информацию о зреющей измене в вольных городах Пскове и Новгороде.

Речь шла о масштабном заговоре среди приказной администрации и социальной верхушки, целью которого была сдача Пскова и Новгорода литовскому королю. Этот заговор не был плодом больного воображения царя, так как в начале 1569 года к Литве подобным путем уже отошел приграничный Изборск – мощная почти неприступная крепость.

Но существовала и другая проблема. 1568 и 1569 годы стали неурожайными для Новгородской республики. Местная элита, по сообщениям современников, сосредоточила у себя значительные запасы зерна, вызвав тем самым резкий рост цен на хлеб и обрекши население на голодную смерть. Возможно, эта продуктовая блокада имела далеко идущие замыслы новгородской верхушки.

Поводы для вмешательства царя были более чем серьезные. По мнению исследователей, если бы заговор удался, к Литве могло отойти до трети территории России. Вместо выхода к Балтике, которого добивался Грозный в ходе Ливонской войны, Москва могла получить у себя под боком опасного и сильного врага. И тогда под вопросом оказалась бы целость государства как такового.

Поход на Новгород обернулся жестоким погромом и масштабным процессом по делу о заговоре. Осуждая зверства, которые чинили опричники, грабя и убивая горожан, историки, тем не менее, отмечают, что казням предшествовали тщательные судебные разбирательства, которые продолжались в течение трех недель после захвата Новгорода.

Любопытно, что Новгородский погром не ускользнул от внимания российских правителей последующих эпох. Так, всегда проницательная Екатерина II отмечала, что о причине гнева царя говорит отнюдь не вольное правление Новгородской республики, а «причина была, что Новгород, приняв Унию, предался Польской Республике, следовательно, царь казнил отступников и изменников, в чем по истине сказать меры не нашел».

Опричнина - период в истории России (приблизительно от 1565 до 1572 года), обозначившийся государственным террором и системой чрезвычайных мер. Также «опричниной» называлась часть государства, с особым управлением, выделенная для содержания царского двора и опричников («Государева опричнина»). Опричниками назывались люди, составлявшие тайную полицию Ивана IV и непосредственно осуществлявшие репрессии.

Слово «опричнина» происходит от древнерусского «опричь» , что означает «особый» , «кроме» . Опричниной в Московском княжестве называлась «вдовья доля», которую после смерти князя выделяли его вдове.

Предыстория

В январе 1558 года царь Иван IV начал Ливонскую войну за овладение побережьем Балтийского моря для получения доступа к морским коммуникациям и упрощения торговли с западноевропейскими странами.

После перемирия марта-ноября 1559 года Великое княжество Московское сталкивается с широкой коалицией врагов, к числу которых относятся Польша, Литва, Швеция. Фактически участвует в анти-Московской коалиции и Крымское ханство, которое разоряет регулярными военными походами южные области московского княжества. Война принимает затяжной изнурительный характер. Засуха и голод, эпидемии чумы, крымско-татарские походы, польско-литовские рейды и морская блокада, осуществляемая Польшей и Швецией, опустошают страну.

Причины введения опричнины

Уже в ходе первого этапа Ливонской войны царь неоднократно упрекал своих воевод в недостаточно решительных действиях. Он обнаружил, что «бояре не признают его авторитет в военных вопросах». Представители могущественного боярства начинают выступать против продолжения борьбы за выход к Балтике.

В 1564 году царю изменяет командующий западной армией князь Курбский, который выдаёт агентов царя в Ливонии и участвует в наступательных действиях поляков и литовцев, в том числе в польско-литовском походе на Великие Луки.

Измена Курбского укрепляет Ивана Васильевича в мысли, что против него, русского самодержца, существует страшный боярский заговор, бояре не только желают прекращения войны, но и замышляют убить его и посадить на трон послушного им князя Владимира Андреевича Старицкого, двоюродного брата Ивана Грозного. И что митрополит и Боярская Дума заступаются за опальных и препятствуют ему, русскому самодержцу, карать изменников, поэтому требуются совершенно чрезвычайные меры.

Создание опричнины

3 декабря 1564 года Иван Грозный с семьёй внезапно выехал из столицы на богомолье. С собой царь взял казну, личную библиотеку, иконы и символы власти. Посетив село Коломенское, он не стал возвращаться в Москву и, проскитавшись несколько недель, остановился в Александровской слободе. 3 января 1565 года он объявил о своём отречении от престола, по причине «гнева» на бояр, церковных, воеводских и приказных людей. Через два дня в Александровскую слободу прибыла депутация во главе с архиепископом Пименом, которая уговорила царя вернуться на царство.

Когда в начале февраля 1565 года Иван Грозный вернулся в Москву из Александровской слободы, он объявил, что вновь принимает на себя правление, с тем, чтобы ему вольно было казнить изменников, налагать на них опалу, лишать имущества без докуки и печалований со стороны духовенства и учредить в государстве «опричнину».

Это слово употреблялось сначала в смысле особого имущества или владения; теперь же оно получило иное значение. В опричнину царь отделил часть бояр, служилых и приказных людей и вообще весь свой «обиход» сделал особым: во дворцах Сытном, Кормовом и Хлебенном был назначен особый штат ключников, поваров, писарей и т. п.; были набраны особые отряды стрельцов. На содержание опричнины были назначены особые города (около 20, в том числе Москва, Вологда, Вязьма, Суздаль, Козельск, Медынь, Великий Устюг) с волостями. В самой Москве некоторые улицы были отданы в распоряжение опричнины (Чертольская, Арбат, Сивцев Вражек, часть Никитской и пр.); прежние жители были переселены на другие улицы. В опричнину было набрано также до 1000 князей, дворян, детей боярских, как московских, так и городских. Им были розданы поместья в волостях, назначенных на содержание опричнины; прежние помещики и вотчинники были переведены из тех волостей в другие.

Все остальное государство должно было составлять «земщину»: царь поручил его земским боярам, то есть собственно боярской думе, и во главе управления им поставил князя Ивана Дмитриевича Бельского и князя Ивана Фёдоровича Мстиславского. Все дела должны были решаться по старине, причём с большими делами следовало обращаться к боярам, если же случатся дела ратные или важнейшие земские - то к государю. За подъем свой, то есть за поездку в Александровскую слободу, царь взыскал с Земского Приказа 100 тысяч рублей.

По мнению проф. С. Ф. Платонова, после учреждения опричнины было быстро разрушено землевладение крупной феодальной знати, бояр и княжат, которые в массе своей были переселены на окраины государства, где шли постоянные военные действия:

В книге В. И. Костылева «Иван Грозный» описывается клятва опричника: «Клянусь быть верным государю и великому князю и его государству, молодым князьям и великой княгине и не молчать обо всем дурном, что я знаю, слыхал или услышу, что замышляется тем или другим против царя или великого князя, его государства, молодых князей и царицы. Я клянусь также не есть и не пить вместе с земщиной и не иметь с ними ничего общего. На этом целую я крест!»

По мнению же проф. С. Ф. Платонова правительство предписывало опричным и земским людям действовать вместе. Так, в 1570 г., в мае, «приказал государь о (литовских) рубежах говорити всем бояром, земским и из опришнины… и бояре обои, земские и из опришнины, о тех рубежах говорили» и пришли к одному общему решению.

Внешним отличием опричников служили собачья голова и метла, прикрепленные к седлу, в знак того, что они грызут и метут изменников царю. На все поступки опричников царь смотрел сквозь пальцы; при столкновении с земским человеком опричник всегда выходил правым. Опричники скоро сделались бичом и предметом ненависти для боярства; все кровавые деяния второй половины царствования Грозного совершены при непременном и непосредственном участии опричников.

Скоро царь с опричниками уехал в Александровскую слободу, из которой сделал укрепленный город. Там он завел нечто вроде монастыря, набрал из опричников 300 человек братии, себя назвал игуменом, князя Вяземского - келарем, Малюту Скуратова - параклисиархом, вместе с ним ходил на колокольню звонить, ревностно посещал службы, молился и вместе с тем пировал, развлекал себя пытками и казнями; делал наезды на Москву и ни в ком царь не встречал противодействия: митрополит Афанасий был слишком слаб для этого и, пробыв два года на кафедре, удалился на покой, а преемник его Филипп, смело говоривший правду царю, скоро был лишен сана и жизни. Род Колычевых, к которому принадлежал Филипп, подвергся преследованию; некоторые из его членов были казнены по приказу Иоанна. В это же время погиб и двоюродный брат царя Владимир Андреевич.

Поход против Новгорода

В декабре 1569 г., подозревая новгородскую знать в соучастии в "заговоре" недавно убитого по его приказу князя Владимира Андреевича Старицкого и одновременно в намерении передаться польскому королю, Иван, в сопровождении большого войска опричников выступил против Новгорода.

2 января 1570 г. войска вступили в Новгород, и опричники начали свою расправу с жителями: людей забивали до смерти палками, бросали в реку Волхов, ставили на правёж, чтобы принудить их к отдаче всего своего имущества, жарили в раскаленной муке. Новгородский летописец рассказывает, что были дни, когда число убитых достигало полутора тысяч; дни, в которые избивалось 500 − 600 человек, считались счастливыми. Шестую неделю царь провёл в разъездах с опричниками для грабежа имущества; были разграблены монастыри, сожжены скирды хлеба, избит скот.

«Синодик опальных», составленный около 1583 года, со ссылкой на отчет («сказку») Малюты Скуратова, говорит о 1505 казненных под контролем Скуратова, из которых 1490 были отрублены головы, а еще 15 расстреляны из пищалей. Советский историк Руслан Скрынников, прибавив к этому числу всех поименно названных новгородцев, получил оценку в 2170-2180 казненных; оговариваясь, что донесения могли быть не полны, многие действовали «независимо от распоряжений Скуратова», Скрынников допускает цифру в три-четыре тысячи человек. В. Б. Кобрин считает эту цифру крайне заниженной, отмечая, что она исходит из предпосылки, что Скуратов был единственным или по крайней мере главным распорядителем убийств. Согласно новгородской летописи, во вскрытой могиле погибших обнаружили 10 тысяч человек. Кобрин сомневается, что это было единственное место погребения убитых, однако считает цифру в 10-15 тысяч наиболее близкой к истине. Общее население Новгорода тогда не превышало 30 тысяч. Однако убийства не были ограничены лишь самим городом.

Из Новгорода Грозный отправился к Пскову. Первоначально ему он готовил ту же участь, но царь ограничился только казнью нескольких псковичей и грабежом их имущества. В то время, как гласит популярная легенда, Грозный гостил у одного псковского юродивого (некоего Николы Салоса). Когда пришло время обеда, Никола протянул Грозному кусок сырого мяса со словами: «На, съешь, ты же питаешься мясом человеческим», а после — грозил Ивану многими бедами, если тот не пощадит жителей. Грозный, ослушавшись, приказал снять колокола с одного псковского монастыря. В тот же час пал под царем его лучший конь, что произвело впечатление на Иоанна. Царь поспешно покинул Псков и вернулся в Москву, где снова начались розыски и казни: искали сообщников новгородской измены.

Московские казни 1571 года

Теперь под репрессии попали самые приближенные к царю люди, руководители опричнины. Были обвинены в измене любимцы царя, опричники Басмановы — отец с сыном, князь Афанасий Вяземский, а также несколько видных руководителей земщины - печатник Иван Висковатый, казначей Фуников и др. Вместе с ними в конце июля 1570 г. было казнено в Москве до 200 человек: думный дьяк читал имена осужденных, палачи-опричники кололи, рубили, вешали, обливали осужденных кипятком. Как рассказывали, царь лично принимал участие в казнях, а толпы опричников стояли кругом и приветствовали казни криками «гойда, гойда». Преследованию подвергались жены, дети казненных, даже их домочадцы; имение их отбиралось на государя. Казни не раз возобновлялись, и впоследствии погибли: князь Пётр Серебряный, думный дьяк Захарий Очин-Плещеев, Иван Воронцов и др., причём царь придумывал особые способы мучений: раскаленные сковороды, печи, клещи, тонкие веревки, перетирающие тело, и т. п. Боярина Козаринова-Голохватова, принявшего схиму, чтобы избежать казни, он велел взорвать на бочке пороха, на том основании, что схимники — ангелы, а потому должны лететь на небо. Московские казни 1571 года были апогеем страшного опричного террора.

Конец опричнины

В 1572 году опричнина фактически прекратила своё существование - войско показало свою неспособность отразить нападение крымских татар на Москву, после чего царь принял решение отменить опричнину… Жертвами репрессий за все время царствия Ивана IV стало, по оценке Р.Скрынникова, проанализировавшего поминальные списки (синодики ), около 4,5 тысяч человек, однако другие историки, как В. Б. Кобрин, считают эту цифру крайне заниженной.

В 1575 г. Иоанн поставил во главе земщины крещенного татарского царевича Симеона Бекбулатовича, бывшего раньше касимовским царевичем, венчал его царским венцом, сам ездил к нему на поклон, величал его «великим князем всея Руси», а себя - государем князем московским". От имени великого князя Симеона всея Руси писались некоторые грамоты, впрочем, неважные по содержанию. Симеон оставался во главе земщины одиннацать месяцев: затем Иоанн Васильевич дал ему в удел Тверь и Торжок. Разделение на опричнину и земщину не было, однако, отменено; опричнина существовала до смерти Грозного (1584), но самое слово вышло из употребления и стало заменяться словом двор, а опричник - словом дворовый, вместо «города и воеводы опричные и земские» говорили «города и воеводы дворовые и земские».

Последствия опричнины

Последствия опричнины многообразны. Как отмечает В. Кобрин, «писцовые книги, составленные в первые десятилетия после опричнины, создают впечатление, что страна испытала опустошительное вражеское нашествие». До 90 % земли лежало «в пустее». Многие помещики разорились настолько, что бросили свои поместья, откуда разбежались все крестьяне, и «волочились меж двор». Книги полны записями такого рода: «…опритчиные на правежи замучили, дети з голоду примерли», «опритчина живот пограбели, а скотину засекли, а сам умер, дети безвесно збежали», «опричиныи замучили, живот пограбели, дом сожгли». В Двинской земле, где собирал подати опричник Барсега Леонтьев, целые волости запустели по выражению официального документа «„от гладу, и от мору, и от Басаргина правежу“. В духовной грамоте 90-х гг. автор отмечает, что его село и деревню в Рузском уезде „опришницы розвозили, и та земля стояла в пусте лет з двацеть“. Экономические и демографические результаты опричнины резюмировал псковский летописец, записавший: „Царь учиниша опричнину… И от того бысть запустение велие Руской земли“».

Непосредственным результатом запустения был «глад и мор», так как разгром подрывал основы шаткого хозяйства даже уцелевших, лишал его ресурсов. Бегство крестьян, в свою очередь, привело к необходимости насильно удерживать их на местах - отсюда введение «заповедных лет», плавно переросшее в учреждение крепостного права. В плане идеологическом опричнина привела к падению морального авторитета и легитимности царской власти; из защитника и законодателя царь и олицетворяемое им государство превратились в грабителя и насильника. Выстраиваемая десятилетиями система государственного управления сменилась примитивной военной диктатурой. Попрание Иваном Грозным православных норм и ценностей и репрессии в отношении Церкви лишили смысла самопринятый догмат «Москва - третий Рим» и привели к ослаблению нравственных ориентиров в обществе. Как считает ряд историков, события, связанные с опричниной, явились непосредственной причиной системного общественно-политического кризиса, охватившего Россию через 20 лет после смерти Грозного и известного под именем «Смутного времени».

В плане военном, опричнина показала свою полную неэффективность, проявившуюся во время нашествия Девлет-Гирея и признанную самим царем.

В плане политическом, опричнина утвердила неограниченную власть царя - самодержавие. Это последствие, наряду с крепостным правом, оказалось наиболее долгосрочным.

Историческая оценка

Историческая оценка опричнины в зависимости от эпохи, научной школы, к которой принадлежит историк, и т. п. может быть кардинально противоположной. До известной степени, эти основы этих противоположных оценок были заложены уже во времена самого Грозного, когда сосуществовали две точки зрения: официальная, рассматривавшая опричнину как акцию по борьбе с «изменой», и неофициальная, видевшая в ней бессмысленный и труднопостижимый эксцесс «грозного царя».

Дореволюционные концепции

По мнению большинства дореволюционных историков, опричнина была проявлением болезненного помешательства царя и его тиранических наклонностей. В историографии XIX века, этой точки зрения придерживались Н. М. Карамзин, Н. И. Костомаров, Д. И. Иловайский, отрицавшие в опричнине всякий политический и вообще рациональный смысл.

В противоположность им, С. М. Соловьев старался рационально осмыслить учреждение опричнины, объясняя его в рамках теории борьбы государственного и родового начал, и видя опричнину направленной против второго, представителями которого считает боярство. По его мнению: «Опричнина была учреждена потому, что царь заподозрил вельмож в неприязни к себе и хотел иметь при себе людей вполне преданных ему. Напуганный отъездом Курбского и протестом, который тот подал от имени всех своих собратий, Иоанн заподозрил всех бояр своих и схватился за средство, которое освобождало его от них, освобождало от необходимости постоянного, ежедневного общения с ними». Мнение С. М. Соловьева разделяет К. Н. Бестужев-Рюмин.

Сходно глядел на опричнину и В. О. Ключевский, считавший её результатом борьбы царя с боярством - борьбы, которая «имела не политическое, а династическое происхождение»; ни та, ни другая сторона не знала, как ужиться одной с другой и как обойтись друг без друга. Они попытались разделиться, жить рядом, но не вместе. Попыткой устроить такое политическое сожительство и было разделение государства на опричнину и земщину.

Е. А. Белов, являясь в своей монографии «Об историческом значении русского боярства до конца XVII в.» апологетом Грозного, находит в опричнине глубокий государственный смысл. В частности, опричнина способствовала уничтожении привилегий феодальной знати, которая препятствовала объективным тенденциям централизации государства.

Одновременно делаются первые попытки найти социальные, а затем и социально-экономическую подоплеку опричнины, ставшие магистральными в ХХ веке. По мнению К. Д. Кавелина: «Опричнина была первой попыткой создать служебное дворянство и заменить им родовое вельможество, на место рода, кровного начала, поставить в государственном управлении начало личного достоинства.»

По мнению С. Ф. Платонова,опричнина нанесла ощутимый удар по оппозиционной аристократии и тем самым укрепив русскую государственность в целом. Похожего мнения придерживается Н. А. Рожков, называя опричнину выражением победы «самодержавной власти царя над олигархическими тенденциями боярства». В завещании царь написал: «А что есми учинил опришнину, и то на воле детей моих, Ивана и Федора, как им прибыльнее, и чинят, а образец им учинил готов ».

В своем «Полном курсе лекций по русской истории» проф. С. Ф. Платонов излагает следующий взгляд на опричнину:

С. Ф. Платонов видит основную суть опричнины в энергичной мобилизации землевладения, при которой землевладение, благодаря массовому выводу прежних вотчинников с взятых в опричнину земель, отрывалось от прежних удельно-вотчинных феодальных порядков и связывалось с обязательной военной службой.

С конца 1930-х гг., в советской историгорафии (частью по вненаучным причинам) безальтернативно возобладала точка зрения о прогрессивном характере опричнины, которая, согласно этой концепции, была направлена против остатков раздробленности и влияния боярства, рассматривавшегося как реакционная сила, и отражала интересы служилого дворянства, поддерживавшего централизацию, что в конечном счете отождествлялось с общенациональными интересами. Истоки опричнины виделись, с одной стороны, в борьбе крупного вотчинного и мелкого поместного землевладения, с другой же стороны - в борьбе прогрессивной центральной власти и реакционной княжеско-боярской оппозиции. Концепция эта восходила к дореволюционным историкам и прежде всего к С. Ф. Платонову, но вместе с тем насаждалась административным путем. Установочную точку зрения выразил И. В. Сталин на встрече с кинематографистами по поводу 2-й серии фильма Эйзенштейна «Иван Грозный» (как известно запрещенной):

Р. Ю. Виппер считал, что «учреждение опричнины было в первую очередь крупнейшей военно-административной реформой, вызванной нарастающими трудностями великой войны за доступ к Балтийскому морю, за открытие сношений с Западной Европой.», и видел в нем опыт создания дисциплинированной, боеспособной и преданной царю армии.

В 1946 году вышло Постановление ЦК ВКП(б), в котором говорилось о «прогрессивном войске опричников». Прогрессивное значение в тогдашней историографии Опричного войска состояло в том, что его образование было необходимым этапом в борьбе за укрепление централизованного государства и представляло собой борьбу центральной власти, опиравшейся на служилое дворянство, против феодальной аристократии и удельных пережитков, сделать невозможным даже частичный возврат к ней - и тем самым обеспечить военную оборону страны. И. И. Полосин предполагает: «Может быть, метла и песья голова опричников Грозного были обращены не только против боярской измены внутри страны, но и против… католической агрессии и католической опасности ». По мнению историка Фроянова: «Исторические корни Опричнины уходят во времена правления Ивана III, когда Запад развязал идеологическую войну против России, забросив на русскую почву семена опаснейшей ереси, подрывающей основы православной веры, апостольской церкви и, стало быть, зарождающегося самодержавия. Эта война, продолжавшаяся почти целый век, создала в стране такую религиозно-политическую неустойчивость, которая угрожала самому существованию Русского государства. И Опричнина стала совеобразной формы его защиты ».

Положительного мнения об опричнине придерживается И. Я. Фроянов: «Учреждение опричнины стало переломным моментом царствования Иоанна IV. Опричные полки сыграли заметную роль в отражении набегов Девлет-Гирея в 1571 и 1572 годах… с помощью опричников были раскрыты и обезврежены заговоры в Новгороде и Пскове, ставившие своей целью отложение от Московии под власть Литвы… Московское государство окончательно и бесповоротно встало на путь служения, очищенная и обновленная Опричниной… ».

Развернутая оценка опричнины дана в монографии А. А. Зимина «Опричнина Ивана Грозного» (1964), которая содержит следующую оценку явления:

В конце жизни, А. А. Зимин пересмотрел свои взгляды в сторону сугубо отрицательной оценки опричнины, видя в «кровавом зареве опричнины» крайнее проявление крепостнических и деспотических тенденций в противовес предбуржуазным. Эти позиции развили его ученик В. Б. Кобрин и ученик последнего А. Л. Юрганов. Опираясь на конкретные исследования, начавшиеся еще до войны и проведенные в особенности С. Б. Веселовским и А. А. Зиминым (и продолженные В. Б. Кобриным), они показали, что теория о разгроме в результате опричнины вотчинного землевладения - миф. С этой точки зрения, разница между вотчинным и поместным землевладением была не такой принципиальной, как считалось ранее; массового вывода вотчнинников с опричных земель (в чем С. Ф. Платонов и его последователи и видели самую суть опричнины) вопреки декларациям не было осуществлено; а реальности вотчин лишились главным образом опальные и их родственники, тогда как «благонадежные» вотчинники, видимо, были взяты в опричнину; при этом в опричнину брались как раз те уезды, где преобладало мелкое и среднее землевладение; в самой опричинине было большой процент родовой знати; наконец, опровергаются и утверждения о персональной направленности опричнины против бояр: жертвы-бояре особо отмечены в источниках потому, что они были наиболее видными, но в конечном итоге гибли от опричнины прежде всего рядовые землевладельцы и простолюдины: по подсчетам С. Б. Веселовского, на одного боярина или человека из Государева двора приходилось три-четыре рядовых землевладельца, а на одного служилого человека - десяток простолюдинов. К тому же террор обрушился и на бюрократию (дьячество), которая, согласно старой схеме, вроде бы должна быть опорой центральной власти в борьбе с «реакционным» боярством и удельными пережитками. Отмечается также, что сопротивление боярства и потомков удельных князей централизации - вообще чисто спекулятивная конструкция, выведенная из теоретических аналогий между социальным строем России и Западной Европой эпохи феодализма и абсолютизма; никаких прямых оснований для таких утверждений источники не дают. Постулирование же широкомасштабных «боярских заговоров» в эпоху Ивана Грозного основывается на утверждениях, исходящих от самого Грозного. В конечном счете эта школа отмечает, что, хотя опричнина объективно разрешала (хотя и варварскими методами) некоторые насущные задачи, прежде всего усиление централизации, уничтожение остатков удельной системы и самостоятельности церкви - она была, прежде всего, орудием установления личной деспотической власти Ивана Грозного.

В. Б. Кобрин обращает внимание на мрачноватый, но удачный, по мнению историка, каламбур в повествовании Курбского: опричников князь называл кромешниками; в аду же, как считалось, господствовала «тьма кромешная». Опричники стали у Курбского адовым воинством.

По мнению В. Б. Кобрина, опричнина объективно укрепила централизацию (что "Избранная рада пыталась сделать методом постепенных структурных реформ), покончила с остатками удельной системы и независимостью церкви. При этом опричные грабежи, убийства, вымогательства и прочие бесчинства привели к полному разорению Руси, зафиксированному в переписных книгах и сравнимому с последствиями вражеского нашествия. Главный результат опричнины, по Кобрину, это утверждение самодержавия в крайне деспотических формах, а опосредованно также утверждение крепостничества. Наконец, опричнина и террор, по Кобрину, подточили нравственные устои русского общества, уничтожили чувство собственного достоинства, самостоятельности, ответственности.

С начала «Перестройки» второй половины 80-х годов начинается переоценка исторических событий, в том числе и опричины. В основном не научные исследования, а больше популистские рассуждения.

Наиболее заметным событием в оценке опричины стало художественное произведение Владимира Сорокина «День опричника». Его издало в 2006 году издательство «Захаров». Это фантастическая антиутопия в форме повести одного дня. Главный герой Андрей Комягин является высокопоставленным опричником, фактически заместителем «Бати» − главного опричника.

Сорокин изображает опричников как беспринципных мародеров и убийц. Единственные правила в их «братстве» − верность государю и друг другу. Они употребляют наркотики, занимаются мужеложством из соображений сплочения коллектива, берут взятки, не гнушаются нечестных правил игры и нарушений законов. И, конечно же, убивают и грабят тех, кто впал в немилость к государю. Сам Сорокин оценивает опричину как максимально негативное явление, которое не оправдывается никакими позитивными целями:

Словом «опричнина» издревле назывался особый земельный удел, который получала вдова князя, то есть земля «опричь» — кроме – основных земель княжества. Иван Грозный решил применить этот термин к выделенной ему в личное управление территории государства, собственный удел, в котором он мог бы править без вмешательства боярской думы, земского собора и церковного синода. Впоследствии же опричниной стали называть не земли, а проводимую царем внутреннюю политику.

Начало опричнины

Официальным поводом введения опричнины стало отречение Ивана IV от престола. В 1565 году, отправившись на богомолье, Иван Грозный отказывается возвращаться в Москву, объяснив свой поступок изменой ближайших бояр. Царь составил два письма, одно боярам, с упреками и отречением от престола в пользу своего малолетнего сына, второе – «посадскому люду», с заверениями, что виной его поступку боярская измена. Под угрозой остаться без царя, помазанника божьего и защитника, посадские люди, представители духовенства и боярства отправились к царю в Александровскую слободу с просьбой вернуться «на царство». Царь же в качестве условия своего возращения выдвинул требование выделения ему собственного удела, где он бы мог править по своему усмотрению, без вмешательства церковных властей.

В результате вся страна была поделена на две части – земщину и опричнину, то есть на государственные и личные царевы земли. В опричнину вошли северные и северо-западные районы, богатые плодородными землями, некоторые центральные уделы, Прикамье и даже отдельные улицы Москвы. Столицей опричнины стала Александровская слобода, столицей государства по-прежнему оставалась Москва. Опричными землями управлял лично царь, а земскими – Боярская Дума, казна у опричнины так же была отдельная, собственная. Однако Большой приход, то есть аналог современного Налогового управления, отвечавший за поступление и распределение налогов, был един для всего государства; общим оставался и Посольский приказ. Это как бы символизировало, что, несмотря на разделение земель на две части, государство по-прежнему едино и нерушимо.

Согласно замыслу царя опричнина должна была предстать неким аналогом европейского церковного Ордена. Так, Иван Грозный называл себя игуменом, его ближайший сподвижник князь Вяземский стал келарем, а небезызвестный Малюта Скуратов – пономарем. За царем, как за главой монашеского ордена, был закреплен ряд обязанностей. В полночь игумен вставал на чтение полунощницы, в четыре утра служил заутреню, затем следовала обедня. Соблюдались все православные посты и церковные предписания, например, ежедневное чтение Священного Писания и всевозможные молитвы. Религиозность царя, и прежде широко известная, в годы опричнины доросла до максимального уровня. При этом Иван самолично принимал участие в пытках и казнях, отдавал приказы о новых зверствах, нередко прямо во время богослужений. Столь странное сочетание крайней набожности и неприкрытой, порицаемой церковью, жестокости стало впоследствии одним из основных исторических свидетельств в пользу душевной болезни царя.

Причины опричнины

«Измена» бояр, на которую царь ссылался в своих письмах с требованием выделения ему опричных земель, стали лишь официальным поводом для введения политики террора. Причинами же у радиальной смены формата правления послужило сразу несколько факторов.

Первой и, пожалуй, самое весомой, причиной опричнины стали неудачи в Ливонской войне. Заключение в 1559 году ненужного, по сути, перемирия с Ливонией стало фактически предоставлением отдыха врагу. Царь настаивал на проведении жестких мер в отношении Ливонского ордена, Избранная рада считала развязывание войны с крымским ханом более приоритетным направлением. Разрыв с некогда ближайшими сподвижниками, деятелями Избранной рады, и стал, по мнению большинства историков главнейшей причиной введения опричнины.

Однако на этот счет существует и иная точка зрения. Так, большинство историков XVIII-XIX веков считали опричнину результатом душевной болезни Ивана Грозного, на ужесточение характера которого повлияла смерть любимой жены Анастасии Захарьиной. Сильное нервное потрясение стало причиной проявления самых страшных черт личности царя, звериной жестокости и неуравновешенности.

Нельзя не отметить и влияние боярства на смену условий власти. Опасения за собственное положение послужили причиной переезда некоторых государственных деятелей за границу – в Польшу, Литву, Швецию. Большим ударом для Ивана Грозного стало бегство в Литовское княжество Андрея Курбского, друга детства и ближайшего соратника, принимавшего активное участие в государственных реформах. Курбский направил царю ряд писем, где осуждал действия Ивана, обвиняя в тирании и убийствах «верных слуг».

Военные неудачи, смерть жены, неодобрение действий царя боярством, противостояние с Избранной радой и бегство – предательство – ближайшего соратника нанесли серьезный удар по авторитету Ивана IV. И задуманная им опричнина должна была выправить сложившуюся ситуацию, вернуть подорванное доверие и укрепить самодержавие. Насколько опричнина оправдала возложенные на нее обязательства, историки спорят до сих пор.

Опричнина была первой попыткой разрешить одно из противоречий московского государственного строя. Она сокрушила землевладение знати в том его виде, как оно существовало из старины. Посредством принудительной и систематически произведенной мены земель она уничтожила старые связи удельных княжат с их родовыми вотчинами везде, где считала это необходимым, и раскидала подозрительных в глазах Грозного княжат по разным местам государства, преимущественно по его окраинам, где они превратились в рядовых служилых землевладельцев. Если вспомним, что рядом с этим земельным перемещением шли опалы, ссылки и казни, обращенные прежде всего на тех же княжат, то уверимся, что в опричнине Грозного произошел полный разгром удельной аристократии. Правда, она не была истреблена «всеродно», поголовно: вряд ли это и входило в политику Грозного, как склонны думать некоторые ученые; но состав ее значительно поредел, и спаслись от погибели только те, которые умели показаться Грозному политически безвредными, как Мстиславский с его зятем «великим князем» Симеоном Бекбулатовичем, или же умели, как некоторые князья – Скопины, Шуйские, Пронские, Сицкие, Трубецкие, Темкины, – заслужить честь быть принятыми на службу в опричнину. Политическое значение класса было бесповоротно уничтожено, и в этом заключался успех политики Грозного. Тотчас после его смерти сбылось то, чего при нем так боялись бояре-княжата: ими стали владеть Захарьины да Годуновы. К этим простым боярским семьям перешло первенство во дворце от круга людей высшей породы, разбитого опричниной.

Но это было лишь одно из последствий опричнины. Другое заключалось в необыкновенно энергичной мобилизации землевладения, руководимой правительством. Опричнина массами передвигала служилых людей с одних земель на другие; земли меняли хозяев не только в том смысле, что вместо одного помещика приходил другой, но и в том, что дворцовая или монастырская земля обращалась в поместную раздачу, а вотчина князя или поместье сына боярского отписывалось на государя. Происходил как бы общий пересмотр и общая перетасовка владельческих прав. Результаты этой операции имели бесспорную важность для правительства, хотя были неудобны и тяжелы для населения.

Ликвидируя в опричнине старые поземельные отношения, завещанные удельным временем, правительство Грозного взамен их везде водворяло однообразные порядки, крепко связывавшие право землевладения с обязательной службой. Это требовали и политические виды самого Грозного и интересы, более общие, государственной обороны. Стараясь о том, чтобы разместить на землях, взятых в опричнину, «опришнинских» служилых людей, Грозный сводил с этих земель их старых служилых владельцев, не попавших в опричнину, но в то же время он должен был подумать и о том, чтобы не оставить без земель и этих последних. Они устраивались в «земщине» и размешались в таких местностях, которые нуждались в военном населении. Политические соображения Грозного прогоняли их с их старых мест, стратегические надобности определяли места их нового поселения.

Опричниной (от слова «опричь» – кроме) начали называть специально выделенный государю земельный удел, и штат царских приближенных, и особое войско. В опричные владения входили ряд городов и уездов в центре страны (Суздаль, Можайск, Вязьму), богатые земли русского Севера, некоторые уезды на южных рубежах державы. Остальная ее территория была названа «земщина».

Весь государственный аппарат делился на две части – опричный и земский. Вошедшие в опричнину феодалы (вначале их было 1000, а к 1572 г. – 6000) ходили в специальной униформе: в черном кафтане и черной же островерхой шапке. Преданность своему царю, готовность «вымести и выгрызть» изменников символизировали привязанные к шеям коней и колчанам для стрел метлы и собачьи головы.

Само слово «опричь» («опричнина») начало употребляться задолго до правления . Уже в XIV столетии опричниной называли часть наследства, которая достается вдове князя после его смерти. У нее было право получать доходы с определенной части земельных угодий, но после ее смерти все это возвращалось к старшему сыну. Вот что такое опричнина - специально выделенный в пожизненное владение удел.

У слова «опричнина» со временем появился синоним, восходящий к корню «опричь», что значит «кроме». Отсюда «опричнина» - «тьма кромешная», как ее еще временами называли, «опричник» - «кромешник». Но этот синоним употреблялся только с XVI столетия.

Причины Опричнины

В общем, все разногласия историков по поводу причин возникновения опричнины, можно свести к двум взаимоисключающим утверждениям:
Опричнина была обусловлена личными качествами Ивана Грозного и у нее не было никакого политического смысла (В.Ключевский, С.Веселовский, И.Фроянов);
Она была хорошо взвешенным политическим шагом Ивана IV и направлялась против социальных сил, противостоящих его «самовластию». Такое утверждение, в свою очередь, также «раздваивается». Одни исследователи считают, что целью опричнины было сокрушить боярско-княжеское экономическое и политическое могущество (С.Соловьев, С.Платонов, Р.Скрынников). Другие (А.Зимин и В.Кобрин) полагают, что опричнина «направлялась» в остатки удельно-княжеской старины (Старицкий князь Владимир), и еще была направлена против сепаратистских устремлений Новгорода и сопротивления церкви как мощной, противостоящей державе организации. И любое из этих положений не бесспорно, потому спор об опричнине продолжается.

1560 год — им была упразднена Избранная рада, хотя именно она смогла создать ту базу, на которой впоследствии и расцвело пышным цветом государево величие.

1558 год — началась Ливонская война. Многие представители боярской знати были против нее. Они в открытую высказывали свое недовольство. Все это способствовало накалу страстей в высших эшелонах власти. Государь усиливал давление на бояр, но те не желали покорно склонять головы перед царской волей. Некоторые князья начали уезжать за границу. К примеру, предательство в 1563 году военачальника князя Андрея Курбского, входившего в состав Избранной рады и бежавшего в враждебную Литву (после чего и без того мнительный государь стал везде видеть заговор, убедился в неверности ему бояр).

Картина Н. В. Неврева. Изображено убийство боярина И. Федорова (1568), которого Грозный, обвинив в желании захватить власть, заставил надеть царские одежды и сесть на трон, после чего зарезал.

Введение опричнины

Действия свои против бояр-княжат государь открыл невиданным поступком. В самом конце 1564 года он уехал из Москвы, не сказав куда, и остановился за Троице-Сергиевым монастырем в Александровской слободе (сейчас город Александров). Оттуда в январе 1565 года он прислал в Москву грамоту, в которой говорилось, что он оставляет свое царство из-за боярской измены. Москвичи, отправив к государю посольство с духовенством во главе, уговаривали его не покидать царства. Иван Грозный согласился остаться на царстве, только с условием, что ему не станут мешать «класть свою опалу» на изменников, а иных и казнить, а ему самому учинить себе «опричнину»: «двор ему себе и на весь свой обиход учинити особной». Так была введена знаменитая опричнина.

Цель опричнины

Когда опричнина устроилась, она стала действовать. Цель опричнины заключалась в том, чтобы забрать всякую силу и значение у той княжеской аристократии, которая образовалась в столице из потомства удельных князей и считала себя как бы соправительницей царя. Испытав на себе властолюбие своих бояр, Иван IV счел их «изменниками» и, не удовлетворившись опалами на отдельных лиц, надумал обезвредить все боярство.

Формирование опричнины

В своем новом «дворе», куда он не пускал «изменников-бояр», он получил силы и средства для действий против них. Он брал к себе в опричнину один за другим те города и уезды, в которых имелись старые удельные вотчины бояр-княжат, и применял к ним тот порядок, какой применялся Москвой в захваченных областях (Новгороде, Пскове, Рязани). Именно из взятых в опричнину уездов выводились вон все опасные и подозрительные для царя Ивана люди, как правило потомки удельных князей. Их переселяли на окраину государства, на новые земли, где не было никаких удельных воспоминаний и где эти люди не представляли из себя опасность.

Старые же их земли отбирали «на государя» и они шли «в раздачу». Вместо удаленной знати государь селил в их старых вотчинах мелких помещиков-опричников, преданных ему и которые зависели только от него. Совершая это дело разорения и изгнания старой знати, государь, по его выражению, «перебирал людишек». Он делал это до конца своей жизни, на протяжении почти 20 лет, и постепенно забрал в опричнину половину всего государства. Оставшаяся половина находилась в старом положении, управлялась боярской думой и называлась «земщиною», или «земскими» (людьми). 1575 год — над земщиною Иван Грозный поставил было особого «великого князя» в лице подчиненного ему крещеного татарского (Касимовского) царя Симеона Бекбулатовича, но вскоре свел его в Тверь.

Ход событий

Опричнина была жестокой мерой, разорившей не только княжат, но и множество других людей, - всех тех, кого насильственно переселяли с места на место, у кого забирали вотчины и хозяйство. Сама по себе опричнина должна была возбудить ненависть гонимых. Однако действия опричнины сопровождались еще жуткими зверствами. Иван Грозный не только изгонял знать из ее вотчин: он мучил и казнил неприятных ему людей. По приказу царя рубили головы «изменникам» не только десятками, но целыми сотнями. 1570 год — государь разорил целый город, именно Великий Новгород.

Заподозрив новгородцев в какой-то измене, он пошел на них войной как на настоящих врагов и губил их без всякого суда на протяжении нескольких недель.

Поход на Новгород

Иван собрал всех опричников, которые были способны носить оружие, вперед были отправлены разъезды, которые заняли все почтовые станции и городки по дороге, под предлогом борьбы с чумой въезд и выезд из Новгорода запретили – чтобы никто не мог предупредить северян о движении опричного войска.

Грабежи и убийства начались еще по дороге – в Твери и Торжке, а 2 января 1570 года передовые отряды опричников подошли к Новгороду и сразу окружили его, «дабы ни един человек из града не убежал». В Новгороде опричниками был устроена кровавая резня: «Царь и великий князь сед на судище и повеле приводити из Великаго Новагорода владычних бояр, и служилых детей боярских, и гостей, и всяких городцких и приказных людей, и жены, и дети, и повеле перед собою люте мучити».

Московский застенок времен опричнины. А. Васнецов

Несчастных жгли огнем, после привязывали к саням длинной веревкой и тащили две версты до Новгорода, где связывали (детей привязывали к матерям) и бросали с моста в реку, где другие «каты» заталкивали их под лед огромной полыньи палками. «Главу заговора», новгородского архиепископа Пимена, отправили в Москву – старика, больше 30-ти лет окормлявшего Новгород, посадили на кобылу задом наперед и приказали всю дорогу дуть в волынку – атрибут скоморохов. В столице церковный суд лишил Пимена сана, его заточили в Никольском монастыре в Веневе, где через год тот скончался.

Город полностью разграбили, на оставшихся в живых новгородцев наложили огромные штрафы, которые выбивались – в прямом смысле – кнутом на «правеже» еще много месяцев. Годы спустя царь впишет в составленный им «Синодик опальных», список убитых его волею людей, страшную в своей лаконичности фразу: «По Малютине скаске новгородцев отделал тысящу четыреста девяносто человек». И историки по сей день спорят, является ли эта цифра общим количеством погубленных в Новгороде людей или это «достижение» только отряда под началом Малюты Скуратова.

Из Новгорода опричное войско двинулось в Псков, который ожидала та же участь. Однако «пскопских» спас местный юродивый Никола, который протянул государю кусок мяса. На недоумение царя – зачем ему мясо в пост, юродивый, согласно легенде, отвечал: «Да разве Ивашка думает, что съесть постом кусок мяса какого-нибудь животного грешно, а нет греха есть столько людского мяса, сколько он уже съел?». По другой версии, юродивый потребовал: «Хватит мучить людей, уезжай в Москву, иначе лошадь, на которой ты приехал, не повезет тебя обратно». На другой же день лучший государев конь пал, и испуганный царь приказал возвращаться в столицу. Как бы там ни было, но Псков смог отделаться малой кровью – царь поверил знамению и покорился, как он считал, Божьей воле.

Псы государевы

По всему государству, много лет кряду, вламываясь в частные дома, опричники проливали кровь, насильничали, грабили и оставались безнаказанными, так как считалось, что они «выводили измену» из царства. Царь Иван, получивший имя «Грозного» за свои казни и зверства, сам доходил до неистовства и необыкновенной распущенности. Кровавые казни сменялись у него пирами, на которых тоже лилась кровь; пиры переходили в богомолья, в которых бывало и кощунство. В Александровской слободе Иваном Грозным было устроено что-то вроде монастыря, где его развратные опричники были «братиею» и носили черные рясы поверх цветного платья.

От смиренного богомолья братия переходила к вину и крови, глумясь над истинным благочестием. Московский митрополит Филипп (из рода бояр Колычевых) не смог смириться с распущенностью нового царского двора, обличал государя и опричников за что и был низложен Иваном с митрополии и сослан в Тверь (в Отрочь монастырь), где в 1570 году его задушил один из самых жестоких опричников - . Царь не постеснялся расправиться и со своим двоюродным братом князем Владимиром Андреевичем, которого подозревал в умыслах против себя еще со своей болезни 1553 года. Князя Владимира Андреевича убили без суда, так же, как мать и жену его. Не умеряя своей жестокости, государь не ограничивал никаких своих вожделений. Он предавался всяческим излишествам и порокам.

Последствия опричнины

Цель, которую поставил себе Иван IV, устраивая опричнину, была достигнута. Княжеская аристократия была разгромлена и унижена; старые удельные вотчины княжат перешли к царю и были обменены на другие земли. Опричнина, несомненно, повела к разорению державы, потому что разрушила хозяйственный порядок в центральных московских областях, где сосредоточены были княжата с их удельными вотчинами.

Когда Грозный выселял крупных вотчинников с их старых земель, оттуда уходили с ними их холопы, а потом начали уходить и крестьяне, которым невыгодно было оставаться за новыми владельцами, мелкими помещиками, не имевшими никаких земельных льгот. Народ охотно шел на окраины государства, где не было ужасов опричнины, отчего центральные области все пустели и пустели. К концу царствования Грозного они запустели до такой степени, что с них государь не получал уже ни ратных людей, ни податей. Таковы были в конце концов последствия опричнины.

Еще опричнина имела далеко идущие политические последствия. Она привела к ликвидации пережитков удельного времени и укреплению режима личной власти государя. Ее социально-экономические порядки оказались пагубными. Опричнина и затянувшаяся разорили государство. Глубокий экономический кризис, охвативший Россию в 1570–1580-е гг., современники называли «порухой». Одним из пагубных последствий внутренней политики царя Ивана стало закрепощение русского крестьянства. 1581 год — были установлены «Заповедные лета», впредь до отмены которых крестьянам было запрещено покидать своих владельцев. На деле это значило, что крестьян лишили древнего права перехода в Юрьев день к другому хозяину.

Совершенно очевидно только одно, что опричнина не была ступенью к прогрессивной форме правления и не способствовала развитию государства. Эта была кровавая разрушавшая его реформа, о чем могут свидетельствовать ее последствия, в том числе наступление « » в начале XVII века. Мечты народа и прежде всего дворянства о сильном государе, «стоящем за великую правду» воплотились в разнузданный деспотизм.