Биография

Патриарх Московский (1652-1667).

Патриарх Никон (светское имя - Никита Минов или Минин) родился в 1605 году в семье крестьянина села (ныне в ) по имени Мина.

В 12-летнем возрасте Никита ушел в Макарьев Желтоводский монастырь, был в нем послушником до 1624 года. По настоянию родителей вернулся домой, женился и принял сан священника. Служил сначала в соседнем селе , а около 1626 года был назначен священником одной из московских церквей, по просьбе московских купцов, узнавших о его начитанности.

Смерть детей в 1635 году привела Никиту к окончательному решению оставить мир. Он убедил жену принять монашеский постриг в московском Алексеевском монастыре, а сам в возрасте 30 лет тоже принял постриг с именем Никон в Свято-Троицком Анзерском скиту Соловецкого монастыря. В 1639 году Никон был принят в Кожеозерский монастырь. В 1643 году он был избран игуменом этой обители.

В 1646 году своей энергией и смелостью Никон обратил на себя внимание царя . В 1646 году по желанию монарха он был поставлен архимандритом Новоспасского монастыря в и примкнул здесь к влиятельному «Кружку ревнителей благочестия». С 1648 года Никон был митрополитом Новгородским, где участвовал в подавлении Новгородского восстания 1650 года.

В 1652 году, после кончины патриарха Иосифа, Никон был избран его преемником. В июле 1652 года он был торжественно возведен на престол патриархов Московских и Всероссийских. Во время интронизации Никон вынудил царя дать обещание не вмешиваться в дела церкви. Весной 1653 года он начал проведение церковных реформ. Исправление книг и обрядов по греческим образцам, принятым в южнославянских странах, служило укреплению церковно-политических связей с этими странами, находившимися под турецким игом. Унификация культа подчиняла церковь общегосударственной системе централизации. Значительная часть русского духовенства выступила против нововведений, в церкви возник раскол. Никон и светская власть преследовали раскольников, среди которых были и единомышленники патриарха по «Кружку ревнителей благочестия».

Патриарх Никон активно участвовал в решении политических вопросов, склоняя царя к прекращению войны с Польшей, выступал за борьбу со Швецией в Прибалтике. Неудачная попытка «пробить» для выход к Балтийскому морю была поставлена в вину патриарху. Рост недовольства в придворных кругах произволом и властностью Никона вызвали расхождение между царем и патриархом, который стремился использовать реформу для укрепления церковной организации и усиления собственного авторитета, с тем чтобы освободить церковь из-под опеки светской власти. Выдвинув тезис «священство выше царства», Никон пытался противопоставить власть патриарха власти царя.

Разрыв между царем и патриархом произошел в 1658 году. Никон, оставив патриаршество, уехал в основанный им в Подмосковье Новоиерусалимский Воскресенский монастырь, рассчитывая, что царь вернет его. Но этого не случилось, ему было приказано оставаться в монастыре. Когда Никон в 1664 году самовольно приехал в и попытался снова занять патриаршее место, он был выслан обратно.

Большой Московский церковный собор 1666-1667 годов, подтвердив проведенные Никоном реформы, снял с него сан патриарха. Никон был сослан в . После смерти царя был переведен под более жестокий надзор в Кирилло-Белозерский монастырь.

В 1682 году царь , невзирая на сопротивление патриарха и значительные издержки, исходатайствовал у восточных патриархов разрешительные грамоты в которых повелевалось причислить Никона к лику патриархов и поминать его в этом звании открыто.

Седьмой патриарх Московский и Всея Руси, известный под монашеским именем Никон, родился в мае 1605 года в селе Вельдеманово под Нижним Новгородом в семье мордовских крестьян. Имя его в миру было Никита Минов (Минич, Минин). Мать его рано умерла, и отец женился снова. Мачеха Никиту невзлюбила. Пасынку всегда доставался последний кусок со стола, он постоянно был голоден. Однажды она даже столкнула его в погреб, надеясь, что ребенок сломает себе шею. Однако он уцелел. А когда Никита зимним утром залез погреться в остывающую печь и заснул, мачеха заложила его дровами и затопила, закрыв печь заслонкой... Спасибо бабушке, которая раскидала занявшиеся поленья и вытащила внука.

Подростком Никита обучился грамоте. Отец отвез его к учителю, у которого юноша прожил некоторое время. Но, вернувшись домой, Никита стал забывать Писание и однажды взял «нечто из дому отца своего» и ушел в Троицкий Макариев Желтоводский монастырь. Эта обитель на восемь лет стала его домом. Там он жадно читал, вникал в церковные службы, готовился постричься в монахи. Чтобы не проспать начало богослужения, даже ночевал под звонницей «у благовестного колокола». В том же монастыре он познакомился и со своими будущими заклятыми врагами - Иваном Нероновым и Аввакумом Петровым, но о них позже. По легенде, некий ясновидящий татарин предсказал юноше великое будущее: «Почто ты так просто ходиши? Блюдися и ходи опасно, ибо ты будешь государь великий царству Российскому!» «Опасно» здесь значит «осторожно».

Однако отец слег, и двадцатилетнему Никите пришлось вернуться домой. Он женился, стал священником в соседнем селе. Видимо, молодой батюшка чем-то выделялся на фоне прочих сельских пастырей, если московские купцы, приезжавшие на Макарьевскую ярмарку, уговорили его перебраться в столицу. В Москве отец Никита прослужил около десяти лет. Наладился быт, появились знакомые, будущее казалось определенным. Но мирное течение жизни оборвала страшная драма: за год один за другим умерли все трое детей, которых прижили супруги...

Отец Никита воспринял это как кару свыше за свое отступничество от монашеской жизни. Перст судьбы указывал ему путь освобождения от всего, что связывало его с миром. Уговорив супругу уйти в Алексеевский девичий монастырь, сам он принял постриг и имя Никона в далеком Соловецком монастыре. В 1642 году он оказался в Анзерском скиту на Белом море.

Увы, отношения с основателем монастыря Елеазаром Анзерским не сложились. Никону пришлось даже спешно покинуть обитель в шторм на рыбачьей лодке. Возможно, он не сошелся с Елеазаром во взглядах на то, как расходовать деньги на обустройство скита.

Скитаясь по северу, Никон набрел на Кожеозерскую пустынь. Построил на уединенном островке келью и зажил отшельником. Он стремился к одиночеству, разрыву с миром, но иная судьба настойчиво стучалась в дверь его кельи. Братия, оценив таланты инока, уговаривала его возглавить их - стать игуменом. Наконец Никон согласился, и для монастыря настали времена процветания. За три с небольшим года сюда было прислано 8 царских грамот, монастырю отдали земли на оброк, пожаловали рыбные ловли на Онеге, разрешили варить соль.

Положение обязывало Никона бывать в столице, где он в 1646 году сошелся с борцами за «истинное благочестие». Это был оплот «православного фундаментализма» во времена мягкосердечного патриарха Иосифа. В кружок входили давние знакомые Никона протопопы Иван Неронов и Аввакум, главой был Стефан Вонифатьев, духовник царя Алексея Михайловича.

Объединение «обличителей и ревнителей» возникло не на пустом месте. Смута, слабость государственной и церковной власти привели к тому, что пороки на Руси вырвались наружу: упадок нравов, разгул преступности, пьянство, равнодушие к церковной службе. Московские ревнители благочестия бичевали в своих проповедях «леность и нерадение поповское» и мирян, «которые стоят в церкви с безстрашием и со всяким небережением».

Никон столь же пламенно обличал духовенство, отошедшее от норм христианской морали, и требовал строгого соблюдения канонов богослужения. Вскоре по желанию приметившего его царя Никона назначили архимандритом московского Новоспасского монастыря - родовой усыпальницы Романовых. Теперь по пятницам он ездил во дворец, подолгу беседовал с царем. Да и сам Алексей Михайлович частенько навещал архимандрита.

В 1648 году Никон стал митрополитом Новгородским - это была первая по значению кафедра на Руси. В Новгороде он показал себя с лучшей стороны. Во время голода открыл погребную палату и кормил бедняков. Из его казны бедным раздавались деньги, для совсем беспомощных устроили богадельни. Никон получил от царя разрешение рассматривать дела узников, и, как говорили, вызволял несправедливо осужденных и отпускал покаявшихся.

В 1650 году в Новгороде вспыхнул бунт. Поводом послужила скупка немецкими купцами съестных припасов в голодное время. Восставшие ворвались в Софийский дом, где Никон укрыл воеводу и стрелецких голов. Митрополит пытался остановить толпу, был жестоко избит, но покоев, где прятался воевода, не тронули. Очнувшись, Никон собрал духовенство и пошел под колокольный звон с крестным ходом. Его речь рассеяла толпу. Погромы и самосуд прекратились, а Никон начал тайные переговоры с видными горожанами, убеждая их успокоить новгородцев.

Бунт был прекращен почти бескровно, это еще выше подняло авторитет Никона в царских глазах. Алексей Михайлович объявил, что если митрополит простит бунтовщиков, то и царь не станет их судить. Когда к городу подступило войско, новогородцы, собравшись в Софийском соборе, со слезами просили Никона о заступничестве. И митрополит отпустил им грехи - после трехчасового поучения.

«О, крепкий воине и страдальче Царя Небесного, о, возлюбленный мой любимче и сослужебниче, святый владыко, - писал царь двумя годами позже, приглашая Никона в Москву на выборы патриарха после кончины Иосифа. - Возвращайся, Господа ради, поскорее к нам... а без тебя отнюдь ни за что не примемся».

В июле 1652 года Никон стал патриархом и с жаром взялся за давно намеченное. Например, за «единогласие», которое вводили еще при его предшественнике - исполнять службу на несколько голосов ради ее ускорения запрещалось. «Изумительный порядок всех церемоний и священнодействий» поражал иностранцев.

Ограничиваться делами церкви Никон не собирался. При его участии разворачивалась первая на Руси «антиалкогольная кампания». Вместо кабаков открывались «кружечные дворы», где подавали «по одной чарке человеку». Но не всякому. Священников и монахов туда вообще велено было не пускать и питья им не продавать. «Прослышав о чьем-нибудь проступке, даже об опьянении, - вспоминал Павел Алеппский, прибывший в Москву со свитой своего отца, патриарха Антиохийского, - он немедленно того заточает, ибо его стрельцы постоянно рыщут по городу и как только увидят священника или монаха пьяным, сажают его в тюрьму, подвергая всяческому унижению».

Борьба за трезвость сопровождалась борьбой за чистоту веры. Тут Никон избрал самый простой путь - запретил живущим на Москве иностранцам носить русское платье и нанимать русских слуг. Им выделили «место компактного проживания», получившее название Немецкой слободы.

Царь поддерживал идеи патриарха. Первые годы патриаршества Никона и его дружбы с царем - время взлета духовной власти на Руси. Оба впечатлительные и порывистые, практичные, но с развитым эстетическим вкусом, они тем больше давали друг другу, что за патриархом было преимущество житейского опыта и решительного характера, за царем - душевной мягкости и чуткости. Никон обсуждал с царем государственные вопросы, поддержал его в деле присоединения Малороссии и благословил на войну с Польшей ради воссоединения русских земель. Отправляясь в 1654 году в поход, царь оставил Никона править государством - к недовольству родовитых бояр. А возвратясь с войны, наградил патриарха поразившим всех титулом «великий государь».

Сторонники Никона умилялись «богоизбранной и богомудрой двоице» царя и патриарха, говорили о «симфонии» - единении двух ветвей власти по образцу Византии. Далекое северное Московское царство стало главным покровителем пришедших в упадок восточных патриархатов - Константинопольского, Александрийского, Антиохийского и Иерусалимского. В Москве - новой столице православного мира - заговорили об освобождении Константинополя и вообще всех единоверцев от власти мусульман и католиков. Казалось, сбывается древнее пророчество о «третьем Риме».

Чтобы грядущее объединение всех православных земель стало прочным, нужно было устранить накопившиеся различия в богослужении - результат раздельного существования патриархатов. Исправлять русские церковные книги по греческим и южнославянским образцам начали еще в XVI веке. Никон при поддержке царя ускорил дело. (Ныне признано, что образцы отнюдь не были древними, как тогда провозглашалось. Большей частью они относились к XVI веку, а византийскую традицию полнее сохранила как раз русская церковь.) Как бы то ни было, исправления не касались основ веры, вопрос казался «техническим». Но тут, как всегда на Руси, вмешался «субъективный фактор».

К концу патриаршества Иосифа все важные решения, принимались под влиянием «церковного лобби» - кружка ревнителей благочестия. Большинство его участников отличались истовостью и непримиримостью. Никон, выходец из того же кружка, не был исключением. Став патриархом, он взял управление в свои руки и теперь сам назначал архиереев и рукополагал священников. Бывших единомышленников - даже царского духовника Вонифатьева - отстранили от церковной политики. Их это, конечно, не устраивало, и искры от столкновения «церковных тяжеловесов» упали на легко вспыхивавшую пожарами почву «бунташного века». Только в середине XVII столетия на Руси произошло 20 городских восстаний!

Начало положил конфликт Никона с протопопом московского Казанского собора Иваном Нероновым. Тот клеймил пороки, которыми была заражена церковь. Под огонь его критики попадала и высшая духовная власть. Но обличения, которые прежний миролюбивый патриарх пропускал мимо ушей, теперь привели к разбирательству. На церковном соборе Неронов обвинил Никона во лжи, корил его: «доселе ты друг наш был», а теперь, когда «государь волю дал», отвернулся от товарищей... В ответ Никон сослал Неронова и его единомышленников Аввакума, Логина, Даниила Костромского в далекие монастыри.

А тут еще введение малопонятных людям новшеств. Самым болезненным было изменение формы крестного знамения с двуперстия на троеперстие. Обе формы были освящены традициями, но реформаторы избрали не русскую, а тогдашнюю греческую манеру складывать персты, принятую кроме того в западнорусских землях. Впоследствии вопрос «как крестишься?» стал символом раскола на Руси, где грамотность была достоянием немногих, но прочно вошла в быт церковная обрядность. Привычные жесты и слова сопровождали человека с рождения до смерти - и вдруг их объявляют неправильными, даже еретическими...

Парадоксально, что сам Никон, вошедший в русскую историю как главный церковный реформатор, похоже, не считал реформу делом своей жизни. Его куда больше волновала борьба с обличителями вроде Аввакума и Неронова. Последнего Никон проклял и отлучил от церкви. Но когда Неронов в 1656 году вновь появился в Москве, репрессий не последовало. Никон велел поселить его в келье и позволил приходить к себе в крестовую палату. Даже разрешил отправлять литургию по старым служебникам: «Обои-де добры, - все равно, по коим хощешь, по тем и служишь».

В своего рода духовном завещании «Возражение, Или разорение смиреннаго Никона» патриарх ни словом не обмолвился о реформе. Однако механизм реформы был запущен: по храмам и монастырям распространялись новые, исправленные книги, вызывая ропот в народе. Ревнители «старой веры» находили себе все новых и новых сторонников.

Хозяйственная и государственная деятельность Никона шла успешнее. Неустанно заботясь о приращении церковных имуществ, он даже заслужил прозвище Скопидом. Никогда еще у церкви не было столько земли, рыбных ловель, лесов. Основывались новые монастыри. Чуть не вдвое увеличилось число принадлежащих церкви крестьян. Это было похоже на государство в государстве. Тем более что на землях патриаршей кафедры Никон взял суд в свои руки, он отрицал право судить духовных лиц в Монастырском приказе. Патриарх сам проверял счета, распределял налоги и распоряжался доходами.

Но на церковных делах он, как и прежде, не замыкался. Церковь много жертвовала на войну с Речью Посполитой и Швецией - Никон собирал с монастырей и епархий хлеб и подводы, снаряжал воинов, даже организовал производство пищалей и бердышей. Он вообще часто занимался тем, что не входило в обязанности главы церкви: во время чумы прокладывал дороги в объезд зараженных мест, устраивал заставы и карантины, а царскую семью вывез из Москвы подальше от моровой язвы.

Неудивительно, что, отлучаясь в действующую армию, царь оставлял патриарха во главе государства. Иностранцы писали: «Перед своим отъездом царь поставил на место себя полномочного наместника и несколько министров. Наблюдателем над ними он поставил патриарха; ни одно дело, важное или незначительное, не делается иначе, как с его совета и по докладу ему министрами каждое утро». Когда царь возвращался в столицу, Никон утрачивал эту власть, но добивался у Алексея Михайловича новых привилегий. Это вызывало недовольство бояр, и Никон настроил многих против себя. А как иначе? Ведь «министры царя и его приближенные сидят долгое время у дверей, пока Никон не дозволит им войти; они входят с чрезвычайной робостью и страхом».

Нажил противников он и среди духовенства. Никон был «истинный тиран по отношению к архиереям, архимандритам и всему священническому чину». Он ужесточил наказания, обложил священников налогами. Роптали, что он «возлюбил стояти высоко, ездити широко».

Наконец и царь начал тяготиться вмешательством Никона в государственные вопросы. А требовательный патриарх еще и лишил государя многих радостей. Например, «приказал Его Царскому Величеству уничтожить всех диких зверей, также собак и все, что относится к охоте». Это было уже слишком: Алексей Михайлович страстно любил соколиную охоту.

Сыграли роль и нашептывания бояр на ухо царю. Уже в 1656 году отмечали ссоры Никона с царем, вызванные «высокомерием патриарха и его грубым обращением, ибо он сделался чрезвычайно надменен». Алексей Михайлович все больше отдалялся от «собинного друга». Царь перестал бывать на патриарших богослужениях. Против Никона были настроены и бояре, и духовенство, и государь. А повод для столкновения вскоре нашелся.

В июле 1658 года Никона вопреки обычаю не пригласили на обед в честь приезда в Москву грузинского царевича Теймураза. Князя Мещерского, посланного патриархом во дворец, царский окольничий Хитрово намеренно или случайно ударил палкой. Мещерский закричал, что он патриарший стряпчий, но в ответ услышал дерзкое: «Не дорожися патриархом!»

Это был вызов. Никон потребовал наказать наглеца, но получил лишь обещание рассмотреть дело. Царь через князя Ромодановского, передал ему причину своего недовольства - мол, патриарх «царское величество пренебрег и пишется великим государем». От себя Ромодановский добавил, что царь почтил патриарха этим титулом «как отца и пастыря», а он, Никон, «того не уразумел». В тот же день Никон заявил, что оставляет патриаршество и со словами «от немилосердия ево царева иду с Москвы вон» удалился в Воскресенский монастырь. Шесть лет «симфонии» закончились. Начались восемь лет «церковного нестроения», когда патриарх формально не отрекся от сана, но фактически не был главой церкви.

По сути решался вопрос о том, каким государством будет Россия - светским или теократическим. Уход Никона исключил все промежуточные варианты. Теперь любой шаг государя навстречу патриарху означал бы выбор «византийского пути».

К счастью, главы обеих ветвей власти понимали, чем чревато силовое «продавливание» вопроса. Мог ли Никон, используя свой сан, накалить ситуацию до бунта? Возможно. Но он лучше многих знал: второй Смуты страна не переживет. Еще исполняя государственные дела и фактически замещая царя на троне, Никон видел, что войны ведутся из последних сил, любое ослабление было бы поистине губительно. И в ссылке патриарх оставался твердым, как сказали бы сегодня, государственником. Гонцы, посланные к опальному Никону Степаном Разиным с предложением стать духовным лидером восстания, ушли ни с чем.

Грозовой заряд «бунташного» XVII века пугал светскую власть. Церкви указали ее место, но пришлось долго искать законные пути, чтобы сменить Никона на более сговорчивого патриарха.

Царь оставил за ним три монастыря с вотчинами, справлялся о здоровье. Извещая о болезни боярина Морозова (бывшего воспитателя и свояка царя), попутно просил простить и его самого, если была какая-либо «досада». Но восстанавливать «премудрую двоицу» не желал.

Между тем, в годы «церковного безвластия» началась деятельность легендарных старообрядцев - Спиридона Потемкина, дьякона Федора, Никиты Добрынина, архимандрита Никанора. В Москве центром недовольства стал дом боярыни Морозовой. У нее часто бывал вернувшийся из ссылки в 1663 году протопоп Аввакум, которого власти поначалу встретили, «яко ангела Божия». Царь, не желая брожения в народе, даже принял мятежного священника и велел его «поставить в Кремле на монастырском подворье». Как потом писал Аввакум, «в походы мимо двора моево ходя, кланялся часто со мною низенько-таки, а сам говорит: «благослови-де меня и помолися о мне!» И шапку в ыную пору, мурманку, снимаючи с головы, уронил, едучи верхом. Давали мне место, где бы я захотел, и в духовники звали, чтоб я с ними соединился в вере».

Аввакум даже получил сто рублей - огромные по тем временам деньги. Но неукротимого протопопа жгла «огнепальная ревность». Староверы были слеплены из того же теста, что и мятежный патриарх. Но пока еще надеялись, что для них все вернется «на круги своя».

Царь не мирился с другом Никоном и уж тем более не собирался долго уговаривать его врагов. Собор 1666 года в присутствии Антиохийского и Александрийского патриархов лишил Никона патриаршества и сослал в Ферапонтов монастырь. Никто не встал на его защиту. Затем пришла очередь «оппозиции» - на Соборе 1667 года проклинали уже всех несогласных чохом: «Если кто не послушает нас или начнет прекословить и противиться нам, то мы такового противника, если он - духовное лицо, извергаем и лишаем всякого священнодействия и благодати и предаем проклятию; если же это будет мирянин, то такового отлучаем от св. Троицы, Отца и Сына и Святаго Духа, и предаем проклятию и анафеме как еретика и непокорника и отсекаем, как гнилой уд. Если же кто до самой смерти останется непокорным, то таковой и по смерти да будет отлучен, и душа его пребудет с Иудой-предателем, с еретиком Арием и с прочими проклятыми еретиками. Скорее железо, камни, дерево разрушатся, а тот да будет не разрешен во веки веков».

Камень, который столкнул с горы Никон, вызвал лавину... Для старообрядцев седьмой патри­рх остался «предтечей Антихриста».

Алексей Михайлович и новый (с 1667 года) патриарх Иоасаф думали, что проклятия Собора отпугнут народ от старообрядцев. Но эффект был противоположным: многие верующие, до сих пор занимавшие выжидательную позицию, увидели в этом доказательство близкого прихода Антихриста. Теперь их поведение строилось по аналогии с житиями первохристиан Римской империи: уход в катакомбы (бегство в далекие леса), а если это невозможно, то принятие смерти за веру. Чем жестче давила власть, тем упорнее ей сопротивлялись.

Аввакума, священника Лазаря, диакона Феодора, инока Епифания сослали в северный Пустозерск и бросили в яму. Их, за исключением Аввакума, подвергли казни: отрезали языки, отсекли правые руки. Но заточение не смирило Аввакума, а раскрыло его талант страстного публициста. За 14 лет он написал десятки произведений, включая «Житие» - первую русскую автобиографию и шедевр мировой литературы. В 1682 году «за великия на царский дом хулы» Аввакума приговорили к сожжению. Он взошел на костер, подняв сложенное в двуперстие руку.

Огромное сочувствие в народе вызвала судьба родных сестер - боярыни Феодосии Морозовой и княгини Евдокии Урусовой. За упорство в старообрядческой вере их пытали и сослали в Боровск, где в 1675 году они умерли от голода в подземелье. В них видели мучениц за веру.

Никон и сам предавал анафеме иных противников, но проклятия Собора 1667 года назвал безрассудными, наложенными на весь православный народ. Поэтому для него «режим содержания» в Ферапонтовой монастыре был жестким. К нему никого не пускали, даже дорогу отвели в сторону от монастыря. И только видя смирение бывшего патриарха, царь стал присылать ему подарки, разрешил доступ посетителям, а перед смертью и вовсе попросил у Никона отпустительную грамоту и прощения.

Десять лет пребывания в Ферапонтовом монастыре сменились для Никона более тяжелым заключением в Кирилло-Белозерском монастыре. Страдая от угара в дымных кельях, теряя остатки здоровья, бывший патриарх едва не скончался. И только царевна Татьяна Михайловна - тетка нового государя Федора Алексеевича - уговорила племянника возвратить Никона в Воскресенский монастырь.

В день освобождения Никон, словно предчувствуя его, велел своей келейной братии готовиться в дорогу. Для бывшего патриарха она стала последней. 17 августа 1681 года в Ярославле Никон скончался. Похоронили его в Воскресенском монастыре. Царь Федор сам нес гроб с телом покойного на плечах.

Уже после погребения пришли грамоты четырех восточных патриархов - с Никона снимали проклятие Собора 1666 года и восстанавливали его в патриаршем достоинстве.

Евгений Щигленко

Всяк убо исповесть Мя пред человеки, исповем его и Аз пред Отцем Моим, иже на небесех... (Мф. 1: 32, 33)
Аминь глаголю вам, яко вы шедшии по Мне в пакибытие, егда сядет Сын человеческий на престоле славы Своея, сядете и вы на двоюнадесяте престолу... (Мф. 19: 28)
Святии вси верою победиша царствия, содеяша правду, получиша обетования, заградиша уста львов: Угасиша силу огненную, избегоша острея меча, возмогоша от немощи, быша крепцы во бранех, обратиша в бегство полки чужих. Прияша жены от воскресения мертвыя своя: инии же избиени быша, не приемше избавления, да лучшее воскресение улучат: Друзии же руганием и ранами искушения прияша, еще же и уз и темниц. Камением побиени быша, претрени быша, искушени быша... Ихже не бе достоин весь мир... (Евр. 11: 33-38)

Святейший Патриарх Никон ( родился в мае 1605 г., интронизация - 25 июля 1652 г., основание Новоиерусалимского монастыря - 1 сентября 1656 г, освящение Крестного монастыря на Кий острове - 2 сентября 1661 г., блаженная кончина - 17 августа 1681 г.). Еще в детстве он проявил неудержимый интерес к духовным знаниям. В 12-ти летнем возрасте тайно бежал в монастырь Макария Желтоводского и стал послушником. Через 5 лет по настоянию родни женился и спустя два года принял священный сан, тогда ему было 19 лет. Вступив в должность приходского священника, отец Никита столько явил в себе пастырских добродетелей, что слава о них донеслась до Москвы и он получил приглашение на переезд в столицу. Около 9 лет провел он в Москве. Однако, "зря суету мира сего и непостоянство, и желая ко спасению обрести путь удобный" [по И.Шушерину], решил навсегда оставить мир - удалился в Анзерский скит Соловецкого монастыря, где принял в 1636 году монашеский постриг от прп. Елеазара с именем Никон в честь сщмч. Никона, еп. (+ 251 год, память 23.03/05.04).

Духовные подвиги его были соблазнительны (прочтение в течение суток всей Псалтири, совершение 1000 земных поклонов с Иисусовой молитвой и др.) для многих завистливых. Прп. Елеазар предсказал, что Никон в последствии времени будет святителем.

В 1639 году, иеромонах Никон покинул Анзерский скит и перешел в Кожеезерскую обитель, а в 1643 году был поставлен игуменом этой обители. В 1646 году игумен Никон был назначен архимандритом Ново-Спасского монастыря в Москве. При архимандрите Никоне был возведен величественный Спасо-Преображенский собор Ново-Спасского монастыря. В этот период архимандрит Никон также выступает челобитным, заступником перед Царем о нуждающихся.

11 марта 1649 года архимандрит Никон Собором архиереев во главе с Патриархом Иосифом возведен в сан митрополита Новгородского и Великолуцкого. Он занимался церковным строительством, благотворительностью, исправлением нестроений в монастырской и приходской жизни. Митрополит Никон создал в Новгороде четыре богадельни и устроил во время голода на владычнем дворе "погребную палату". Помощником митрополита по распределению милостыни был блаженный Василий Босой, Христа ради юродивый. Во время восстания в Новгороде в 1650 митрополит Никон показал себя мужественным пастырем, готовым положить душу за свое стадо, он вышел к бунтовщикам со словами: "Дети, я всегда проповедовал вам истину. Ничто земное не устрашает меня. Я, как пастырь, пришёл спасти вас от возмущающих вас волков". Быв бит едва не до смерти, он кротостью и молитвой привел народ к покаянию и бунт прекратился. В благодарственном письме Царь Алексей Михайлович называл Никона "новым страстотерпцем, крепкостоятельным пастырем, крепким воином и страдальцем Царя Небесного и своим собинным другом".

Дар прозорливости и духовного водительства позволили митрополиту Никону воспитать из монахов, несших послушание в Новгородском архиерейском доме, великих подвижников. В 1651 года ризничий преосвященного Никона иеромонах Мисаил был рукоположен в архиепископа Рязанского и Муромского. Преосвященный Мисаил стал миссионером, крестившим татарское и мордовское население Рязанского края. Ныне Церковь прославляет Святителя Мисаила в сонме Рязанских святых. Ризничим митрополита Никона после иеромонаха Мисаила стал иеродиакон Лаврентий, рукоположенный им в 1654 году в архиепископа Тверского и Кашинского и переведенный в 1657 году на кафедру митрополита Казанского и Свияжского.

Митрополит Никон был ревностным пастырем стада Христова, постоянно назидающим свою паству словом Божественной мудрости. Историк Церкви митр. Макарий утверждает, что в то время среди архиереев не было проповедника, равного святителю Никону. Неустанно поучаясь в заповедях Божиих, святитель искал в житиях святых пример для подражания. Он сам написал житие преподобного Иакова Боровического в книге "Рай мысленный", изданной в 1659 году. Он же, по-видимому, является и автором рукописной "Книги глаголемой описание о российских святых", дошедшей до наших дней в виде нескольких списков. Митрополит Никон активно занимался собиранием святынь, в частности им были перенесены мощи свт. Филиппа из Соловецкой обители в Москву в июле 1652 году. Патриарх Никон лично глубоко почитал святителя Филиппа. Страдания его за правду, за ограничение безудержного самоуправства царской власти и за должный духовный авторитет Церкви в обществе стали для Никона образцом и примером.

По кончине Патриарха Иосифа Царь, видя, что никого нет равного митр. Никону "в разуме и во утверждении благочестия", по совету со всем освященным собором "понудиша его престол Патриарший прияти" 25 июля 1652 г. Никон же всячески отрицался, ссылаясь на свое недостоинство и предвидя, что его патриаршество будет недолгим и завершится исповедничеством, подобным подвигу Святителя Филиппа.

Первые три года его патриаршества воистину явили симфонию церковной и царской власти, когда, как писал сам Патриарх Никон в предисловии к Служебнику, изданному в 1656 году, "священство Божественным служит, царство же человеческим владеет и о сем печется. Вкупе же уставы и правила святых отец, яко от Святаго Духа вдохновенны, облобызающе приемлют и держат". Задачу Патриарха Никон видел в том, чтобы удержать Российскую державу в послушании Православной Церкви, в то время как в русском обществе уже намечалось отступление от веры и Церкви, проявившееся особенно в "Уложении", принятом в 1649 году, согласно которому учреждался монастырский приказ как светский орган управления церковными имениями и делами.

"Церковь не стены и кровля, но каноны и пастыри духовные", - говорил Святитель. Тяготея сердцем к строгому соблюдению церковного устава, он в первую очередь упорядочил Богослужение, а также многие стороны церковной жизни. Считая монашество краеугольным камнем Православия, он всячески поддерживал монастыри, ревнуя о их благочинии. Да и на патриаршество он смотрел как на игуменство в большом монастыре. Молитвами, трудами и иждивением святейшего Никона воздвигнуты были на Руси три монастыря в прославление трех Вселенских святынь: Иверская Валдайская обитель, принявшая принесенный с Афона список с чудотворной Иверской иконы Божией Матери; Крестный монастырь на Кий острове в Белом море, выстроенный как кивот креста-мощевика, изготовленного в Палестине в меру Креста Господня со вложенными в него мощами святых числом до трех сот; Воскресенский монастырь, созданный во образ Небесного Иерусалима и святынь Палестины с Гробом Господним и именуемый поэтому монастырь Нового Иерусалима.

Никон напомнил, что "Поместная Церковь есть только часть единой Вселенской Церкви, что между частями этой Церкви должно быть каноническое общение и согласование". Заботясь о единстве веры, Патриарх Никон занимался исправлением новин, внесенных в богослужебные книги, обряды и чины. В XVII веке "невежество помрачило чистоту нашего древнего вероучения изобретением новых, неизвестных Церкви, догматов; обезобразило величественный чин богослужения искажением богослужебных книг и обрядов, многогласием в пении и чтении. По воле Творца в избытке наделенный высокими дарования ума, воли и чувства, и строгостью долгого пустынного уединения воспитавший и утвердивший в себе дух ревности по славе Божией и спасении людей, Никон смело и могущественно восстал против суеверия одних и вольномыслия других нововводителей отечественной Церкви. Этим двум ложным направлениям, раздиравшим Церковь, Патриарх Никон противопоставил истинное: восстановление и утверждение в отечественной Церкви совершенного согласия и единения с Церковью Восточной в учении веры, обрядах богослужения, и правилах церковного управления". Патриарх Константинопольский Паисий, поддерживая деятельность Патриарха Никона, писал в грамоте 1656 года: "Бог просвети тя во времена наша, да очистятся вся неудобная, и да исправятся".

Патриарх Никон принимал все меры к тому, чтобы в Русской Церкви не происходило смут и противостояний. В частности, при условии послушания Церкви разрешал служить и по старым книгам, допуская разность мнений в вещах, не затрагивающих существа веры. Митрополит Макарий считает, что "если бы Никон не оставил кафедры, раскола в Русской Церкви не было бы".

Оставляя Патриарший престол, Святейший Никон свидетельствует: "Не больше ли войны - гнев царский?.. Из Москвы я отошёл не без ведома царева: Царь знал, что гневается на меня без правды. И от него приходили ко мне... и я им говорил, что иду из Москвы от немилосердия государя, пусть ему будет просторнее без меня; а то, гневаясь на меня, он не ходит в церковь, не исполняет своих обещаний, данных при нашем избрании на Патриаршество, отнял себе суд церковный, велел судить нас самих и всех архиереев и духовный чин приказным людям". Понимая губительность подобных притязаний Царя и царства, Патриарх Никон также сознавал, что открытое сопротивление царской власти со стороны духовной власти может вызвать в России смуту, разрушающую религиозную основу русского бытия - любовь народа к Церкви-матушке и Царю-батюшке. После длительных молитвенных размышлений он выбрал единственно возможный для себя путь: незаконным притязаниям не подчиняться, в открытое противостояние не вступать; указывая на нетерпимость положения, рассчитывая на отрезвление и покаяние светской власти, оставить кафедру Московского Первосвятителя и удалиться в Воскресенский монастырь.

По удалении в Воскресенский монастырь, Никон жил в нем самым строгим подвижником, представляя в себе для братии образец иноческих трудов. Каждый день, по окончании литургии, он со слезами выслушивал молебен пресвятой Богородице, "поемый во всякой скорби душевной и обстоянии". Патриарх Никон всегда и везде являлся примером трудолюбия, исправности и благоразумной опытности; первый исходил на всякое дело, и после всех полагал конец своим трудам. Он продолжал составлять летопись, изображая превратности Царств, народов и частных людей, Никон точнее узнавал цену своего крестнаго испытания в уединении в Новом Иерусалиме. Среди строгих подвигов благочестия Никон не забывал и "дел милосердия, которое составляло как бы душу его жизни": всех странников и богомольцев Святейший Никон приказывал поить и кормить по три дня даром, в монахи принимать безвкладно, всем давая платье за счет обители. В праздник всегда трапезовал с братией и сам лично омывал ноги богомольцам и заезжим путникам.

В "Возражении..." в ответе на вопрос 20-й Патриарх Никон подробно изложил также учение о священстве и царстве: "священство и самаго царства честнейши: престол священства поставлен на небеси по глаголу Божию: "елика бо аще свяжете на земли, будут связаны на небесех" (Мф. 18,18). Что может сравниться с этою честию: суд от земли восходит на небо чрез священника, который поставлен посредником между Богом и человеками. Сего ради и цари помазуются от священнической руки, а не священники от царской; ибо меньшее от большаго благословляется. Царю вверено здешнее, а священнику Небесное; Царю вверено попечение телесное, иерею же - душевное, Царь долги имениям оставляет, священник же долги согрешениям; Царь действует принуждением, а священник увещанием; Царь имеет оружие чувственное, священник - духовное; Царь имеет брань к сопостатам, сражается с врагами видимыми, священник же имеет брань к началам и властем тьмы". В 24-м возражении, говоря о привилегиях церковных, Никон восклицал: "Мы не знаем иного законоположника себе кроме Христа, который дал нам власть вязать и решить. Уж не эту ли привилегию дал нам Царь? Нет, но он похитил её от нас, как свидетельствуют его беззаконные дела. Какие? Он Церковью обладает, священными вещами богатится и питается, славится тем, что все церковники - митрополиты, архиепископы священники и все причетники покоряются ему, оброки дают, работают, воюют; судом и пошлинами владеет". Такое обладание Царя Церковью, по слову Патриарха Никона, является "антихристовым узаконением", свидетельствующем о духовном перерождении русской монархии, когда из защитника Церкви она начала превращаться в ее обладателя и распорядителя. Царь начал управлять Церковью не в совете с Патриархом, а "преболе" его. Усматривая в этом духовную катастрофу для России, Святейший Никон, иногда в резкой форме, свидетельствует, что земной град восстал на град Небесный, что царская власть беззаконно узурпирует власть духовную. Патриарх в такой ситуации становится номинальной фигурой, исполняющей волю самодержца. Таким Патриархом Никон быть не мог и не хотел. Вынужденный уход Никона с Патриаршего престола представляется исповедническим подвигом архипастыря, который спасал Церковь от грозящего ей поглощения в государстве, предвидя порабощение Церкви, доведенное до логического конца Петром I. Патриарха Никона постигла судьба пророков, гонимых и претерпевавших многие оскорбления и поругания.

Второй Собор по делу Патриарха Никона состоялся 7 ноября - 12 декабря 1666 года. Отметим, что два восточных Патриарха, Александрийский Паисий и Антиохийский Макарий, участвовавших в суде над Патриархом Никоном, и решивших дело в угоду Царю и боярам, во-первых, не имели права судить Патриарха так как сами были низложены со своих кафедр именно за эту поездку, а, во-вторых, были подкуплены Московским правительством. Известный своей ученостью иеромонах Епифаний Славинецкий добавляет: "О том, чтобы Никон чужд был архиерейства и священства, я не только писать, но и говорить не дерзаю. Я не нашёл таких правил, чтобы архиерея, самовольно оставльшаго свой престол, но не отрекшагося архиерейства, отчуждали архиерейства и священства". В приговоре Собора указаны нелепые вины Патриарха Никона: самовольное оставление престола, строительство Ново-Иерусалимского монастыря, требование поставить нового Патриарха по его, Никонову, благословению, обличения Царя и членов Собора, жестокое обращение с клиром и др. Выслушав приговор, Святейший Никон сказал только: "Никоне, Никоне! Вот за что всё это тебе: не говори правды, не теряй дружбы. Если бы ты устраивал у себя богатые вечери и с ними угощался, то верно этого с тобой не случилось бы".

Низвергнув Патриарха Никона с Патриаршего престола, его недоброжелатели не только не могли истребить плодов его ревностного служения Церкви и государству, но и положили основание прочнейшему их утверждению. По судьбам Промысла, Патриарха Никона судил Собор, по составу своему почти вселенский, и непреложно утвердил на все времена плоды его пастырских трудов. Этот Собор умолил Царя и пастырей устроить училища для духовного просвещения, утвердил сделанные Патриархом Никоном исправления в богослужебных книгах, чинах и обрядах; постановил правило о неподсудности духовенства мирским судьям; изрек строгий суд на легкомысленных нарушителей уставов церкви и т.д. С той поры наше Церковь на бытовом уровне носит именование "никоновской".

С 1666 года по 1676 Святейший Никон находился в ссылке в Ферапонтове монастыре. Терпеливый Никон не роптал на свою горестную участь, и за все благодарил Господа, молясь за самых врагов своих: "Отче, отпусти им: не ведят бо, что творят". В письме к Царю Алексею Михайловичу Патриарх Никон открывает свой внутренний настрой: "Сила Божия в немощи совершается; благоволю и аз в немощех моих и злостраданиях, зане елико внешний наш человек озлобляется, толико внутренний обновляется. Аз убо не точию страдати всеизволяю, но и умрети готов есмь правды ради, только бы не во твое царство.... Мы на то обещались, что терпеть - претерпевый до конца той спасен будет.... Терпеньем да течем на предлежащий нам образ взирающе, на Начальника вере и Совершителя Иисуса, Иже вместо предлежащия Ему радости претерпе крест и о срамоте не раде; темже убо да исходим к Нему вне стана, поношение его носяще; не имамы бо зде пребыающаго града, но грядущаго взыскуем" [Духовное завещание].

С 1672 года, когда Никону разрешен был свободный выход из келий, к нему стали приходить люди, страдавшие телесными и душевными недугами. Никон читал над ними молитвы, мазал освященным маслом, давал лекарства, и больные получали исцеление. Никон так говорил о своем лечении: "Являлся, де, ему, Никону, Христос часто в церкви тем образом, как пишется на иконе, и подал, де, ему благодать чаши лекарственной; и он, де, по тому явлению и по благодати неисчерпаемой чаши лекарственной исцелял и от того его лекарства Бог от болезней многих людей избавлял, а больше того его никто лекарству не учивал". В записях 1672-1675 годов всех исцеленных значится 132 человека. Болезни, от которых излечивал Никон: падучая, безумие, страхование от бесов, расслабление членов и другие.

В 1676-1681 Никон был сослан в Кирилло-Белозерский монастырь, чтобы ужесточить условия заточения. Однако "ни бедность, ни теснота, ни унижение не могли поколебать в нем твердого духа: он без малодушия переносил свои страдания. Он постоянно носил на себе железные вериги и маленький серебряный ковчег со Святыми дарами. В таком расположении духа и с таким напутствием, он всегда был истинным воином Иисуса Христа, облеченным во вся оружия Божия против слабостей плоти и искушений духа".

17 августа 1681 года блаженный Никон "в добром исповедании, благодаря Бога о всем, яко во страдании течение свое соверши, с миром успе, душу свою в руце Богу предаде, Егоже возлюби". "Тело же его невредимо отнюдь от вони злосмрадныя, аще и десятодневно пребысть; в толикое бо теплое время... цело и тлению не причастно бе". "Царь же Благочестивый, непрестанно жалея о Никоне Блаженном, яко не поминается Патриархом,.. о сем соизволи восписати в Палестину ко всем четырем Вселенским Патриархом", и в сентябре 1682 года были получены грамоты от Вселенских Патриархов. Патриарх Константинопольский Иаков писал, что Патриарх Никон, хотя был осужден за свои вины собором восточных и русских архипастырей и лишен святительского сана, но благодушно перенес свое наказание, "многими и тмочисленными печальми и нуждами себе усмири, и многих печальных ради трудов в небесное Царствие вводящий путь возвратив, в терпении, озлоблении, в нужном пребывании постом и молитвами непрестанными и бденми всенощными, яко злато в горниле, искушен бысть, и яко всеплодие Бога живаго жертва явился, и не даде сна очима своима, ниже дремания на челе своем, ниже покоя составом своим, дондеже блаженным сном уснув, благочестно к Господу отиде". Обращаясь к самым причинам извержения Никона из патриаршего сана, Вселенский Патриарх замечает, что "Никон осужден не яко неких вин ради душевных или телесных, елицы от благодати архиерейства отчуждают, ниже над Божественными догматы благочестий согреши, столп бо благочестия непоколебаемый знаем бысть, и Божественных и священных канонов оберегатель присноискуснейший, отеческих догмат, повелений же и преданий неизреченный ревнитель и заступник достойнейший: но яко человек, человечески болезнуя от малодушия некоего гневом и унынием побежден бысть". Поэтому, собор, составившийся при Константинопольском Патриархе для рассуждения о причислении Никона к сонму Всероссийских иерархов, нашел благословным воззвать Никона к патриаршескому поминовению. Никон возстановляется в сан Патриарха следующими словами: "преподобныя памяти возлюбленный брат наш, господин Никон, бывший Патриарх Московский и всея Руси, вместо воздаяния и мздовоздаяния, показания ради долгаго преподобничества терпения, имеет прощение и разрешение от приключившагося ему соборнаго извержения, и да будет прощен в нынешнем веце и в будущем от Отца и Сына и Святаго Духа, святыя и Живоначалныя Троицы; восприяв же духовный хитон архиерейства, да приимет, яко Патриарх, всегда церковное поминовение, поминаем с прочими Патриархами московскими во священных диптихах, и по всяким именованным временам священных церковных последованиях безсумненно да сочитается в яве в сочисление прочих Патриархов московских, Патриархом же являемы и именуемы и поминаемы ни один да не сопротивится, подлинно тако да будет! тем же во оправдание издадеся сие прощение его". Грамота Патриарха Иакова 5 мая 1682 г.

Память Святейшего Патриарха Никона особенно почиталась в трех основанных им монастырях. Вскоре после его кончины архимандрит Ново-Иерусалимского монастыря Герман (+1682) написал эпитафию своему духовному отцу и учителю: "Господень образ зде и Плакидов, ту лежит вторый в терпении Иов"; здесь же определены основания духовной жизни Патриарха Никона: следование Христу, крестоношение и стяжание терпения. Далее архимандрит Герман говорит об архипастырском служении Патриарха Никона, который "Аки столп каменн или крепкий от древ / стояще твердо, яко в небо доспев". Завершаются стихи похвалой Царю Феодору, вернувшему Патриарха Никона из ссылки и со слезами своими руками предавшему тело его земле, "целя вред, яже подъял отец". Архимандрит Герман первым сформулировал для современников и потомков действия Царя Феодора по отношению к Патриарху Никону, как искупление вины отца, подобно тому, как Царь Алексей Михайлович признал вину за Царя Ивана Грозного перед гробом Святителя Филиппа устами Патриарха Никона. Признание Патриарха Никона Небесным молитвенником за Царя свидетельствует о вере писавшего в дерзновение почившего Святителя пред Господом, иными словами - в его святость. В надписи XVII века над входом в придел, где погребен Патриарх Никон, говорилось о нем, как о жителе горнего Сиона, предстоящем пред престолом Божиим.

Традицию почитания Патриарха Никона как великого угодника Божия продолжил Иван Корнильевич Шушерин. Составленное им "Известие о рождении и воспитании и о житии Святейшего Никона, Патриарха Московского и всея России", разошлось во множестве списков. Часто в состав рукописных сборников включались, кроме жизнеописания, документы, свидетельствующие о Патриархе Никоне как о невинно осужденном и как о чудотворце, на Гробнице которого совершаются исцеления больных.

В 1686 - 1698 годах архимандрит Воскресенского монастыря Никанор составил стихотворный Летописец - первое изложение истории Нового Иерусалима. Патриарху Никону в нем, посвящены строки, которые звучат как церковные песнопения, прославляющие святого:

Апостольским преданиям и Святых Отец
Юныя и старыя уча, аки отец,
Горняго ища, долняя вся презирая,
Щит веры имея, ко брани на бесов простирая,
О благочестии истинный бысть ревнитель,
И веры христианския присный хранитель...

Настоятель Воскресенского монастыря архимандрит Леонид (Кавелин) подготовил первое научное издание, написанного Иоанном Шушериным "Известия о житии...". В 1874 году им был устроен в Воскресенском монастыре музей Патриарха Никона. Впоследствии музей Патриарха Никона в Новом Иерусалиме стал образцом для музея Патриарха Никона и в Иверском монастыре на Валдае.

О Патриархе Никоне, как о Соловецком святом , говорится в рукописи "Верное и краткое изчисление преподобных отец Соловецких...". О нем упоминает и составитель жития преподобного Елеазара Анзерского: "Бысть же и ин ученик преподобному преславен именем Никон, иже бысть Патриарх царствующаго града Москвы и всей России. И той пречуден бысть в житии своем, и многу ревность о исправлении православия показа".

Почитание Патриарха Никона, как святого, сохранилось в Киево-Печерской лавре , где в 1875 году была издана книга "Молитвенное призывание преподобных отцев Ближних пещер" со следующей молитвой: "Стражие наши, путеводители и бесов отгонители Варвара Великомученица, Борис Страстотерпец, Глеб Страстотерпец, Игорь Мученик, Димитрий Ростовский, Феодосий Черниговский, Иов Почаевский, Никон Ново-Иерусалимский , Тихон Задонский, Иоасаф Белгородский, молите Бога о нас". Это молитвенное призывание сохранено и в издании 1992 года.

В 1891 году была издана книга архимандрита Леонида "Святая Русь или сведения о всех святых и подвижниках благочестия на Руси (до XVIII века) обще и местно чтимых. Справочная книга по русской агиографии". В этой книге в число 795 святых включен и "Никон, Патриарх Московский и всея России".

Особо следует отметить книгу М. В. Зызыкина "Патриарх Никон. Его государственные и канонические идеи". Этот труд впервые вместо обычного объяснения дела Патриарха Никона его личными качествами обращает внимание на историческую перспективу духовной трагедии России и показывает, что именно в неправедном осуждении Первосвятителя Русской Церкви нужно искать ключ к развязке той драмы, которая вывела Россию не на путь православного оцерковления жизни, а на путь немецкой духовной колонии. В числе множества высказываний о Патриархе Никоне, как о святом, М.В. Зызыкин цитирует замечательные слова митрополита Антония (Храповицкого): "Среди великих Вселенских Святителей Божиих имя Святителя Никона блестит, как яркая звезда первой величины на нашем духовном небосклоне".

О первосвятительском служении Патриарха Никона свидетельствует митрополит Макарий: "Патриаршествование Никона составляет эпоху в истории нашей Церкви. При нем началось соединение двух бывших митрополий, Киевской и Московской, и Никон первый начал называться патриархом "Московским и всея Великия и Малыя и Белыя России и всех земель северных и Помория". При нем и его главном участии действительно началось вполне верное и надежное по своим основам исправление наших церковных книг и обрядов. Никоном сделана была самая смелая из всех когда-либо у нас бывших и решительная попытка отстоять самостоятельность и независимость Русской Церкви от светской власти, хотя и кончившаяся для него неудачно. При Никоне чаще, чем когда-либо, происходили сношения Русской Церкви с Греческою по делам церковным, чаще, чем когда-либо приезжали к нам высшие греческие иерархи и при их участии совершались у нас такие Соборы, каких ни прежде, ни после у нас не бывало. Да и сам Никон с его необыкновенным умом и характером и с его необыкновенною судьбою, представляет собою такое лицо, которое резко выдается в ряду других наших патриархов и всех когда-либо бывших в нашей Церкви первосвятителей". Он устроил три монастыря и сам всегда был примером истинно монашеской подвижнической жизни. Он занимался иконописанием.

По словам архиепископа Серафима (Соболева), опровергавшего обвинения Патриарха Никона в гордости и властолюбии "благодать Святаго Духа была присуща ему с самых младенческих лет и проявлялась в нем в очевидной и поразительной мере до самой его кончины". Он отличался ревностью по Боге, которая высоко ценится в очах Божиих, "ибо все его действия показывают, что центром его жизни была не личная слава, а слава Божия, благо русской Церкви и государства".

Святейший Патриарх Никон в своей жизни показал следующие добродетели: строгая христианская жизнь, терпение и твердость в вере вплоть до исповеднического подвига, забота о Церкви, милосердие, храмоздательство, глубокое богословствование и многое другое, что характерно величайшим во святых угодникам Божиим. Таким образом, нам следует "благоговейно преклоняться перед ним, чтить его вместе с простым верующим русским народом, как праведного и благодатного светильника русской Церкви, и всемерно содействовать тому, чтобы в возрожденной России он был причислен к лику святых Российской Церкви", - пишет архиеп. Серафим (Соболев).

"В Никоне с совершенной полнотой отразилось самосознание Русской Церкви, самосознание духовной власти, твердо разумеющей свое высочайшее призвание и высочайшую ответственность; отвергающей возможность каких либо уступок и послаблений в святой области её пастырских попечений, тщательно хранящей Божественный авторитет священноначалия и готовой исповеднически защищать его перед лицом любых искушений и скорбей". Такая оценка деятельности Патриарха Никона с церковной точки зрения, данная митрополитом Иоанном (Снычевым), свидетельствует о том, что Патриарх Никон при молитвенном обращении к нему мог бы быть таким же Небесным заступником для современной церковной иерархии, каким для него самого был Святитель Филипп.

Свою лепту в восстановление доброго имени Патриарха Никона внесло и XX столетие. Промыслом Божиим Патриарх Никон и по смерти своей способствовал восстановлению Патриаршества на Руси. Выступая на Поместном Соборе 1917 года в защиту Патриаршества, архимандрит Иларион (Троицкий), ныне священномученик, назвал Патриарха Никона и Царя Алексея Михайловича: "два великих друга, две красы XVII века", и указал на пророческое сбытие слов Патриарха Никона сказанных им при оставлении престола: "ухожу, чтоб ему, государю, просторнее было". Именно по этой причине было уничтожено Патриаршество при Петре I, чтобы "ему, Государю, без Патриарха просторнее было". Перед избранием Патриарха все члены Собора совершили паломничество в Новый Иерусалим. При поставлении Патриарха Тихона ему были вручены крест, белый клобук и мантия Святейшего Патриарха Никона как благословение на подвиг исповедничества веры в годы лихолетья.

В настоящее время в издательстве Московского университета готовится к выходу в свет большое исследование, посвященное Святейшему патриарху Никону и его великим трудам - "Патриарх Никон. Труды", которое впервые за трехсотлетнюю историю сделает доступным наследие этого великого человека, пострадавшего за народ Божий, его государство и Церковь Христову.

Шестой патриарх московский и всея Руси. Род. в 1605 г. в семье крестьянина села Вельдеманова (Княгининского уезда Нижегородской губернии); в миру его звали Никитой. В раннем возрасте Н. много терпел от злой мачехи. Научившись грамоте, мальчик тайно ушел в Макарьев-Желтоводский м-рь, где усердно изучал книжную премудрость. Отец, узнав место его пребывания, хитростью вызвал его из монастыря. После смерти отца Н. женился, принял священство и получил приход в Москве. Смерть, в малолетстве, всех трех детей Н. сильно потрясла его и была принята им за указание свыше. Он уговорил жену свою постричься, а сам ушел на Белое море, где, 30 лет от роду, принял монашество в Анзерском ските, под именем Никона. Поссорившись с настоятелем из-за способа хранения собранных в виде подаяния денег, Н. вынужден был бежать. Чуть было не утонув в пути, он прибыл в Кожеозерский м-рь (в нынешнем Каргопольском у.), поселился на уединенном острове и в 1643 г. был выбран в игумены. В 1646 г. Н. отправился в Москву и, согласно обычаю, явился с поклоном к молодому царю Алексею Михайловичу. Понравившись царю, он был оставлен в Москве и посвящен в архимандриты Новоспасского м-ря, где была родовая усыпальница Романовых. Царь часто ездил туда молиться за упокой своих предков и еще более сблизился с Н., которому приказал ездить к нему во дворец на беседы каждую пятницу. Пользуясь расположением царя, Н. стал просить его за утесненных и обиженных. Это было по нраву царю, который вскоре поручил Н. принимать просьбы от всех искавших царского милосердия и управы на неправду судей. Н. занял исключительное положение в Москве и приобрел всеобщую любовь. В 1648 г. он был возведен в сан митрополита новгородского и усердно стал проводить идеи московских ревнителей благочестия, к числу которых принадлежали царский духовник Стефан Вонифатьев и будущие враги Н. - Неронов, Аввакум, Лазарь и др.; целью их было восстановление более живого общения между паствой и пастырями. Н. стал говорить проповеди, что было новостью, запретил в своей епархии "многогласие" (одновременное отправление разных частей службы многими голосами, ради ее ускорения), выступил против хомового, или "раздельнонаречного", пения, уродливо растягивавшего слова, ввел в богослужение пение на греч. языке, наряду со славянским, и, "на славу прибрав клиросы предивными певчими и гласы преизбранными", устроил, по киевскому и греческому образцу, "пение одушевленное, паче органа бездушного". Царь, услышав этих певчих, с которыми Н. приезжал в Москву, тотчас завел такое пение и в своей придворной церкви. По мысли H., многогласие и порченое пение были, наконец, запрещены повсеместно моск. патриархом Иосифом, по предварительном сношении с константинопольским патриархом. На испрашиваемые у царя средства Н. устраивал богадельни, а во время голода организовал раздачу пищи бедным. Несмотря на это, Н. не пользовался в Новгороде любовью вследствие чрезмерной строгости и взыскательности к подначальным духовным людям; да и миряне не питали к нему расположения за крутой властолюбивый нрав. Последний давал себя тем более чувствовать, что царь поручил Н. наблюдать и над мирским управлением, доносить ему обо всем и давать советы. В 1650 г. вспыхнул в Новгороде бунт, вызванный выдачей шведам хлеба и денег за перешедших к ним корел. Н. поименно проклял выбранных мятежниками правителей и укрыл у себя воеводу, за что был избит мятежниками. Царь, получив взаимные жалобы Н. и новгородцев, принял сторону Н., которого называл в своих письмах "великим Солнцем сияющим", "избранным крепкостоятельным пастырем", "возлюбленником своим и содружебником". Видя, что строгостью нельзя потушить мятежа, Н. сам советовал царю простить виновных. В 1651 г. Н., будучи в Москве, убедил царя перенести мощи св. митрополита Филиппа из Соловецкого м-ря в московский Успенский собор. Тайной целью Н. было при этом выставить преимущество дух. власти над светской. В грамоте, отправленной в Соловецкий м-рь, царь, по совету Н., умолял святого разрешить царю Иоанну согрешение, нанесенное "нерассудно завистью и неудержанием ярости". После смерти патриарха Иосифа Н., согласно царскому желанию, избран был в патриархи (1652). Н. стал отказываться; тогда царь, окруженный боярами и народом, в Успенском co6oре, перед мощами св. Филиппа, поклонился Н. в ноги и со слезами умолял его принять патриарший сан, на что Н, согласился под условием, что все будут почитать его как архипастыря и отца верховнейшего и дадут ему устроить церковь. Царь, а за ним власти духовные и бояре, поклялись в этом; имеются указания, что царь даже письменно обещал Н. не вмешиваться ни в какие духовные дела и считать решения патриарха не подлежащими обжалованию. Шестилетнее управление Н. русской церковью ознаменовалось возникновением раскола (см.), непосредственной причиной которого считается предпринятое Н. исправление церковных книг. В глазах раскола один только Н. был виновником нарушения древнего благочестия, и потому последователи господствующей церкви стали "никонианами". Действительно, Н. выказал наибольшую ревность к исправлении книг, но по существу дела, он стоял на той же почве, на которую церковные власти вступили еще при патриархе Иосифе. При исправлении церковных книг уже тогда стали обращаться к сравнению с греческими подлинниками; доказательства в пользу этого приема были приведены в предисловии к изданной в Москве в 1648 г. грамматике Мелентия Смотрицкого. Уже в 1649 г. трудился в Москве Епифаний Славинецкий, явившийся при Н. (вместе с Арсением Греком) главным справщиком и действовавший в качестве переводчика не только в интересах церкви, но и на пользу гражданского просвещения. При Н. авторитет греческого элемента только окончательно упрочился. Он искренне примкнул к идеям "Книги о вере" Нафанаила (см.), разошедшись в этом со сторонниками Стефана Вонифатьева. Убежденный в православии греков, Н. испытал наиболее сильное влияние со стороны пришлых в Москву греческих иерархов. Он перенес в Россию греческие амвоны, греческий архиерейский посох, греческие клобуки и мантии, греческие церковные напевы, принимал греческих живописцев и мастеров серебряного дела, строил монастыри по образцу греческих, словом, всюду выдвигал греческий авторитет, отдавая ему преимущество перед вековой русской стариной. Еще в бытность свою новгородским митрополитом Н. завел типографию в новгородском Хутынском монастыре, а в бытность свою патриархом перевел из упраздненного тогда в Белоруссии оршанского Кутеинского м-ря типографию в свой Иверский м-рь. Переселившиеся сюда старцы занимались переводами на русский язык литовско-польских хроник и др. книг, а также резьбой по дереву и переплетным делом; здесь развивалось и процветало изразцовое дело, приложенное Н. к внешним и внутренним украшениям соборного храма в Воскресенском монастыре. О любви Н. к памятникам русского бытописания свидетельствуют дошедшие до нас обширные летописные сборники (Воскресенский и Никоновский; архиепископ Филарет Гумилевский признает последний сборник даже сочинением Н., отмечая живость и одушевление рассказа), с его собственноручными подписями. Монастыри Н. были снабжены значительными по тому времени библиотеками, многие рукописи которых сохранились также с пометками руки патриарха. Он собрал в Москве не только древние славянские переводы церковных книг, но и другие книжные сокровища из разных монастырей России, а с 1654 по 1662 г. из разных монастырей Востока, по стараниям Н., было прислано 498 рукописей, в числе которых были классические писатели (Гомер, Гезиод, Эсхил, Плутарх, Фукидид, Демосфен), византийские хроники, грамматики и т. п., назначавшиеся, вероятно для Греко-латинской школы, учрежденной Н. в Москве под руководством Арсения Грека. Все это вместе взятое позволяет некоторым исследователям (Щапов, Иконников) видеть в Н. прямого предшественника Петра Великого. Церковная реформа Н. и гражданская Петра I вызвали против себя одни и те же враждебные элементы, не допускавшие никакого новшества - но между обеими реформами та существенная разница, что Н. пользовался элементами греческими и южно-русскими (последними, как проводниками первых), а Петр Великий стремился сблизить Россию с западно-европ. миром, совершенно пренебрегая греческим. В 1654 г. Н. собрал собор, которым было постановлено править богослужебные книги по древним греческ. и славянск. рукописям. Приговор собора не подписали епископ коломенский Павел и несколько архимандритов и протопопов. К ним присоединились Неронов, Аввакум и др., восстававшие против передачи дела исправления книг в руки киевлян и греков, православие которых, по общераспространенному в Москве мнению, считалось сомнительным. Н. обратился к константинопольскому патриарху Паисию с 26 "вопрошениями"; и между прочим, спрашивал, как поступить с ослушниками. Паисий известил, что ослушники подлежат отлучению, а также высказался за троеперстие (см. Крестное знамение). После этого Н. в 1656 г. снова собрал собор, на который приглашены были бывшие тогда в Москве антиохийский патриарх Макарий и митрополиты сербский, никейский и молдавский. Собор этот одобрил исправленный Н. Служебник и книгу "Скрижаль" [Изданный в 1655 г. Служебник, по словам знаменитого библиографа того времени Сильвестра Медведева, вовсе не склонного к сочувствию расколу, хотя тоже ненавистника греков, был исправлен "не с древних греч. рукописьменных и славенских, а с новопечатных у немец греч. книг", чем подтверждаются утверждения раскольнических писателей (диак. Федора, Саввы Романова и др.). С. А. Белокуров указал, что Сильвестр имел в виду евхологий, напеч. в 1602 г. в Венеции ("Чтение Моск. Общ. Ист.", 1885 г., кн. IV), но вопрос еще остается открытым. - Соч. иерея Иоанна Нафанаила "Скрижаль", переведенная с греч. и изд. в 1656 г., с приложением объяснения Н. о ходе исправления книг, представляет собой первое печатное в России, долгое время остававшееся к единственным толкование православного богослужения, главным образом литургии; поныне она служит предметом ожесточенных нападок со стороны старообрядцев. Ср. ст. Муретова в "Библиографич. Записках" (1892г.,№ 7)] и предал проклятию придерживающихся двуперстного сложения. Павел коломенский был лишен сана и сослан, Неронов, Аввакум, Логгин, Данило и др. подверглись ссылки или заточению. Впрочем, по отношении к богослужебным книгам Н. не был ригористом; он требовал от своих противников только покорности власти. Так, когда у него состоялось примирение с Нероновым, и последний заметил патриарху, что греческие власти не хулят старых Служебников, то Н. отвечал ему: "Обои де добры (т. е. и прежде напечатанные, и новоисправленные), все-де равно, по коим хощешь, по тем и служишь". В личной судьбе Н. виднейшую роль сыграл его взгляд на значение патриаршей власти. По словам Ю. Ф. Самарина, Н. хотел "основать в России частный национальный папизм". "Священство царства преболее есть", - говорил Н., подкрепляя свое мнение ссылками на разнообразные источники, не исключая и Вена Константинова (см.), которое было напечатано в изданной при нем "Кормчей". Взаимное отношение обеих властей он иллюстрирует примером Солнца и Луны, через которых "Всемогущий Бог показал нам власть архиерейскую и царскую". Патриарх, по мнению Н., есть образ самого Христа, глава церкви, и потому другого "законоположника" она не знает. Патриарха не могут судить ни миряне, ни даже епископы, как его подчиненные; только собор патриархов компетентен для произнесения над ним приговора. Н. жалуется, что "государь расширился над церковью и весь суд на себя взял", тогда как многие дела должны подлежать суду церковному. С этой точки зрения Н. резко нападал на Уложение 1649 г. (ср. отзыв его в "Русском Архиве", 1886, II; есть известие, что в 1654 г. царь, по настоянию Н., разослал воеводам выписки из номоканона с предписанием судить по ним уголовные дела), которому он еще больше ставит в вину подчинение духовенства светскому суду. В обширной патриаршей области Н. являлся полновластным распорядителем: он был изъят, со всеми своими служащими, монастырями и крестьянами, из ведения монастырского приказа. Вопреки Уложению, воспрещавшему патриарху и вообще духовенству приобретать недвижимые имения посредством покупки, царь дозволил Н. покупать новые земли и вотчины как на его собственное имя, так и для трех новых, основанных Н. монастырей - Нового Иерусaлима (Воскресенский близ Москвы, основ. в 1655 г.), Иверского (близ Валдая, основ. в 1652 г.) и Крестного (близ Онеги, основ. в 1656 г.), - вотчины которых составляли, отдельно от патриарших, обширную область, всецело подчиненную лично Н. Монастыри эти скоро превзошли даже древнейшие обители, между прочим, благодаря тому, что государь, по просьбе Н., приписал к ним 14 монастырей, находившихся в епархиях других архиереев. В ведение Н. перешли и все приходские церкви, числом до 500, находившиеся в вотчинах Н. и приписанных к ним м-рей, с чем соединялось право суда, а также известные пошлины и дани. Получив значительные пожалования, Н., однако, вменяет их ни во что: "И мы за милостыню царскую не будем кланятися... так как приимет (царь) за то сторицею и живот вечный наследит", - пишет он. Крупным материальным средствам соответствовала и необычайная пышность, окружавшая Н. как в его церковно-служебной обстановки, так и в его домашней жизни. В административных делах Н. был строг и неумолим. Число запрещенных попов при Н. было настолько велико, что местами некому было совершать требы. Для наблюдения за духовенством он имел своих подьячих и стрельцов; низшее духовенство жаловалось на тяжесть своей экономической зависимости, усиливавшейся от притязательных исполнителей воли патpиарха. Наконец, своим высокомерием и властолюбием, своим беспрестанным вмешательством в мирские дела он вооружил против себя и бояр. Образа фряжского (латинского) письма он подвергал публичному осмеянию, польские костюмы у иных он прямо отбирал, у других (напр. боярина Романова) выманивал хитростью и сжигал. Была у Н. одна сильная опора в лице царя, но скоро он лишился и ее. В противоположность патриарху, царь Алексей любил отрешаться от стеснявших его условий власти и гораздо выше ценил духовные блага. Любя Н. и уважая патриарший сан, царь предложил своему "собинному другу" принять титул "великого государя" (по словам Н. - в 1654 г., но титул встречается уже в деянии собора о присоединении Малороссии в 1653 г.); некогда этот титул носил патриарх Филарет, но как отец царя (см. Двоевластие). В предисловии к Служебнику 1655 г. о царе Алексее и о патриархе H. говорится как о "богоизбранной и богомудрой двоице, за которую "вси живущие под державою их ,.. и под единем их государским повелением... утешительными песньми славити имут воздвигшего их истинного Бога нашего". В 1654 г., уезжая в поход, царь поручил Н. надзор за управлением и заботу о царском семействе, которое вместе с Н. переехало, по случаю моровой язвы, из Москвы в Вязьму [Это также вызвало народное неудовольствие.В 1656 г. Н. обнародовал грамоту, где священным писанием доказывал, что убегать от моровой язвы и вообще от бедствия - не составляет греха]. На время царского отсутствия из Москвы в 1656-57 гг., вызванного несчастной войной со Швецией (предпринятой под влиянием Н.), последний сделан был полновластным распорядителем по всем государственным делам. Но эти же походы, освободив на время царя от личного воздействия патриарха, являются началом падения Н. Даже в пору наилучших своих отношений к царю Н. неохотно уступал его желаниям, если они противоречили его взглядам; так, Н., не поколебавшийся проклясть купца за представление ему неправильного счета, отказался отлучать двух лиц, изменивших царю во время польского похода. Как ни был царь склонен к уступчивости, властолюбие Н. стало возбуждать в нем неудовольствие, которое усердно раздували ненавидевшие Н. бояре - Стрешнев, Никита Одоевский, Трубецкой, доказывавшие царю, что Н. умаляет его самодержавную власть. Летом 1658 г. Н. не был приглашен к обеду, данному во дворце по случаю приезда грузинского царевича Теймураза; окольничий Хитрово ударил патриаршего боярина, посланного разведать, отчего это произошло. Н. написал жалобу царю; царь ответил, что разберет дело, но расправы не учинил и свидания с патриархом избегал. 8 июля того же года царь, против обыкновения, не явился на патриаршее богослужение, а 10 июля прислал кн. Юрия Ромодановского объявить патриарху, чтобы его не ждали к литургии, что он на патриарха гневен за то, что тот пишется великим государем, и повелевает впредь так не писаться. В тот же день Н. торжественно заявил в церкви, что слагает с себя патриаршую власть, послал о том уведомление царю и остался в церкви ждать ответа. Царь лично не явился, а послал бояр, упрекавших Н. за то, что он именуется великим государем. После своего отречения Н. прожил в Москве еще три дня, чего-то ожидая из дворца, а затем уехал в Воскресенский м-рь. В феврале 1660 г. созван был в Москве собор, который решил не только избрать нового патриарха, но и лишить Н. чести, архиерейства и священства. Государь затруднился утвердить такой приговор; против второй его половины энергично восстал Епифаний Славинецкий, доказывавший, что по каноническим правилам добровольно отрекающиеся от власти архиереи не могут, без вины и суда, лишаться права носить сан и служить по архиерейскому чину. Сам Н., сохраняя за собой патриарший титул, требовал, чтобы ему предоставлено было участие в избрании и поставлении нового патриарха. Вопрос оставался нерешенным. В это время Н. вел распрю с своим соседом по владениям Воскресенского м-ря, окольничим Боборыкиным; монастырский приказ решил спорное дело в пользу Боборыкина. Н. предал его проклятию; Боборыкин донес, что Н. проклял государя. По совету митрополита газского, Паисия Лигарида (см.), ко всем вселенским патриархам отправлены были 25 вопросов, относившихся к Н., но без упоминания его имени. Раньше Паисий сам составил ответы на вопросы по делу Н., предложенные ему Стрешневым; на эти-то вопросы и ответы Н. и написал свои замечания, важные для выяснения как личного характера Н., так и иерархических его стремлений. В 1664 г. получились ответы от вселенских патриархов; суть их сводилась к тому, что московский патриарх и все духовенство обязаны повиноваться царю и не вмешиваться в мирские дела, что местные епископы могут судить патриарха, что возражения Епифания против постановления собора 1660 г. неосновательны. Вслед за тем от патриархов константинопольского и иерусалимского получились письма уже прямо относившиеся к Н., выражавшие недоверие к обвинениям против московского патриарха и убеждавшие царя помириться с Н. Дело затягивалось и запутывалось. Решено было пригласить вселенских патриархов лично приехать в Москву для суда над Н. Между тем, Н. неоднократно обращался к царю Алексею Михайловичу то с резкими укоризнами, то с мольбой о примирении. В царе также еще сильно было расположение к бывшему другу, уважение к его сану и боязнь его проклятия. Царь часто оказывал ему знаки внимания, посылал за его благословением, вообще говорил, что гнева на патриарха не имеет. Рассчитывая на это, Н. в декабре 1664 г. явился в Москву, в Успенский собор, и заявил, что имел на то видение; но царь, под влиянием Паисия Лигарида, послал сказать, чтобы Н. ехал обратно. Оправдательное письмо Н. к вселенским патриархам было перехвачено и впоследствии дало обильный материал его обвинителям. 2 ноября 1666 г. патриарх александрийский Паисий и антиохийский Макарий прибыли в Москву. Суд над Н. начался месяц спустя, в присутствии царя, который предъявлял обвинения и представлял объяснения. Собор признал Н. виновным в том, что он произносил хулы на царя, называя его латиномудренником и мучителем, и на всю русскую церковь, говоря, будто она впала в латинские догматы; что он низверг коломенского еписк. Павла; что он был жесток к подчиненным, которых наказывал кнутом, палками, а иногда и огнем пытал. Приговоренный к лишению святительского сана, Н., 13 дек. 1666 г. был сослан в Белозерский Ферапонтов м-рь. Царь несколько раз отправлял к нему послов с разными благожеланиями и словесными приказаниями, не давал хода доносам врагов Н., сулил ему перемену на лучшее, сменял приставов, стеснявших Н., но новым приставам не давал никаких письменных инструкций. Такая неопределенность положения особенно мучила Н. Во все время своего заключения при жизни Алексея Михайловича Н. попеременно то впадал в раздражение, открыто и резко порицая все окружающее, то переходил к мелочным, придирчивым жалобам на свое положение и к унизительным просьбам из-за вещей малозначащих. Перед смертью царь Алексей Михайлович послал просить у Н. отпустительной грамоты и в завещании испрашивал у него прощения; Н., разрешив на словах, грамоты не дал. По смерти Алексея Михайловича против Н. тотчас выступили все силы, враждебно к нему относившиеся. Между прочим, ему поставлено было в вину, что он лечит больных, дает им лекарства, мажет их маслом (Н. сам рассказывал, что был ему глагол: "Отнято у тебя патриаршество, зато дана чаша лекарственная: лечи больных"). Брошена была на него тень и в нравственном отношении; собраны были ложные доносы, поданные против него в прежнее время, и в общем получился обширный по объему и резкий по краскам обвинительный акт, по которому Н. без следствия и суда был переведен в более тяжкое заключение, из Ферапонтова в Кирилло-Белозерский м-рь, где он прожил с июня 1676 по август 1681 г. Царь Федор Алексеевич, близко ознакомившись с устройством Воскресенского м-ря и уступая просьбам своего воспитателя Симеона Полоцкого и влиятельной при дворе тетки своей Татьяны Михайловны, решился улучшить положение Н., и, вопреки мнению патриарха Иоакима, приказал возвратить Н. в Воскресенский м-рь; вместе с тем, он послал просить вселенских патриархов разрешить его. Разрешительная грамота патриархов уже не застала Н. в живых: он скончался на пути, в Ярославле, 17 августа 1681 г. и был погребен в Воскресенском м-pе, как патриарх.

Ср. Шушерин (иподиакон Н.), "Известие о рождении, воспитании и житии св. Н." (лучшее издание, М., 1871); архим. Аполлос, "Начертание жития и деяний Н." (М., 1852); Субботин, "Дело патриарха Н." (М., 1862); Гиббенет, "Историческое исследование дела патриарха H." (CПб., 1882-84); Макарий, "Патриарх Н. в деле исправления церковных книг" (М., 1881); гр. А. Гейден, "Из истории возникновения раскола при патр. Н." (СПб., 1886); Каптерев, "Патр. Н. и его противники в деле исправления церковных обрядов" (М., 1887); Николаевский, "Жизнь патр. Н. в ссылке" (СПб., 1886): Иконников, "Новые материалы и труды о патр. Н." (Киев, 1888); W. Palmer, "The Patriarch and the Tsar" (Лондон, 1871-76).

{Брокгауз}

Никон, патриарх московский и всея Руси

(1605-1681) - патриарх в 1651-1658, ввел сначала в Новгороде, где он был митрополитом, а потом в Москве и Ново-Иерусалимском Воскресенском монастыре греческий распев, нотно-линейные рукописи которого от 1652 доселе хранятся в библиотеке последнего. В Москве Н. поручил своих певчих дьяков вызванному из Греции в 1655 иеродиакону Мелетию, которому особенно и обязан греческий распев своим распространением в России. Наряду с греческим Н. вводил и новое тогда - киевское пение, за что подвергался даже нареканиям.

(П. ).

Никон, патриарх Московский и всея Руси

Патриарх Московский и всея Руси.

Родился в 1605 году в селе Вельдеманово Нижегородского уезда в семье мордовского крестьянина Мины. Наречен в святом крещении Никитою, по имени преподобного Никиты Переяславского, чудотворца. Рано лишившись матери, он много терпел в детстве от злой мачехи.

Первоначально обучался у своего приходского священника.

Двенадцати лет ушел в Макариев Желтоводский монастырь.

В 1624 или 1625 году, по совету родственников, вернулся, женился и нашел себе причетническое место в каком-то селе, где вскоре принял сан священника.

Около 1626 года московские купцы, узнавшие о достоинствах молодого священника, уговорили его перейти на священническое место в Москву.

Десять лет прожил Никита в супружестве, имел трех детей, но, лишившись их одного за другим, уговорил жену свою поселиться в Московском Алексеевском монастыре.

В 1635 году жена приняла постриг в Московском Алексеевском монастыре, а сам он удалился на Белоозеро в Анзерский скит (на осторове Анзерском, в двадцати верстах от Соловецкого монастыря) и был пострижен с именем Никон от самого основателя скита преподобного Елеазара († 1656; память 13/26 января).

В 1642 или 1643 году перешел в Кожеозерскую пустынь, где вскоре был избран настоятелем.

В 1646 году игумен Никон отправился в Москву для сбора подаяний. Представлялся высшему духовенству и царю Алексею Михайловичу, на которого произвел сильное впечатление величавой внешностью, благочестием, умом, прямотой и знанием жизни церковной и народной. Царь пожелал иметь кожеозерского игумена настоятелем своей царской обители, и патриарх Иосиф († 1652) тогда же, в 1646 году, произвел Никона в архимандрита Московского Новоспасского монастыря.

11 марта 1649 года архимандрит Никон возведен в сан митрополита Новгородского и Великолуцкого.

В 1652 году участвовал в перенесении мощей святителя Филиппа, митрополита Московского и всея Руси († 1569; память 9/22 января, 3/16 июля), из Соловецкого монастыря в Москву. Перед мощами святителя Филиппа, по желанию царя, митрополит Никон дал согласие на принятие патриаршества.

25 июля 1652 года митрополит Никон торжественно возведен в сан патриарха Московского и всея Руси митрополитом Казанским Корнилием († 1656) и другими архиереями в Успенском соборе Московского Кремля в присутствии самого государя.

С весны 1653 года патриарх Никон при поддержке царя начал проведение в жизнь задуманных им церковных реформ.

В 1654 году созвал Собор, признавший необходимость исправления церковных книг.

В 1656 году вторично созвал Собор с участием патриархов Антиохийского Макария и Сербского Гавриила. Этот Собор одобрил новоисправленные книги и постановил ввести их по всем церквам, а старые книги сжечь.

10 июля 1658 года всенародно отрекся от патриаршей власти и удалился в основанный им Воскресенский Новоиерусалимский монастырь.

В 1660 году на созванном в Москве Соборе было постановлено лишить патриарха Никона чести архиерейства и даже священства. Дело патриарха Никона было передано на суд Вселенских патриархов.

12 декабря 1666 года на Соборе в Москве осужден, лишен сана и простым монахом заточен в Ферапонтов Белозерский монастырь.

В 1676 году переведен в Кирилло-Белозерский монастырь.

В 1681 году после многочисленных прошений получил разрешение от царя поселиться в Воскресенском Новоиерусалимском монастыре, но не доехал до места и скончался около Ярославля в дороге 17 августа 1681 года.

Разрешительные грамоты патриархов не застали его в живых.

Погребен по чину патриаршему в Воскресенском Новоиерусалимском монастыре, в приготовленной им самим могиле под "Голгофой".

Патриарх Никон - великая (хотя и не всегда безупречная) личность в истории Русской Церкви. Человек с блестящим умом, с необыкновенной энергией духа, с неутомимой деятельностью, непоколебимой твердостью характера, замечательным даром слова, в то же время был суров до излишества, взыскателен, горд, высокомерен и чрезмерно властителен.

Все время своего недолгого патриаршества Никон посвятил трудам и заботам по исправлению богослужебных книг, согласованию обрядов Русской Церкви с обрядностью Греческой.

К числу принятых патриархом Никоном мер для порядка в церковном мире, кроме исправления богослужебных книг, следует отнести и увеличение епархий, построение новых церквей ввиду недостаточного числа прежних, устройство новых монастырей и главное - улучшение нравственности среди духовенства, которое представляло иногда поразительные примеры распущенности. Патриарх Никон не знал снисхождения к дурным служителям Церкви, наказывал их строго, обращался с ними даже жестоко, что восстанавливало против него духовенство.

Еще будучи архимандритом Новоспасского монастыря, Никон стал близким другом царя Алексея Михайловича и пользовался громадным влиянием на него. Каждую пятницу он проводил во дворце. Вместе с царем они рассматривали прошения вдов, сирот и других несчастных, а по возвращении от царя архимандрит Никон объявлял царские милости. Поставленный митрополитом в Новгород, он получил право наблюдать за всем управлением и по своему усмотрению освобождать узников из темниц.

Преосвященный Никон в Новгороде, как впоследствии и в Москве, впервые ввел партесное пение на основе древних напевов, запретил многогласие, т. е. одновременное чтение и пение в разных частях храма различных моментов богослужения, устроил типографию и четыре богадельни, кормил на своем дворе бедных во время голода. Однажды возмутившиеся новгородцы хотели убить наместника князя Хилкова. Митрополит Никон скрыл его в своих палатах и, выйдя к народу, бесстрашно начал увещевать возмутившихся. Его избили до полусмерти. Поднявшись при помощи своих приближенных, митрополит Никон отслужил литургию в храме Святой Софии и опять пошел в ту часть города, где волнение было особенно сильно. Народ смирился и просил у него прощения и ходатайства перед царем. Благодаря его ходатайству наказание возмутившихся было произведено с благоразумной кротостью. Этот случай еще усилил любовь царя к митрополиту Никону и его влияние на дела церковные и гражданские. В его руки еще при жизни патриарха Иосифа перешло управление делами Церкви. Влияние митрополита Никона было так велико, что даже любимец царя Б. И. Морозов опасался его как соперника. Встревожились и стоявшие близко к патриарху Иосифу интриганы из белого духовенства: царский духовник протопоп Стефан Вонифатьев, протопоп Аввакум и Иван Неронов, священники Лазарь и Никита (впоследствии прозванный Пустосвятом) и другие. Это были в основном справщики церковных книг, "исправлявшие" их по собственному разумению, а иногда и сознательно искажавшие для подтверждения своих взглядов. Притом это были "люди, сильные при дворе" до того, "что могли оказывать покровительство даже кандидатам на епископство". Любя властвовать, они не хотели иметь патриархом умного и сильного характером человека и сразу после смерти патриарха Иосифа повели свою интригу - подали челобитную, прося в патриархи Вонифатьева. Когда же челобитная не подействовала, они стали выискивать предлоги, чтобы уронить Никона в глазах царя. Существует мнение, что погубление Никона было решено ранее, чем он успел сделать что-либо мнимо вредное и что из вражды к нему эти люди "явились первыми виновниками раскола". Но пока все содействовало дальнейшему возвышению митрополита Никона. Когда умер патриарх Иосиф, митрополита Никона не было в Москве - он ездил в Соловецкий монастырь за мощами святителя Филиппа, а когда возвратился, то царь при этих новооткрытых мощах в Успенском соборе, "лежа на земле и проливая слезы", долго умолял митрополита Никона принять патриаршество. Зная вражду и зависть к себе бояр, Никон долго отказывался, но наконец обратился к царю и боярам с вопросом, будут ли почитать его, как архипастыря и отца, слушать его во всем и дадут ли ему устроить Церковь и управлять ею на всей своей воле. Все клятвенно обещались, и Никон принял патриаршество.

Вступление на патриарший престол этого "сильного воина Христова", "крепкостоятельного пастыря и наставника душ и телес", как называл его царь Алексей Михайлович, оказало сильное влияние на ход не только церковных, но и государственных дел. Вместе с царем они молились, вместе садились за трапезу. Патриарх был восприемником царских детей. В течение шести лет ни одно дело не решалось без патриарха. Энергичная и страстная его натура, чуждая всяких колебаний и полумер, его великий ум, предприимчивый и твердый характер отпечатлены на всех делах этого периода, счастливого для государства русского. Главным образом влиянию патриарха Никона Россия обязана присоединением Малороссии.

Когда началась война с Польшей и царь отправился в поход, патриарху было поручено управление государством. Он энергично боролся с открывшейся в России моровой язвой. За его труды, несмотря на его протесты, царь почтил его титулом Великого Государя. Новый свод законов "Уложение" был дополнен многими узаконениями из Кормчей книги, усиливающими церковную власть.

Исключительное положение патриарха в связи с его суровой непреклонностью и высокомерием создали ему много врагов среди духовенства и бояр, как приверженцев старины, так и сторонников новых западных обычаев. Строгий аскет Никон не терпел легкомысленных нововведений и без стеснения обличал их публично. Создалась сильная партия его противников - родственников царя бояр Стрешневых и Милославских, его воспитателя и свояка Морозова и других. Все они старались исподтишка вредить ненавистному патриарху.

Главным делом патриарха Никона было исправление богослужебных книг. Об этом столько писалось, что нет необходимости повторять здесь все, следует только указать на некоторые подробности, показывающие, как серьезно подходил патриарх Никон к этому наболевшему вопросу. Еще до Собора 1654 года по русским монастырям были собраны древние книги, переведенные с греческого за 500 лет и ранее. Каталог этих книг составил 89 листов. В 1653-1655 годах иеромонах Арсений Суханов, известный книжник и церковный дипломат, по поручению патриарха Никона едет на Афон для покупки греческих и славянских рукописей. В разных монастырях Афона Арсений отобрал и отослал в Москву около 500 рукописей. В числе их одному Евангелию считалось 1050 лет, другому - 650, одному Служебнику 600 лет, другому - 450. Вооруженный таким материалом, поддержанный Собором епископов, патриарх Никон с обычной энергией и непреклонностью взялся за церковную реформу, беспощадно преследуя своих противников. Но крутость в проведении в жизнь своих мероприятий увеличила количество его врагов, а излишняя властность и неуступчивость отняли дружбу царя. Как уже известно, враги патриарха Никона принимали все меры к тому, чтобы досадить ему и поссорить его с царем. Так, С. Л. Стрешнев выучил свою собаку благословлять "оберуч", подобно патриарху, дал ей кличку "Никон" и охотно показывал кощунственные "шутки" своим друзьям. Никон проклял за это боярина-глумотворца. Стрешнев, устрашенный анафемой, смирился и поспешил попросить прощения у патриарха. Патриарх Никон простил, а царь не подверг своего родственника-боярина никакому наказанию.

Поводы для того, чтобы уронить Никона и восстановить против него чернь, выискивались уже давно. Пылкий Никон дал такой повод известной "памятью", посланной по церквам, чтобы при великопостной молитве Ефрема Сирина "не творити метания в колена, но в пояс" (вместо 17 земных поклонов класть только 4 земных, а 13 в пояс). Этого было довольно. Интрига тотчас же заработала. Протопопу Неронову будто бы слышен был глас: "Время приспе страданию - подобает вам неослабно пострадати". Это, разумеется, разнеслось по всей Москве и произвело полезное для интриганов действие - создало им партию. Сделав "выписки" о "видении" Нерона, они послали их Алексею Михайловичу, но он выписки скрыл или отдал Никону. Тогда интриганы обратились к другому домашнему средству - обвинили Никона в непочтительности к царю. Был сделан донос, якобы Никон сказал: "Мне царская помощь не нужна и не годна, я на нее плюю и сморкаю". Интриганы запаслись свидетелем высшего церковного сана. Они сослались в этом на Ростовского митрополита Иону, который будто бы слышал эти слова. Митрополит один раз сказал: "Было-де так", а потом заперся и показал, что "Никон-де таких слов не говорил".

Очевидно, как бы ни был жесток в своих гневных увлечениях Никон, он все-таки несравненно честнее этих интриганов.

Умножились клеветы и обвинения и со стороны раскольников. Они обвиняли патриарха в том, что он утопил единственного среди епископов противника исправления книг Павла Коломенского, который без вести пропал с места своей ссылки. Сначала потихоньку, а потом все громче называли Никона антихристом.

Наконец бояре добились охлаждения к нему царя. Этому помогла война со Швецией, во время которой царь, находясь при войсках, постепенно отвыкал от своего неразлучного прежде друга, а может быть, и почувствовал некоторое облегчение, освободившись от постоянного влияния более сильного характера. А бояре в преувеличенном виде доводили до него то один, то другой факт самовластия патриарха, шептали, что несчастную эту войну присоветовал начать Никон. По возвращении, затаив мнимые обиды, царь не высказывался перед Никоном и всячески избегал встреч с ним. Патриарх же, считая себя во всем правым, не хотел заискивать перед царем и ждал, когда тот первый сделает шаг к примирению.

В июне 1658 года один из царских стольников грубо оскорбил патриаршего боярина князя Дмитрия Мещерского, даже дважды ударил его палкой. Патриарх потребовал у царя удовлетворения за обиду. Царь обещал поговорить с ним, но всячески уклонялся от свидания. Наконец 10 июля, в день Положения честной ризы Господней, боярин, князь Юрий Ромодановский, "царским словом" сказал патриарху, чтобы он больше не смел называться Великим Государем.

Патриарх Никон отслужил литургию и в конце ее сказал слово, в котором объявил, что он более не патриарх, написал царю письмо об оставлении им патриаршего престола, надел простую мантию с черным клобуком и пошел из храма. Народ плакал, держал двери, но не мог удержать его. Он уехал в Воскресенский монастырь. По-видимому, он надеялся, что царь будет уговаривать его вернуться, и царь действительно жалел о нем. Но враждебные патриарху Никону приближенные царя и некоторые духовные лица (митрополит Крутицкий Питирим, мечтавший о патриаршестве, архиепископ Рязанский Иларион и чудовский архимандрит Иоаким, ставший впоследствии патриархом Московским) поддерживали и усиливали их взаимное неудовольствие и не давали состояться примирению.

Патриарх Никон вел в монастыре строго аскетическую жизнь, участвовал с братией в полевых работах, но не мог смириться настолько, чтобы отказаться от притязаний на власть.

В 1660 году в Москве был созван Собор, постановивший избрать нового патриарха, а Никона лишить не только чести архиерейства, но и священства. За него вступился ученый Епифаний Славинецкий, писавший соборные акты; он объявил, ссылаясь на решения Вселенских и Поместных Соборов, что лишение Никона сана не соответствует канонической практике Православной Церкви, а Игнатий Иевлевич, архимандрит Полоцкого Борисоглебского монастыря, добавил, что нельзя судить патриарха без участия восточных патриархов. Постановление Собора не было утверждено, и тем самым период междупатриаршества продлился еще на шесть лет.

Задержка в проведении суда над патриархом Никоном подала его московским друзьям надежду уладить миром его распрю с царем. Один из них, боярин Никита Зюзин, письмом уверил Никона, что царь желает примирения с ним и что он не встретит препятствий к возвращению на престол. В ночь с 17 на 18 декабря 1664 года патриарх Никон приехал прямо на утреню в Успенский собор. Оказалось, что он был введен в заблуждение: от царя, созвавшего среди ночи совет, пришло требование, чтобы патриарх Никон немедленно ехал назад. Примирение не состоялось.

В 1666 году состоялся знаменитый Московский Собор с участием патриархов Паисия Александрийского и Макария Антиохийского. Они волею или неволею должны были согласиться на осуждение Никона. В числе врагов и доносчиков на последнего особенно старались митрополиты Иларион Рязанский и Питирим Крутицкий и епископ Мефодий Мстиславский, которого Никон не признавал епископом как изменника.

Никон был на заседании Собора, держал себя с достоинством, а иногда и заносчиво, чем восстановил против себя некоторых членов Собора, энергично нападал на своих врагов, гордо отвергал обвинения. Важнейшим обвинением против него были вызванные его самовольным удалением "волнения и колебания Церкви и умножение нестроений, то есть усиление раскола". И все-таки многие не хотели его осуждения. На последнем, решающем заседании Собора не присутствовал не только царь, но и достойнейшие пастыри того времени - Лазарь (Баранович) Черниговский, Симон Вологодский и Михаил Коломенский.

Решение Собора было не в пользу патриарха Никона. Собор подтвердил правильность проведенных патриархом Никоном реформ, однако снял с него сан патриарха, лишил права священнодействовать, и он простым иноком был отправлен в Ферапонтов Белозерский монастырь.

Положение его в изгнании не раз менялось. Сначала он испытывал там строгость почти темничную, даже окна были заложены железными затворами, но вскоре получил значительное облегчение. По указу царя, для него были выстроены обширные келии с двадцатью пятью жилыми покоями и переходом у Крестовой церкви, где служили ранее поставленные им в священство иноки; он получал хорошее содержание, раздавал богатую милостыню бедным, увеличивая тем свое влияние на народ. Благодаря его характеру, все в монастыре, начиная с игумена и кончая приставленными к нему стрельцами, были ему покорны и даже называли его "святейшим". Но в 1676 году умер сохранявший к нему доброе чувство Алексей Михайлович, а новый царь Феодор вполне подчинился влиянию своих родственников Милославских, злых врагов бывшего патриарха. Его обвинили в том, что он позволял называть себя патриархом, благословлял и вмешивался в управление Ферапонтовым монастырем, и перевели в Кирилло-Белозерский монастырь. При этом у него отобрали все келейное имущество, кроме самого необходимого, и запретили ему всякие свидания и переписку; окружавшие его лица были разосланы в дальние монастыри и заменены двумя совершенно чуждыми ему старцами. Даже его твердость поколебалась при этом известии. Следователь архимандрит Павел доносил патриарху Иоакиму, что Никон заплакал и просил оставить при нем его присных ради его старости. Но просьбы его оказались тщетными.

В первые годы заключения в Кирилловом монастыре низложенный первосвятитель находился под крепкой стражей, в дымных келиях, где ежедневно страдал от угара, а однажды чуть не скончался от него, пока не были построены для него новые келии.

Изнуренный телом, он смирился душой и желал только одного - упокоиться в созданном им Новом Иерусалиме. Это его желание долго не исполнялось. Наконец через пять лет тетка царя Феодора, царевна Татьяна Михайловна, упросила его позволить старцу Никону умереть в основанной им обители. Долго не соглашался на это патриарх Иоаким, и только узнав о полном изнеможении Никона и о принятой им схиме дал и свое согласие.

В день, когда в Кириллов монастырь прибыло разрешение, Никон, по тайному предчувствию, заранее собрался в путь и велел собраться своей келейной братии.

С трудом довезли его до струга и повезли по реке Шексне и Волге к Ярославлю. У Толгского монастыря он велел причалить к берегу и причастился Святых Тайн, так как начинал крайне изнемогать. Здесь он встретился с сосланным на покаяние бывшим архимандритом и своим врагом Сергием, который во время суда над ним содержал его под стражей и осыпал ругательствами. Этому Сергию, заснувшему в час прибытия бывшего патриарха, явился во сне Никон, говоря: "Брате Сергие, восстани, сотворим прощение". Очнувшись и узнав о прибытии Никона, устремился вслед за братией и, видя умирающего, со слезами пал к его ногам и испросил прощение. Граждане Ярославля, услышав о его приезде, стеклись к нему, целуя руки и одежды и прося благословения; одни влекли вдоль берега струг; другие, бросаясь в воду, им помогали, и так причалили к обители Всемилостивого Спаса. Изнемогающий страдалец уже ничего не мог говорить, а только давал всем руку. Царский дьяк велел перевезти струг на другой берег, чтобы избавиться от толпы народной. Ударили в колокол к вечерне. Никон стал кончаться. Озираясь, будто кто пришел к нему, сам он оправил себе волосы, бороду и одежды, как бы готовясь в дальнейший путь; духовник с братией прочитали отходные молитвы. Патриарх же, распростершись на одре, сложил крестообразно руки и, вздохнув, отошел с миром (17 августа 1681 года).

В завещании Никон назначил своим душеприказчиком своего крестного сына, царя Феодора, и тот принял все меры, чтобы похоронить его с честью. Он просил восточных патриархов восстановить Никона в патриаршем сане, что они и сделали, уважая его церковные заслуги. Но их грамота была получена уже много спустя после его погребения. Однако царь умолил Новгородского митрополита Корнилия совершить над ним патриаршее погребение и сам нес до могилы его останки.

В разрешительной грамоте Вселенских патриархов Никон был признан невинным и назван "столпом благочестия непоколебимым и божественным и священных канонов сберегателем, присноискуснейшим и отеческих догматов и повелений и преданий неизреченным ревнителем и защитником достойнейшим".

Высокопреосвященный Макарий (Булгаков) в своем труде "Патриарх Никон в деле исправления церковных книг и обрядов" отмечает, что церковную распрю ожесточил до крайности не Никон, а его бестактные поступки; что клятвы Собора 1667 года положены на ослушников, а не на старый обряд; и что "начало единоверия, которое обыкновенно относят к "Николаеву времени", на самом деле было положено Никоном".

Патриарх Никон собрал огромную библиотеку, более тысячи редких и ценных изданий.

Был большим любителем церковного пения; при нем была собрана первая комиссия по церковному пению.

Основал несколько монастырей: Валдайский Иверский, в который перенес с Афона икону Иверской Божией Матери; Крестный на острове Кии в Белом море, в память своего спасения от бури; Воскресенский Новоиерусалимский и Тобольскую Кодскую пустынь.

Открыл при Андреевском соборе ученое братство, в котором ученые иноки занимались переводом священных книг на славянский язык.

В обители жил строгим подвижником, носил вериги (18 фунтов), принимал участие во всех трудах братии.

Литература:

Толстой М. В. Рассказы из истории Русской Церкви. - М., 1873, с. 513-551, 560-567. Толстой М. В. Русские подвижники. - М., 1868, с. 18.

Гиббенет Н. А. Историческое исследование дела патриарха Никона: в 2 ч. - СПб., 1882-1884, ч.1.

Бриллиантов И. И. Патриарх Никон в заточении на Белоезере. Исторический очерк. - СПб., 1899.

Шалмаков И. Историческое и археологическое описание Московского Алексеевского монастыря. - 2-е изд. - М., 1896, с. 33, 34, 35, 90, пр. 68 и 69.

Шевырев С. П. Поездка в Кирилло-Белозерский монастырь... в 1847 году: в 2 ч. - М., 1850. - Ч. 2, с. 4,103,104.

Скворцов Г. А. Патриарх Адриан, его жизнь и труды в связи с состоянием Русской Церкви в последнее 10-тилетие 17 века. - Казань, 1913, с. 207,208-211.

Гейден А. Ф. Из истории возникновения раскола при патриархе Никоне. - СПб., 1886. Шутерин И. Известие о рождении и воспитании Никона, патриарха Московского и всея Руси. - М., 1890 и 1908.

Субботин Н. И., профессор. Дело патриарха Никона. - М., 1862.

Никодим (Кононов), иеромонах. Архангельский патерик. - СПб., 1901, с. 45, 47, 49. Богословский М. С, протоиерей. Московская иерархия. Патриархи. - М., 1895, с. 25-29. Николаевский П. Ф., протоиерей. Жизнь патриарха Никона в ссылке и заключении после осуждения его на Московском соборе. - СПб., 1886. Каптерев Н. Ф., профессор. Патриарх Никон и царь Алексей Михайлович: в 2 т. - Сергиев Посад, 1909-1912. - Т. 1, 2. Каптерев Н. Ф., профессор. Патриарх Никон и его противники в деле исправления церковных обрядов (ответ профессору Н. И. Субботину). - Сергиев Посад, 1913.

Жизневский А. К. Поход Великого Государя святейшего Никона, патриарха Московского, всея великия, малыя и белыя России в 1656 году в Тверь, Вязьму и Иверский монастырь. Читано в заседании Тверской ученой архивной комиссии 4 марта 1889 г. - Тверь, 1889. Платон (Левшин), митрополит. Краткая Российская церковная история: в 2 ч. - 1-е изд. - М., 1805. - Ч. 2, с. 67-235. Соловьев С. М. История России с древнейших времен: в 6 т. - 3-е изд. - СПб., 1911. - Т. 2, с. 1517,1518,1650 и др.; т. 3, с. 201, 203, 204, 205, 744 и др.

Едлинский М. Е., священник. Подвижники и страдальцы за веру православную и землю свято-русскую от начала христианства на Руси до позднейших времен. - Вып. П. - Киев, 1895, с. 136-172.

Календарь крестный иллюстрированный на 1883 год // Ред. А. Гатцук. - М., 1883, с. 133. Голубинский Е. Е. История канонизации святых в Русской Церкви. - 2-е изд. - М., 1903, с. 363.

Силин П. М. Историческое описание Валдайского Иверского Святоезерского Богородицкого первоклассного монастыря. - 2-е изд. - СПб., 1901, с. 6,18, 22.

Иконников В. С. Новые материалы и труды о патриархе Никоне. - Киев, 1888. Барсуков Н. П. Источники русской агиографии. - СПб., 1882, с. 402. Ратшин А. Полное собрание исторических сведений о всех бывших в древности и ныне существующих монастырях и примечательных церквах в России. - М., 1852, с. 99. Денисов Л. И. Православные монастыри Российской империи: полный список всех 1105 ныне действующих в 75 губерниях и областях России. - М., 1908, с. 11, 23, 95, 383, 398, 469, 582, 607, 828.

Булгаков С. В. Настольная книга для священно-церковнослужителей. - Киев, 1913, с. 1405, 1406.

Путинцев М. Памяти патриарха Никона (стихи) // Душеполезный собеседник. - М., 1892, с. 338.

Строев П. М. Списки иерархов и настоятелей монастырей Российской Церкви. - СПб., 1877, с. 6-7, 36,143,1001. Летопись церковных событий и гражданских, поясняющих церковные, от Рождества Христова до 1898 года, епископа Арсения. - СПб., 1899, с. 654-658, 661, 669. Соловецкий Патерик. - М., 1906, с. 94-96. Обозрение епархии Ионафаном, епископом Ярославским и Ростовским. - Ярославль, 1881, с. 74, 82.

Церковные вопросы в России, или русские духовные ведомости Браила. - 1896, с. 47. Дело о патриархе Никоне // Изд. Археографической комиссии по документам Московской Синодальной, бывшей патриаршей библиотеки. - СПб., 1897.

Леонид (Кавелин), архимандрит. Историческое описание ставропигиального Воскресенского, Новый Иерусалим именуемого монастыря, составленное по монастырским актам, настоятелем оного архимандритом Леонидом. - М., 1886, с. 1, 5, 7,15.

Историческое описание Крестного второклассного монастыря Онежского уезда Архангельской губернии. - Архангельск, 1903, с. 108, 22-44.

Крестный монастырь, основанный патриархом Никоном (исторический очерк). - СПб., 1894, с. 1-18, 20.

Краткое историческое описание монастырей Архангельской епархии: Антониево-Сийский, с. 124-129; Соловецкий, с. 36-40; Крестный, с. 205-217;

Кожеозерский, с. 480-484. - Архангельск, 1902.

Бекетов П. П. Портреты именитых мужей Российской Церкви с приложением их краткого жизнеописания. - М., 1843, с. 19-20. Леонид (Кавелин), архимандрит. Святая Русь. - СПб., 1891, № 512.

Писемский А. Ф. Полное собрание сочинений Писемского: в 24 т. - 2-е изд. - СПб., 1895. - Т. 3, с. 83.

Русская старина. - СПб., 1870-1918; 1872, июль, с. 92. - 1876, июнь, с. 304. - 1879, апрель, с. 734-743. - 1881, май, с. 80. - 1907, декабрь, с. 694.

Журнал Московской Патриархии. - М., 1945, № 7, с. 49, 50; № 8, с. 69-70. - 1948, № 3, с. 6.

Антонов А. Церковный праздник (к 300-летию воссоединения Украины с Россией) // Журнал Московской Патриархии. - М., 1954, № 4, с. 11.

Сорок лет возрожденного патриаршества // Журнал Московской Патриархии. - М., 1957, № 12, с. 36.

Хибарин И. Русская Церковь и дружба между народами // Журнал Московской Патриархии. - М., 1959, № 11, с. 49. Православный собеседник. - Казань, 1858, февраль, с. 291, 293; ноябрь, с. 328-353. - 1867, июнь, с. 84; ноябрь, с. 201. - 1897, июль, с. 291; октябрь, с. 478; декабрь, с. 18.

1901, октябрь, с. 6, прим. 12. - 1910, октябрь, с. 463-466. Русский инок. - 1915, № 3. - с. 147-156; № 4, с. 208-215; № 5, с. 275-280; № 7, с. 404-407; № 9, с. 538-542; № 10, с. 590-597.

Церковный вестник. - СПб., 1895, № 38, с. 1215.

Исторический вестник. - СПб., 1881, февраль, с. 315; май, с. 55. - 1882, май, с. 364, 382; июнь, с. 692-693.

1884, март, с. 654; апрель, с. 8,12-13, 14-15; июнь, с. 680; ноябрь, с. 302. - 1885, октябрь, с. 90, 92; декабрь, с. 36.

1887, май, с. 259. - 1888, июнь, с. 701-704. - 1890, декабрь, с. 757. - 1892, август, с. 455. - 1893, июль, с. 225. - 1896, март, с. 918; июль, с. 82. - 1900, октябрь, с. 253, 365, 366. - 1904, февраль, с. 704, 710, 712; сентябрь, с. 671.

1906, февраль, с. 636, 649. - 1908, февраль, с. 270; ноябрь, с. 592. Русский паломник. - 1889, № 22, с. 257-259. - 1893, № 49, с. 775. - 1905, № 19, с. 300; № 20, с. 304-307, 313.

1913, № 39, с. 615. Богословский вестник. - Сергиев Посад, 1908, июль-август, с. 341-381; декабрь, с. 538-557.

Православное обозрение. - М., 1887, январь, с. 145; февраль, с. 315; апрель, с. 763, 836. - 1888, август, с. 693.

Письма Киевского митрополита Евгения Болховитинова к В. Г. Анастасевичу // Русский архив. - М., 1889. - Кн. 2, с. 42, 63. Скворцов Н. Московский Кремль // Русский архив. - М., 1893. - Кн. 3, с. 17, 23, 24, 25, 31. Памятные записки игумений Евгении Озеровой // Русский архив. - М., 1898. - Кн. 3, с. 105.

Русский архив. - М., 1895. - Кн. 2, с. 82; № 6, с. 254; № 7, с. 251, 273, 276, 287, 288, 349, 351, 389.

1901. - Кн. 1, № 2, с. 219-220, 223. - 1903. - Кн. 2, № 6, с. 234. - 1904. - Кн. 1, № 3, с. 460; № 4, с. 592. - 1910. - Кн. 1, № 3, с. 421, 425; кн. 3, № 11, с. 516-518.

Леонид (Кавелин), архимандрит. Акты Иверского Святоозерского монастыря (1582- 1706). - СПб., 1878.

Полный православный богословский энциклопедический словарь: в 2 т. // Изд. П. П. Сойкина. - СПб., б. г. - Т. 2, с. 1659-1666. Большая энциклопедия. Словарь общедоступных сведений по всем отраслям знаний // Под ред. С. Н. Южакова: в 20 т. - СПб., 1900-1905. - Т. 14, с. 79.

Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона: в 41 т. - СПб., 1890-1907. - Т. 21 (кн. 41), с. 138-142.

Н. Д[урново]. Девятисотлетие русской иерархии 988-1888. Епархии и архиереи. - М., 1888, с. 11,19.

Соловецкий Зосимо-Савватиевский ставропигиальный первого класса монастырь // Живописное обозрение русских святых мест: в 9 вып. - 2-е изд. - Одесса, 1896-1908; 1898, вып. 6, с. 71.

Макарий (Булгаков), митрополит. История русского раскола, известного под именем старообрядства. - СПб., 1855 (2-е изд. - 1858, 3-е изд. - 1889), с. 186.

Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона

Патриарх Никон Московской и Всея Руси. Возглавлял Епархию с 1652г по 1666г. Осуществил реформы церкви, которые привели к расколу.

Ранние годы

Никон (в миру Никита Минов или Минин) происходил из простой крестьянской семьи.

Будущий патриарх родился в селе Вельдеманово недалеко от Нижнего Новгорода в 1605 году. Мать скончалась вскоре после родов, а отец потом женился повторно.

С мачехой отношения не заладились – она часто била его и лишала еды. Приходской священник обучал Никиту грамоте. В 12 лет Никон стал послушником при Макарьевом Желтоводском монастыре, где и оставался до 1624.

Родители убедили его вернуться домой и жениться. Затем Никита стал священником в деревне Лысково, но купцы, наслышанные о его образованности попросили перебраться в одну из московских церквей.

В монашестве

В 1635 у Никиты умирают дети, после чего он убедил жену принять постриг в Алексеевском монастыре. Сам же в 30-летнем возрасте становится монахом под именем Никон в Свято-Троицком Анзерском скиту Соловецкого монастыря. После ссоры с преподобным Елеазаром Анзерсикм по поводу необходимости Никону совершать литургии и заведовать хозяйством в ските, монах бежал оттуда в Кожеозерский монастырь.

В 1643 Никон стал там игуменом. В 1646 совершилась первая встреча Никона и царя Алексея Михайловича. Игумен Кожеозерского монастыря произвел на правителя благоприятное впечатление и по наставлению монарха остался в Москве. По велению Алексея Михайловича патриарх Иосиф посвятил Никона в архимандриты Новоспасского монастыря.

Таким образом, Никон вошел в неофициальный кружок «ревнителей благочестия», целью которого было увеличение роли религии в жизни жителей Московского государства, улучшение нравственности населения и духовенства, распространение просвещения. Отдельное внимание уделялось правильному переводу богослужебных книг. В 1649 Никон стал митрополитом Новгородским и Великолуцким.

Патриаршество

В апреле 1562 умер патриарх Иосиф. Члены кружка «ревнителей благочестия» сначала хотели видеть патриархом Стефана Вонифантьева, царского духовника, но тот отверг предложение, скорее всего, потому что понимал, что Алексей Михайлович желал видеть Никона в этом сане.

После просьбы Алексея Михайловича к Никону принять сан, по инициативе последнего из Соловецкого монастыря в Москву переносят мощи святого митрополита Филиппа. 25 июля 1562 состоялся процесс интронизации Никона, во время которого он потребовал от царя обещания не вмешиваться в церковные дела.

Реформаторская деятельность

Основной причиной реформ послужила необходимость в унификации обрядов и укреплении нравственных устоев духовенства. Также Никон желал видеть Россию как центр мирового православия, так как страна расширяла связи с Украиной и территорией бывшей Византии. Властность и честолюбие Никона диктовали ему желание быть приближенным царя.

Патриарх помнил тесную связь между царем Михаилом Федоровичем и Филаретом и даже хотел превзойти своего предшественника. Однако Никон не учел, что бывший патриарх был отцом царя, что давало ему значительное преимущество по сравнению с Никоном.

На самом деле, реформы не коснулись сущности православия. Речь шла о том, сколькими пальцами следует креститься, в каком направлении совершать крестный ход, как писать имя Иисус и т. д. Тем не менее, преобразования вызвали широкое недовольство среди народных масс. Совершился раскол русской церкви.

Строительство монастырей

По инициативе Никона было построено множество монастырей, такие как Онежский Крестный, Иверский и Новоиерусалимский. В 1655 был заложен каменный Успенский собор.

Опала

В 1666 Никон был лишен сана патриарха за своевольные действия. По решению соборного суда Никон стал простым монахом Ферапонтова Белозерского монастыря. После смерти Алексея Михайловича был переведен в Кирилло-Белозерский монастырь под более строгим надсмотром.

Новый царь, Федор Алексеевич, снисходительно относился к Никону. Совместно с Симеоном Полоцким он размышлял над планом создания в России четырех патриаршеств и папства во главе с Никоном. Идея не получила развития. Никон умер в 1681. Федор Алексеевич настоял на патриарших похоронах для монаха, хотя и не получил на это одобрения Иоакима, патриарха Московского.