Шестьдесят восьмой год двадцатого века вошёл в нашу историю не только громкими протестами в странах Запада и социалистического лагеря, которые, несомненно, потрясли по-своему, мир, но и одним, на первый взгляд, весьма незначительным событием, но весьма интересным и позже очень раскрученным с разных сторон.

В 1968 году, в Камбодже оформилось неофициальное движение «Красные кхмеры» , которое изначально состояло преимущественно из кхмеров (камбоджийцев), обучавшихся во Франции и там перенявших элементы различных левых идеологий. Затем их ряды стали пополняться в основном подростками 12-15 лет из крестьянских семей, лишившимися родителей и ненавидевшими горожан как «пособников американцев».

Их идеология, с одной стороны, включала абстрактные идеи социальной справедливости и всеобщего равноправия, с другой - мощное неприятие научного прогресса и всего современного. Они всерьёз считали, что спасением страны будет избавление от зла иноземной цивилизации и своеобразный «возврат к корням».
В относительно стабильной обстановке, такая сомнительная группировка имела бы мало шансов для прихода к власти, но в Камбодже тех лет накопилось весьма много факторов, облегчающих приход «красных кхмеров» к власти. Упомянем лишь основные.

Кхмерский народ долгое время обладал неприятием, с одной стороны к соседям - Вьетнаму и Тайланду, из-за постоянных войн с ними, а с другой стороны, к западным странам, превратившим Камбоджу в белку, крутящуюся ради различных западных магнатов. «Красные кхмеры» активно использовали это неприятие для пропаганды своих идей.

В то же время, король Камбоджи Нородом Сианук , поставил целью создать дружеские отношения с Советским Союзом и получать от него финансовую помощь. Камбоджа тех лет представляла государство, где доминируют капиталистические отношения при большом государственном секторе и частично национализированном предпринимательстве. Данный тип экономического уклада он выдавал как сугубо социалистический, что не могло не импонировать тогдашнему руководству Советского Союза. Также, чтобы у СССР не возникло сомнений в дружеских намерениях короля, Сианук разрешил вьетнамским войскам свободное передвижение на территории Камбоджи.

Это, разумеется, вызвало ответную реакцию США и очень скоро, американские B-52 буквально разбомбили каждый километр страны, что породило мощнейшее народное возмущение. Для сравнения - количество бомб, во время операции «Меню», было сопоставимо с количеством бомб, сброшенных на Германию за всю Вторую Мировую.

В 1970 году, власть захватила вооружённая проамериканская группировка во главе с генералом Лон Нолом. Их действия, ориентированные на поддержку США и создание видимости демократизации, невольно способствовали увеличению народной поддержки их противников - движению «красных кхмеров», которые успешно брали рубеж за рубежом. В те годы, «красные кхмеры» отличались особой примитивной агрессивной закрытой структурой и являлись одной из самых непрозрачных организаций в мире. Даже внешность первых лиц движения была долгое время строгой тайной, за нарушение которой ждала неминуемая смерть. Это в свою очередь негативно сказалось впоследствии.

Итогом этой войны стал «великий день 17 апреля» - встреченный ликованием народных масс вход кхмерских войск в Пномпень в 1975 году. Но продолжилось оно недолго. Улыбки соотечественников сменились негодованием, когда прозвучал звук сирен и было выдвинуто жёсткое требование переселиться в т.н. «сельскохозяйственные коммуны».

Последующая жизнь была тяжёлой. Многие не перенесли долгой и голодной дороги в джунгли, тем, кому повезло добраться, пришлось обживаться там. В организованных «коммунах», была введена военная организационная структура, людей посылали расчищать джунгли, возделывать рис, строить дамбы, рыть каналы. Из-за отсутствия оборудования все работы выполнялись вручную. Многие люди, не приспособленные к жизни в джунглях, попросту умирали от тяжёлой работы. Бывшие врачи, химики, журналисты, инженеры были вынуждены работать не по специальности, с трудом привыкать к новым условиям.

Некоторые исследователи Демократической Кампучии говорят, что через несколько лет после создания относительно устойчивого аграрного базиса, предпринимались шаги к индустриализации, вновь стали вводить в обращение денежные знаки. Однако, данные меры вряд ли были сколько-либо значительными, так как особого отражения в каких-либо данных (за исключением пропагандистских материалов ДК) не наблюдается.

В эти годы, антивьетнамские настроения были особенно сильны, как в партии, так и в кхмерском народе. Поэтому, стали учащаться прецеденты чисток этнических меньшинств на территории Кампучии (преимущественно камбоджийских чамов и вьетов). Дело даже дошло до вооружённых столкновений на территории Вьетнама, что спровоцировало масштабный военный конфликт, закончившийся поражением «красных кхмеров» и провозглашением провьетнамской Народной Республики Кампучия.

Пришедшие к власти провьетнамские коммунисты начали курс на индустриализацию и построение социалистического государства, однако, идущий полным ходом процесс окончательного разложения советской системы, спровоцировал резкое ограничения финансовой помощи Вьетнаму и НРК со стороны СССР. Поэтому, процесс построения социалистического государства закончился, едва начавшись. Одним из самых серьёзных шагов по его сворачиванию, стала легализация в НРК частного сектора экономики в 1986 году. Окончательное ослабление Вьетнама уже не могло позволять держать НРК под контролем, и в связи с этим, вьетнамские войска были полностью выведены из НРК в 1989 году.

Освободившуюся страну начали активно брать в свой оборот проамериканские силы, и уже в1993 году были проведены «демократические» выборы, с вполне ожидаемыми результатами. В результате была возвращена монархия и был коронован тот самый Нородом Сианук, который до этого обещал, что никогда больше не займёт королевский престол. В стране началось построение периферийного капитализма, который мы можем наблюдать и сегодня.

Говоря о поражении «красных кхмеров», хочется сказать прежде всего об отсутствии чётких взглядов в партии. Оно породило солянку из анархо-коммуно-националистических предрассудков, что не позволило вести адекватное управление страной. Верхушка ПКК после 17 апреля банально не знала, что делать, и, в связи с этим, предпочла действовать «по накатанной дорожке», превратив страну в один большой партизанский кооператив, хотя воевать уже было не с кем. Через несколько лет, видя плачевную ситуацию, они, возможно, попытались выйти из кризиса, начав попытку индустриализации и ввязывания в военные конфликты, однако поражение в военном конфликте поставило на этом крест.

Почему история Кампучии до сих пор сохраняет актуальность?

Используя радикальные меры «красных кхмеров», а также официальную декларируемость коммунистическим взглядам, очень удобно переносить недостатки и перегибы «кхмеров» на левые взгляды в целом, вдобавок раздувая концепции «полей смерти», окончательно демонизируя всё красное движение. С другой стороны, изредка находятся любители «жёсткого и радикального», которые, наоборот, отстаивают непогрешимость Пол Пота и его сторонников и предлагают нам наступить на те же грабли сегодня.

Мы должны объективно подходить к «красным кхмерам», хотя это далеко не всегда удаётся. Почти все исторические изыскания о них составлены заинтересованными сторонами: либо это материалы Тайланда, США, Вьетнама и СССР, либо это пропагандистские материалы самой Демократической Кампучии. Очевидно, что истина лежит где-то посередине, только остаётся открытым вопрос, ближе к чему эта середина - к «полям смерти» или к «новому Ангкору»? Возможно, мы никогда не найдём ответ на этот вопрос.

1. Самородний О. Пол Пот. Камбоджа - империя на костях? - М.: Алгоритм, 2013. - 320 с.
2. См. Резня в Батюк, нападения на острова Фукуок и Тхо-Чу

Страшная диктатура «красных кхмеров» в Камбодже, продолжавшаяся с 1975 по 1979 год, стоила жизни миллионам жителей страны. До сих пор точно не подсчитано количество жертв кровавого диктатора Пол Пота и его революционных банд: по приблизительным подсчетам, оно составило от 2 до 3 миллионов человек. И сегодня преступления красных кхмеров приводят человечество в ужас.

Придя к власти в 1975 году, Пол Пот объявил в стране «нулевой год» — год начала новой эры. Новая история должна была начаться с нуля — отказом от образования и удобств современной цивилизации. Камбоджийцам был позволен лишь один вид труда — работа на полях. Все горожане были изгнаны из городов (только из Пномпеня в один день изгнали более 2 миллионов человек) и отправлены работать в деревни. Отказавшихся убивали, еще больше людей погибли в пути от голода и болезней.

Сегодня школа Туол Сленг, де в годы диктатуры Пол Пота размещалась страшная пыточная тюрьма S-21, стала одним из самых популярных и жутких музеев Пномпеня. За годы ее существования через тюрьму прошли десятки тысяч человек, а выжили лишь единицы. Людей пытали, добиваясь признаний в преступлениях против государства, а кода они, сломавшись, подписывали, их убивали тут же, в школе, или на расположенных неподалеку полигонах — «полях смерти». Среди узников были и дети: родственники «врагов народа» получали то же наказание, что и их родные.

ДДТ известно как средство борьбы с насекомыми, ядовитое для человека. Это, последнее свойство красные кхмеры активно использовали во время массовых казней. Бойцы Пол Пота редко расстреливали «врагов народа»: патроны были в дефиците. Людей просто забивали до смерти — палками, лопатами, мотыгами. Такие казни проводились массово, трупы сваливались в яму, которую, набив доверху, щедро заливали ДДТ — для того, чтобы братские могилы не испускали ядовитых запахов, а также чтобы быть уверенными, что недобитые люди все равно погибнут от яда.

Как уже было сказано, ради экономии патронов красные кхмеры практиковали самые жестокие и садистские виды казней. Это касается и убийств совсем маленьких детей из семей «изменников», которых убивали наравне со взрослыми. Солдаты просто брали ребенка за ноги и разбивали голову о дерево. Родителей заставляли смотреть на смерть детей, и лишь затем казнили. Это дерево на одном из «полей смерти» стало местом гибели множества малышей. Сегодня здесь — место памяти и скорби.

Пол Пот жил долго… и без раскаяния

Пол Пот стал одним из садистов-диктаторов, которым удалось избежать правосудия. После того, как вьетнамские войска в 1979 году захватили Кампучию и свергли режим красных кхмеров, Пол Пот бежал из страны на вертолете. Он объявился в Таиланде, где долгие годы жил, продолжая оставаться лидером движения красных кхмеров, перенесших свою деятельность за границу. Он умер лишь в 1998 году, в возрасте 73 лет. По официальной версии, причиной смерти стал сердечный приступ, однако, по слухам, Пол Пот был убит самими красными кхмерами, уставшими от его многолетней диктатуры.

После падения режима красных кхмеров на территории Камбоджи было найдено более 200 «полей смерти» — мест массовых казней. На них обнаружилось более 20 тысяч массовых захоронений, в которых были похоронены более миллиона человек. Камбоджа — небольшая страна с площадью около 100 тысяч квадратных километров. Таким образом, в утверждении, что при Пол Поте Камбоджа превратилась в одну братскую могилу, практически нет преувеличения.

Красные кхмеры были признанными мастерами пыток. В тюрьме S-21 были установлены специальные пыточные кровати — людей приковывали к ним и избивали до полусмерти, а иногда и вовсе сжигали заживо. Популярны были и «вивисекции», когда палачи вскрывали живого человека и без анестезии удаляли у него внутренние органы. Медленное утопление, удары электротоком считались «ординарными» пытками. А с тех, кто вызывал ненависть тюремной администрации, палачи живьем сдирали кожу. Словом, большей жестокости, чем демонстрировали палачи Пол Пота, невозможно себе представить.

После свержения диктатуры Пол Пота лишь пять его подручных были приговорены к уголовному наказанию. Трое из них, включая ближайших подручных Пол Пота Нуон Чеа и Киеху Сампхана, получили пожизненные приговоры. Десятки тысяч убийц, забивавших людей мотыгами, вовсе не подверглись наказанию.

Кости — частая находка

20 тысяч массовых захоронений на «полях смерти» оказалось недостаточно для погребения всех жертв режима красных кхмеров. Как рассказывают гиды, работающие в музеях, открытых на месте бывших «полей смерти», и сейчас, 38 лет спустя, после каждого дождя в окрестностях мест массовых казней на поверхности земли появляются человеческие кости и остатки одежды тех, чьи тела палачи не сподобились сгрести даже в братскую могилу.

Это сложно представить, но сегодняшние дети Камбоджи ничего не знают о страшных временах диктатуры красных кхмеров! По молчаливому общественному уговору, эту тему не проходят в школе, о ней не говорят в семьях и в компаниях. Таким образом, дети, у каждого из которых есть погибшие в те оды родственники, ничего не знают о волне смертей и насилия, захлестнувшей их страну почти четыре десятилетия назад.

Мы уже упоминали о том, что патроны в армии красных кхмеров считались дефицитным ресурсом, и их не полагалось тратить на каких-то врагов народа. Беззащитных гражданских чаще всего забивали мотыгами: армия красных кхмеров состояла, по большей части, из крестьян, и они отдавали предпочтения привычным орудиям сельскохозяйственного труда. Дубинки, палки, обрезки труб — все годилось в качестве орудия убийства, а иногда группы людей обматывали колючей проволокой и пускали по ним ток — это позволяло сэкономить не только патроны, но и время.

Перед вами — Каинг Гуэк Эав, директор страшной тюрьмы S-21. Он лично принимал участие в пытках и убийствах 16 тысяч человек. Однако после того, как диктатура красных кхмеров была свергнута, он около 30 лет наслаждался жизнью на свободе и был осужден лишь в 2009 году, в возрасте 68 лет, став пятым подручным Пол Пота, осужденным за свои злодеяния. Каинг Гуэк Эак получил пожизненный срок.

Зачем Пол Пот устроил страшный геноцид собственного народа? Нет, он не был больным маньяком, стремившимся к большой крови. Дела обстояли еще хуже: он был идейным маньяком. Он был уверен, что для построения идеального общества люди должны вернуться к истокам, к началу своей истории, забыв обо всех достижениях цивилизации и добытых знаниях. А для этого блага цивилизации следовало просто уничтожить, заодно с их носителями — учеными, инженерами, учителями, а также обычными горожанами, привыкшими к современным удобствам и не желающими от них отказываться.

Джон Дьюэрст, Керри Хэмилл и Стюарт Гласс были гражданами Великобритании, Новой Зеландии и Канады соответственно. Они плыли на яхте мимо берегов Камбоджи в сторону Сингапура, когда их взяло на абордаж судно красных кхмеров. Стюарта Гласса убили на месте, а Дьюэрста и Хэмилла отправили в тюрьму S-21, где после долгих пыток Дьюэрст признался в том, что был шпионом ЦРУ, засланным в Камбоджу для диверсий. Обоих западных туристов казнили на одном из «полей смерти». На фото — брат Керри Хэмилла, после свержения диктатуры Пол Пота посетивший страшную тюрьму, где погиб его брат.

Некоторые политические аналитики утверждают, что маленькая Камбоджа стала лишь частью большой геополитической игры. Пол Пот называл своим главным врагом Вьетнам (и после прихода к власти казнил всех вьетнамцев, оказавшихся на территории Камбоджи). США же как раз перед приходом Пол Пота к власти ушли из Вьетнама и готовы были поддержать любого врага своих бывших врагов. В свою очередь, симпатии СССР оказались на вьетнамской стороне — в пику Америке. Если бы не вражда между США и Вьетнамом, вполне возможно, при поддержке мировых политических тяжеловесов режим красных кхмеров был бы свергнут гораздо раньше или вообще не воцарился бы в Камбодже.

Придя к власти, правительство Пол Пота поставило три тактические задачи, требующие немедленного решения:

• Прекратить политику разорения крестьянства - основы кампучийского общества, покончить с коррупцией и ростовщичеством;
• Ликвидировать извечную зависимость Кампучии от зарубежных стран;
• Навести порядок в стране, для чего в первую очередь надо установить жёсткий политический режим.

Стратегически на первом этапе состоялось выселение жителей городов в сельскую местность, ликвидация товарно-денежных отношений , многих институтов и служб государства, социальной сферы и жизнеобеспечения, преследование буддистских монахов и вообще полный запрет каких-либо религий, физическое уничтожение чиновников и военнослужащих прежнего режима всех уровней, бывших владельцев плантаций и крупных хозяйств.

Все граждане были обязаны работать. Вся страна была превращена в трудовые сельскохозяйственные коммуны с 18-20-часовым рабочим днём , в которых местное бедное и среднее крестьянство и согнанные из городов люди в тяжелейших условиях занимались малоквалифицированным физическим трудом - в основном высаживанием риса. В коммунах размещали горожан, вывозимых из городов при «эвакуации в связи с угрозой американского наступления».

Обобществлённых детей изолировали в концлагеря , где им должны были привить любовь к действующему режиму и Пол Поту, а также заставить их ненавидеть своих родителей. В армию «красных кхмеров» забирали подростков - им выдавалось оружие и практически вся локальная власть оставалась за ними. Они патрулировали улицы, надзирали за работой на плантациях, жестоко пытали и уничтожали людей.

Были «отменены» (полностью уничтожены) системы медицины, образования, науки и культуры. Больницы, школы, вузы, библиотеки, все другие учреждения культуры и науки были закрыты. Были запрещены деньги, иностранные языки, иностранные книги. Было запрещено писать и читать что-либо, кроме указов и прочих документов командования. Ношение очков рассматривалось как неблагонадёжность и служило одним из пунктов обвинений вплоть до расстрелов.

Геноцид

Длительная гражданская война, вторжение Вьетнама и США, массированные бомбардировки территории Камбоджи, обилие беженцев и принудительно перемещенных лиц, ангажированность свидетелей затрудняют оценку масштабов потерь гражданского населения от репрессивной деятельности красных кхмеров. Встречаются самые разные оценки: от десятков тысяч до нескольких миллионов.

Согласно идее Пол Пота, для строительства «светлого будущего» стране был необходим «один миллион преданных людей». остальные шесть с лишним миллионов жителей подлежали жёстким ограничениям с перевоспитанием или физическому уничтожению как «неспособные» перевоспитаться. Например, из десятков тысяч человек, отправленных в одну из тюрем, Туол Сленг (ныне музей геноцида), лишь о двенадцати известно, что они выжили - по счастливому стечению обстоятельств их просто не успели расстрелять. На сегодняшний день один из пленных является главным свидетелем в суде по делу режима Пол Пота.

Британские империалисты не имеют права говорить о правах человека. Всему миру хорошо известна их варварская сущность. Лидеры Британии утопают в роскоши, тогда как пролетариат имеет право только на безработицу, болезни и проституцию.

Представитель камбоджийского правительства в Комиссии ООН по правам человека

Из обвинительного заключения народно-революционного трибунала Кампучии по делу «преступной клики полпотовцев»:

«Полпотовцы:

Мотыгами, киркомотыгами, палками, железными прутьями они били своих жертв по голове; ножами и острыми листьями сахарной пальмы они перерезали своим жертвам горло, вспарывали животы, извлекали печень, которую съедали, и желчные пузыри, которые шли на изготовление „лекарств“;

Используя бульдозеры, они давили людей, а также применяли взрывчатку - чтобы убивать как можно больше за раз;

Они закапывали людей заживо и сжигали тех, кого подозревали в причастности к оппозиции режиму; они постепенно срезали с них мясо, обрекая людей на медленную смерть;

Они подбрасывали детей в воздух, а потом подхватывали их штыками, они отрывали у них конечности, разбивали им головы о деревья;

Они бросали людей в пруды, где держали крокодилов, они подвешивали людей к деревьям за руки или ноги, чтобы те подольше болтались в воздухе…»

Протокол о преступлениях клики Пол Пота - Иенг Сари - Кхиеу Сампхана по отношению к кампучийскому народу в период 1975-1978 годов

«1 160 307 человек представили доказательства преступлений полпотовцев. За период между 1975 и 1978 годами число погибших составило 2 746 105 человек, среди которых 1 927 061 крестьянин, 25 168 монахов, 48 359 представителей национальных меньшинств, 305 417 рабочих, служащих и представителей других профессий, около 100 писателей и журналистов, некоторое количество иностранных граждан, а также старики и дети. 568 663 человека пропали без вести и либо погибли в джунглях, либо погребены в массовых захоронениях, подобных тем, которые были обнаружены в районе аэропорта Кампонгчнанг, около Сиемреапа и вдоль склонов хребта Дангрек. Эти 3 374 768 человек были убиты ударами мотыг, дубин, сожжены, закопаны живьём, разрезаны на части, зарезаны с помощью острых листьев сахарной пальмы, отравлены, убиты ударами тока, они подвергались пыткам с вырыванием ногтей, были раздавлены гусеницами тракторов, брошены на съедение крокодилам, у них вырезали печень, которая служила пищей палачам, маленьких детей четвертовали живыми, подбрасывали в воздух и насаживали на штыки, били о стволы деревьев, женщин насиловали и сажали на колы.

Режим Пол Пота оставил после себя 141 848 инвалидов, более 200 тысяч сирот, многочисленных вдов, которые не нашли свои семьи. Оставшиеся в живых были лишены сил, были неспособны к воспроизводству и находились в состоянии нищеты и полного физического истощения. Большое количество молодых людей потеряли своё счастье вследствие насильных браков, осуществлявшихся полпотовцами в массовых масштабах.

Было разрушено 634 522 здания, из них 5857 школ, а также 796 госпиталей, фельдшерских пунктов и лабораторий, 1968 храмов были разрушены или превращены в складские помещения или тюрьмы. Были также уничтожены 108 мечетей. Полпотовцы уничтожили несметное количество сельскохозяйственных инструментов, а также 1 507 416 голов крупного рогатого скота».

Преследования за религиозные убеждения

В конституции Демократической Кампучии было записано: «Категорически запрещаются реакционные религии, наносящие вред Демократической Кампучии, кампучийскому народу». В соответствии с этой статьей конституции происходило преследование и массовое истребление по религиозному признаку. Одним из первых был убит 18 апреля 1975 г. в пагоде Пранг (округ Удонг, провинция Кампонгспы) верховный глава буддийской организации маханникай Хуот Тат . Лишь немногим из 82 тыс. буддийских бонз удалось спастись. Уничтожались статуи будд и буддийские книги, пагоды и храмы были превращены в склады, не осталось ни одной действующей пагоды из 2800, имевшихся в прежней Камбодже .

С 1975 по январь 1979 гг. были убиты все 60 тысяч христиан Камбоджи, как священники, так и миряне. Все церкви были разграблены и большинство взорвано. Были зверски убиты после пыток глава мусульман Хари Рослос и его помощники хаджи Сулейман и хаджи Мат Сулейман. Из 20 тыс. мусульман, проживавших в округе Каммпонгсием (провинция Кампонгтям), в живых не осталось ни одного человека. Из 20 тыс. мусульман уезда Кампонгмеас той же провинции в живых осталось лишь четыре человека. Были разрушены и разорены все 114 мечетей, некоторые из них были превращены в свинарники, взорваны динамитом или снесены бульдозерами .

Оценки геноцида

В результате репрессий убито, по различным оценкам, от 1 до 3 миллионов человек, - точную цифру назвать невозможно в связи с отсутствием переписей; по отношению числа уничтоженных к общему количеству населения режим «красных кхмеров» - один из самых жестоких режимов в истории человечества.

Вышеприведённая официальная оценка правительства и народно-революционного трибунала Народной Республики Кампучия содержит число 2,75 миллиона человек, погибших от преступлений «красных кхмеров».

Во время существования режима красных кхмеров многие либеральные интеллектуалы Запада отрицали геноцид или утверждали, что число жертв значительно преувеличено. После вьетнамского вторжения, когда факты полпотовских преступлений стали широко публиковаться в западной прессе, многие из них раскаялись и пересмотрели свою точку зрения, однако произошёл поворот в другую сторону: теперь уже консервативная пресса стала преуменьшать преступления Пол Пота, так как в странах НАТО его рассматривали как естественного союзника против социалистического Вьетнама, победившего в войне против США. В связи с этим именно красные кхмеры продолжали представлять Кампучию в ООН до начала 1990-х гг. (с 1982 года в ООН было представлено коалиционное правительство, в которое, помимо красных кхмеров, входили сторонники Нородома Сианука и Сон Санна).

Современный и иностранный анализ политики «красных кхмеров», как правило, также сводится к утверждению о крайней форме геноцида кхмерского народа, хотя называются несколько меньшие оценки числа жертв. Всемирный банк приводит число потерь населения за 1975-1980 около полумиллиона человек . Встречаются ещё меньшие оценки жертв - так, Milton Leitenberg утверждает, что непосредственно убито 80-100 тыс. человек .

В то же время, часть населения страны - не затронутое репрессиями беднейшее крестьянство - ностальгирует по временам режима «красных кхмеров». Так, примерно треть студентов назвала Пол Пота самой выдающейся личностью в истории Камбоджи .

Чрезвычайный трибунал Камбоджи, основанный в 2003 году при поддержке ООН, вёл обвинительные дела в отношении 4 наиболее высокопоставленных чиновников «красных кхмеров» . В отношении Канг Кек Иеу вынесен приговор, он обвинен в убийстве 12 тыс. человек в тюрьме Туол Сленг . Только один из 4 обвиняемых признал свою вину .

Война с Вьетнамом и свержение режима «красных кхмеров»

В результате гражданской войны и действий режима «красных кхмеров» страна пришла в упадок. Вскоре разразилась война с Вьетнамом , развязанная «красными кхмерами»: уже в мае 1975 года, сразу после окончания боевых действий во Вьетнаме, они провели первое нападение на вьетнамскую территорию (остров Фукуок) , а в дальнейшем периодически проводили такие нападения, при этом убивая мирное вьетнамское население; например, на острове Тхо-Чу они убили 500 человек .

В районах, приграничных с Вьетнамом («Восточная зона»), глава зоны Сао Пхим установил особо жестокий режим. В результате поднявшегося в мае-июне 1978 г. восстания он покончил жизнь самоубийством, а его родственники были убиты. Тем не менее, восстание было жестоко подавлено, в ходе репрессий было уничтожено более 100 тыс. местных жителей (включая всю родную деревню Сао Пхима), а уцелевшие участники бежали во Вьетнам .

Свержение режима Пол Пота вызвало резкое недовольство КНР . После нескольких недель непрерывных пограничных стычек, 17 февраля 1979 г. китайская армия вторглась во Вьетнам. Понеся тяжелые потери, китайцы продвинулись лишь на 50 км вглубь Вьетнама. Через месяц вьетнамо-китайский конфликт завершился. Ни одна из сторон не добилась решающих результатов.

После свержения вьетнамскими войсками «красные кхмеры», продолжавшие иметь поддержку Китая, вели боевые действия против провьетнамски-просоветского правительства Хенг Самрина - Хун Сена .
В 1982 г. в эмиграции было сформировано Коалиционное правительство Демократической Кампучии (CGDK ), которое представляло Камбоджу в ООН и других международных организациях вместо как режима «красных кхмеров», так и сменившей его Народной Республики Кампучия. В CGDK входила полпотовская Партия Демократической Кампучии , прозападный Национальный фронт освобождения кхмерского народа экс-премьера Сон Санна и сторонники принциа Сианука из партии ФУНСИНПЕК . Главой «Демократической Кампучии» был Сианук, премьер-министром - Сон Санн, но наиболее многочисленной и главной боевой силой коалиции оставались «Красные кхмеры». Их Национальная армия Демократической Кампучии значительно превосходила Вооружённые силы национального освобождения кхмерского народа и Национальную армию сианукистов .

Внутренние противоречия и упадок движения

Несмотря на жёсткую иерархию и репрессии, в руководстве красных кхмеров с самого начала существовали противоречия.

В 1971-1975 гг. в партизанском движении южных и восточных районов Камбоджи доминировали не красные кхмеры, а союзное им, но существенно более умеренное по своим взглядам движение Кхмер Румдо , поддерживавшее принца Сианука. Их униформа (вьетнамского образца) отличалась от одежды красных кхмеров (чёрного цвета). К 1975 г. движение Кхмер Румдо формально подчинилось красным кхмерам, которые вскоре начали репрессии против их лидеров. Одной из первых жертв стал весьма популярный среди рядовых сторонников Ху Юн , активно критиковавший чрезмерную жестокость; он был убит через несколько месяцев после захвата власти. В сентябре 1976 г. Пол Пот был вынужден уступить пост премьер-министра Нуон Чеа , который, однако, оказался его верным союзником, помог ему подавить путч и через месяц вновь уступил ему должность. В 1977 г. был казнён член высшего руководства Ху Ним .

Несмотря на разгром фракции Кхмер Румдо, деятели среднего звена продолжили борьбу и стали частью провьетнамского партизанского движения, лидер которого, Хенг Самрин, был поставлен у власти в Кампучии после победы вьетнамских войск.

На фотографиях жертв тюрьмы Туол Сленг многие из них носят характерную одежду и причёски «красных кхмеров», что также говорит о внутрипартийных репрессиях.

Иногда слухи о внутренних противоречиях распускались режимом намеренно. Так, несмотря на активную антивьетнамскую политику сразу после прихода к власти, Нуон Чеа удавалось выдавать себя за лоббиста вьетнамских интересов в руководстве «красных кхмеров» и даже получать материальную помощь от Вьетнама.

Изгнание «красных кхмеров» и образование правительства Хун Сена привело к изменению риторики «красных кхмеров». Без особой огласки были реабилитированы некоторые бывшие жертвы, в частности, Ху Юн , чьё имя стало упоминаться с положительными эпитетами.

Согласие лидера Кампучии Хун Сена на создание коалиционного правительства при участии ООН и вывод вьетнамских войск из страны привело к тому, что международное признание его правительства возросло, а влияние красных кхмеров стало падать. В конце 1980-начале 1990-х гг. продолжались переговоры между красными кхмерами, правительством Кампучии-Камбоджи и другими оппозиционными силами, в ходе которых красные кхмеры изначально ставили неприемлемые условия. В 1992 году под формальным председательством Кхиеу Самфана была создана Камбоджийская партия национального единства , ставшая политическим представительством «красных кхмеров» (характерно, что официальной идеологией новой партии была объявлена либеральная демократия). Партия сохранила вооружённое крыло и развернула партизанскую войну против правительства.

В середине 1990-х гг. в движении красных кхмеров наступил упадок. В августе 1996 года Иенг Сари демонстративно порвал с «фашистским режимом Пол Пота», учредил партию Движение демократического национального союза и фактически вступил в альянс с правительством Хун Сена, получив мандат на управлением Пайлином .

В 1997 году внутренняя борьба продолжилась и обострилась. От движения откололся один из его влиятельных лидеров Кхиеу Сампхан , создавший собственную Кхмерскую партию национальной солидарности . Возросшая подозрительность Пол Пота стала причиной жестокой казни в июне 1997 г. Сон Сена вместе со всей семьёй. После этого Та Мок арестовал Пол Пота и провёл над ним показательный процесс, одновременно разрешив иностранным журналистам общаться с ним.

Современное состояние «красных кхмеров»

В настоящее время остатки отрядов «красных кхмеров» продолжают скрываться в джунглях, промышляя разбоем и контрабандой .

Один из лидеров «красных кхмеров» Иенг Сари скончался в столице Камбоджи 14 марта 2013 года .

Многие бывшие красные кхмеры среднего звена легализовались в Партии национального спасения Камбоджи - крупнейшей оппозиционной партии страны, которую возглавляет политик-популист Сам Рейнгси . Партия выступает с популистскими националистическими лозунгами и время от времени устраивает погромы этнических вьетнамцев.

Напишите отзыв о статье "Красные кхмеры"

Примечания

Литература

1. Гурницкий В. Песочные часы . М.: Радуга, 1983.
2. Самородний О. Тайны дипломатии Пол Пота . Таллинн, 2009. ISBN 978-9949-18-679-2 .
3. Шубин В. В. Кампучия: суд народа . М., Юридическая литература, 1980.

Ссылки

• Источник: «Кампучия: жизнь после смерти» / Сост. Е. Кобелев. - М.: Политиздат, 1985. - 224 с., ил.

Идеология и политика Преступления Виновные Расследование

Отрывок, характеризующий Красные кхмеры

– Ежели бы это и стоило мне большого труда… – как будто догадываясь, в чем было дело, отвечал князь Андрей.
– Ты, что хочешь, думай! Я знаю, ты такой же, как и mon pere. Что хочешь думай, но для меня это сделай. Сделай, пожалуйста! Его еще отец моего отца, наш дедушка, носил во всех войнах… – Она всё еще не доставала того, что держала, из ридикюля. – Так ты обещаешь мне?
– Конечно, в чем дело?
– Andre, я тебя благословлю образом, и ты обещай мне, что никогда его не будешь снимать. Обещаешь?
– Ежели он не в два пуда и шеи не оттянет… Чтобы тебе сделать удовольствие… – сказал князь Андрей, но в ту же секунду, заметив огорченное выражение, которое приняло лицо сестры при этой шутке, он раскаялся. – Очень рад, право очень рад, мой друг, – прибавил он.
– Против твоей воли Он спасет и помилует тебя и обратит тебя к Себе, потому что в Нем одном и истина и успокоение, – сказала она дрожащим от волнения голосом, с торжественным жестом держа в обеих руках перед братом овальный старинный образок Спасителя с черным ликом в серебряной ризе на серебряной цепочке мелкой работы.
Она перекрестилась, поцеловала образок и подала его Андрею.
– Пожалуйста, Andre, для меня…
Из больших глаз ее светились лучи доброго и робкого света. Глаза эти освещали всё болезненное, худое лицо и делали его прекрасным. Брат хотел взять образок, но она остановила его. Андрей понял, перекрестился и поцеловал образок. Лицо его в одно и то же время было нежно (он был тронут) и насмешливо.
– Merci, mon ami. [Благодарю, мой друг.]
Она поцеловала его в лоб и опять села на диван. Они молчали.
– Так я тебе говорила, Andre, будь добр и великодушен, каким ты всегда был. Не суди строго Lise, – начала она. – Она так мила, так добра, и положение ее очень тяжело теперь.
– Кажется, я ничего не говорил тебе, Маша, чтоб я упрекал в чем нибудь свою жену или был недоволен ею. К чему ты всё это говоришь мне?
Княжна Марья покраснела пятнами и замолчала, как будто она чувствовала себя виноватою.
– Я ничего не говорил тебе, а тебе уж говорили. И мне это грустно.
Красные пятна еще сильнее выступили на лбу, шее и щеках княжны Марьи. Она хотела сказать что то и не могла выговорить. Брат угадал: маленькая княгиня после обеда плакала, говорила, что предчувствует несчастные роды, боится их, и жаловалась на свою судьбу, на свекра и на мужа. После слёз она заснула. Князю Андрею жалко стало сестру.
– Знай одно, Маша, я ни в чем не могу упрекнуть, не упрекал и никогда не упрекну мою жену, и сам ни в чем себя не могу упрекнуть в отношении к ней; и это всегда так будет, в каких бы я ни был обстоятельствах. Но ежели ты хочешь знать правду… хочешь знать, счастлив ли я? Нет. Счастлива ли она? Нет. Отчего это? Не знаю…
Говоря это, он встал, подошел к сестре и, нагнувшись, поцеловал ее в лоб. Прекрасные глаза его светились умным и добрым, непривычным блеском, но он смотрел не на сестру, а в темноту отворенной двери, через ее голову.
– Пойдем к ней, надо проститься. Или иди одна, разбуди ее, а я сейчас приду. Петрушка! – крикнул он камердинеру, – поди сюда, убирай. Это в сиденье, это на правую сторону.
Княжна Марья встала и направилась к двери. Она остановилась.
– Andre, si vous avez. la foi, vous vous seriez adresse a Dieu, pour qu"il vous donne l"amour, que vous ne sentez pas et votre priere aurait ete exaucee. [Если бы ты имел веру, то обратился бы к Богу с молитвою, чтоб Он даровал тебе любовь, которую ты не чувствуешь, и молитва твоя была бы услышана.]
– Да, разве это! – сказал князь Андрей. – Иди, Маша, я сейчас приду.
По дороге к комнате сестры, в галлерее, соединявшей один дом с другим, князь Андрей встретил мило улыбавшуюся m lle Bourienne, уже в третий раз в этот день с восторженною и наивною улыбкой попадавшуюся ему в уединенных переходах.
– Ah! je vous croyais chez vous, [Ах, я думала, вы у себя,] – сказала она, почему то краснея и опуская глаза.
Князь Андрей строго посмотрел на нее. На лице князя Андрея вдруг выразилось озлобление. Он ничего не сказал ей, но посмотрел на ее лоб и волосы, не глядя в глаза, так презрительно, что француженка покраснела и ушла, ничего не сказав.
Когда он подошел к комнате сестры, княгиня уже проснулась, и ее веселый голосок, торопивший одно слово за другим, послышался из отворенной двери. Она говорила, как будто после долгого воздержания ей хотелось вознаградить потерянное время.
– Non, mais figurez vous, la vieille comtesse Zouboff avec de fausses boucles et la bouche pleine de fausses dents, comme si elle voulait defier les annees… [Нет, представьте себе, старая графиня Зубова, с фальшивыми локонами, с фальшивыми зубами, как будто издеваясь над годами…] Xa, xa, xa, Marieie!
Точно ту же фразу о графине Зубовой и тот же смех уже раз пять слышал при посторонних князь Андрей от своей жены.
Он тихо вошел в комнату. Княгиня, толстенькая, румяная, с работой в руках, сидела на кресле и без умолку говорила, перебирая петербургские воспоминания и даже фразы. Князь Андрей подошел, погладил ее по голове и спросил, отдохнула ли она от дороги. Она ответила и продолжала тот же разговор.
Коляска шестериком стояла у подъезда. На дворе была темная осенняя ночь. Кучер не видел дышла коляски. На крыльце суетились люди с фонарями. Огромный дом горел огнями сквозь свои большие окна. В передней толпились дворовые, желавшие проститься с молодым князем; в зале стояли все домашние: Михаил Иванович, m lle Bourienne, княжна Марья и княгиня.
Князь Андрей был позван в кабинет к отцу, который с глазу на глаз хотел проститься с ним. Все ждали их выхода.
Когда князь Андрей вошел в кабинет, старый князь в стариковских очках и в своем белом халате, в котором он никого не принимал, кроме сына, сидел за столом и писал. Он оглянулся.
– Едешь? – И он опять стал писать.
– Пришел проститься.
– Целуй сюда, – он показал щеку, – спасибо, спасибо!
– За что вы меня благодарите?
– За то, что не просрочиваешь, за бабью юбку не держишься. Служба прежде всего. Спасибо, спасибо! – И он продолжал писать, так что брызги летели с трещавшего пера. – Ежели нужно сказать что, говори. Эти два дела могу делать вместе, – прибавил он.
– О жене… Мне и так совестно, что я вам ее на руки оставляю…
– Что врешь? Говори, что нужно.
– Когда жене будет время родить, пошлите в Москву за акушером… Чтоб он тут был.
Старый князь остановился и, как бы не понимая, уставился строгими глазами на сына.
– Я знаю, что никто помочь не может, коли натура не поможет, – говорил князь Андрей, видимо смущенный. – Я согласен, что и из миллиона случаев один бывает несчастный, но это ее и моя фантазия. Ей наговорили, она во сне видела, и она боится.
– Гм… гм… – проговорил про себя старый князь, продолжая дописывать. – Сделаю.
Он расчеркнул подпись, вдруг быстро повернулся к сыну и засмеялся.
– Плохо дело, а?
– Что плохо, батюшка?
– Жена! – коротко и значительно сказал старый князь.
– Я не понимаю, – сказал князь Андрей.
– Да нечего делать, дружок, – сказал князь, – они все такие, не разженишься. Ты не бойся; никому не скажу; а ты сам знаешь.
Он схватил его за руку своею костлявою маленькою кистью, потряс ее, взглянул прямо в лицо сына своими быстрыми глазами, которые, как казалось, насквозь видели человека, и опять засмеялся своим холодным смехом.
Сын вздохнул, признаваясь этим вздохом в том, что отец понял его. Старик, продолжая складывать и печатать письма, с своею привычною быстротой, схватывал и бросал сургуч, печать и бумагу.
– Что делать? Красива! Я всё сделаю. Ты будь покоен, – говорил он отрывисто во время печатания.
Андрей молчал: ему и приятно и неприятно было, что отец понял его. Старик встал и подал письмо сыну.
– Слушай, – сказал он, – о жене не заботься: что возможно сделать, то будет сделано. Теперь слушай: письмо Михайлу Иларионовичу отдай. Я пишу, чтоб он тебя в хорошие места употреблял и долго адъютантом не держал: скверная должность! Скажи ты ему, что я его помню и люблю. Да напиши, как он тебя примет. Коли хорош будет, служи. Николая Андреича Болконского сын из милости служить ни у кого не будет. Ну, теперь поди сюда.
Он говорил такою скороговоркой, что не доканчивал половины слов, но сын привык понимать его. Он подвел сына к бюро, откинул крышку, выдвинул ящик и вынул исписанную его крупным, длинным и сжатым почерком тетрадь.
– Должно быть, мне прежде тебя умереть. Знай, тут мои записки, их государю передать после моей смерти. Теперь здесь – вот ломбардный билет и письмо: это премия тому, кто напишет историю суворовских войн. Переслать в академию. Здесь мои ремарки, после меня читай для себя, найдешь пользу.
Андрей не сказал отцу, что, верно, он проживет еще долго. Он понимал, что этого говорить не нужно.
– Всё исполню, батюшка, – сказал он.
– Ну, теперь прощай! – Он дал поцеловать сыну свою руку и обнял его. – Помни одно, князь Андрей: коли тебя убьют, мне старику больно будет… – Он неожиданно замолчал и вдруг крикливым голосом продолжал: – а коли узнаю, что ты повел себя не как сын Николая Болконского, мне будет… стыдно! – взвизгнул он.
– Этого вы могли бы не говорить мне, батюшка, – улыбаясь, сказал сын.
Старик замолчал.
– Еще я хотел просить вас, – продолжал князь Андрей, – ежели меня убьют и ежели у меня будет сын, не отпускайте его от себя, как я вам вчера говорил, чтоб он вырос у вас… пожалуйста.
– Жене не отдавать? – сказал старик и засмеялся.
Они молча стояли друг против друга. Быстрые глаза старика прямо были устремлены в глаза сына. Что то дрогнуло в нижней части лица старого князя.
– Простились… ступай! – вдруг сказал он. – Ступай! – закричал он сердитым и громким голосом, отворяя дверь кабинета.
– Что такое, что? – спрашивали княгиня и княжна, увидев князя Андрея и на минуту высунувшуюся фигуру кричавшего сердитым голосом старика в белом халате, без парика и в стариковских очках.
Князь Андрей вздохнул и ничего не ответил.
– Ну, – сказал он, обратившись к жене.
И это «ну» звучало холодною насмешкой, как будто он говорил: «теперь проделывайте вы ваши штуки».
– Andre, deja! [Андрей, уже!] – сказала маленькая княгиня, бледнея и со страхом глядя на мужа.
Он обнял ее. Она вскрикнула и без чувств упала на его плечо.
Он осторожно отвел плечо, на котором она лежала, заглянул в ее лицо и бережно посадил ее на кресло.
– Adieu, Marieie, [Прощай, Маша,] – сказал он тихо сестре, поцеловался с нею рука в руку и скорыми шагами вышел из комнаты.
Княгиня лежала в кресле, m lle Бурьен терла ей виски. Княжна Марья, поддерживая невестку, с заплаканными прекрасными глазами, всё еще смотрела в дверь, в которую вышел князь Андрей, и крестила его. Из кабинета слышны были, как выстрелы, часто повторяемые сердитые звуки стариковского сморкания. Только что князь Андрей вышел, дверь кабинета быстро отворилась и выглянула строгая фигура старика в белом халате.
– Уехал? Ну и хорошо! – сказал он, сердито посмотрев на бесчувственную маленькую княгиню, укоризненно покачал головою и захлопнул дверь.

В октябре 1805 года русские войска занимали села и города эрцгерцогства Австрийского, и еще новые полки приходили из России и, отягощая постоем жителей, располагались у крепости Браунау. В Браунау была главная квартира главнокомандующего Кутузова.
11 го октября 1805 года один из только что пришедших к Браунау пехотных полков, ожидая смотра главнокомандующего, стоял в полумиле от города. Несмотря на нерусскую местность и обстановку (фруктовые сады, каменные ограды, черепичные крыши, горы, видневшиеся вдали), на нерусский народ, c любопытством смотревший на солдат, полк имел точно такой же вид, какой имел всякий русский полк, готовившийся к смотру где нибудь в середине России.
С вечера, на последнем переходе, был получен приказ, что главнокомандующий будет смотреть полк на походе. Хотя слова приказа и показались неясны полковому командиру, и возник вопрос, как разуметь слова приказа: в походной форме или нет? в совете батальонных командиров было решено представить полк в парадной форме на том основании, что всегда лучше перекланяться, чем не докланяться. И солдаты, после тридцативерстного перехода, не смыкали глаз, всю ночь чинились, чистились; адъютанты и ротные рассчитывали, отчисляли; и к утру полк, вместо растянутой беспорядочной толпы, какою он был накануне на последнем переходе, представлял стройную массу 2 000 людей, из которых каждый знал свое место, свое дело и из которых на каждом каждая пуговка и ремешок были на своем месте и блестели чистотой. Не только наружное было исправно, но ежели бы угодно было главнокомандующему заглянуть под мундиры, то на каждом он увидел бы одинаково чистую рубаху и в каждом ранце нашел бы узаконенное число вещей, «шильце и мыльце», как говорят солдаты. Было только одно обстоятельство, насчет которого никто не мог быть спокоен. Это была обувь. Больше чем у половины людей сапоги были разбиты. Но недостаток этот происходил не от вины полкового командира, так как, несмотря на неоднократные требования, ему не был отпущен товар от австрийского ведомства, а полк прошел тысячу верст.
Полковой командир был пожилой, сангвинический, с седеющими бровями и бакенбардами генерал, плотный и широкий больше от груди к спине, чем от одного плеча к другому. На нем был новый, с иголочки, со слежавшимися складками мундир и густые золотые эполеты, которые как будто не книзу, а кверху поднимали его тучные плечи. Полковой командир имел вид человека, счастливо совершающего одно из самых торжественных дел жизни. Он похаживал перед фронтом и, похаживая, подрагивал на каждом шагу, слегка изгибаясь спиною. Видно, было, что полковой командир любуется своим полком, счастлив им, что все его силы душевные заняты только полком; но, несмотря на то, его подрагивающая походка как будто говорила, что, кроме военных интересов, в душе его немалое место занимают и интересы общественного быта и женский пол.
– Ну, батюшка Михайло Митрич, – обратился он к одному батальонному командиру (батальонный командир улыбаясь подался вперед; видно было, что они были счастливы), – досталось на орехи нынче ночью. Однако, кажется, ничего, полк не из дурных… А?
Батальонный командир понял веселую иронию и засмеялся.
– И на Царицыном лугу с поля бы не прогнали.
– Что? – сказал командир.
В это время по дороге из города, по которой расставлены были махальные, показались два верховые. Это были адъютант и казак, ехавший сзади.
Адъютант был прислан из главного штаба подтвердить полковому командиру то, что было сказано неясно во вчерашнем приказе, а именно то, что главнокомандующий желал видеть полк совершенно в том положении, в котором oн шел – в шинелях, в чехлах и без всяких приготовлений.
К Кутузову накануне прибыл член гофкригсрата из Вены, с предложениями и требованиями итти как можно скорее на соединение с армией эрцгерцога Фердинанда и Мака, и Кутузов, не считая выгодным это соединение, в числе прочих доказательств в пользу своего мнения намеревался показать австрийскому генералу то печальное положение, в котором приходили войска из России. С этою целью он и хотел выехать навстречу полку, так что, чем хуже было бы положение полка, тем приятнее было бы это главнокомандующему. Хотя адъютант и не знал этих подробностей, однако он передал полковому командиру непременное требование главнокомандующего, чтобы люди были в шинелях и чехлах, и что в противном случае главнокомандующий будет недоволен. Выслушав эти слова, полковой командир опустил голову, молча вздернул плечами и сангвиническим жестом развел руки.
– Наделали дела! – проговорил он. – Вот я вам говорил же, Михайло Митрич, что на походе, так в шинелях, – обратился он с упреком к батальонному командиру. – Ах, мой Бог! – прибавил он и решительно выступил вперед. – Господа ротные командиры! – крикнул он голосом, привычным к команде. – Фельдфебелей!… Скоро ли пожалуют? – обратился он к приехавшему адъютанту с выражением почтительной учтивости, видимо относившейся к лицу, про которое он говорил.
– Через час, я думаю.
– Успеем переодеть?
– Не знаю, генерал…
Полковой командир, сам подойдя к рядам, распорядился переодеванием опять в шинели. Ротные командиры разбежались по ротам, фельдфебели засуетились (шинели были не совсем исправны) и в то же мгновение заколыхались, растянулись и говором загудели прежде правильные, молчаливые четвероугольники. Со всех сторон отбегали и подбегали солдаты, подкидывали сзади плечом, через голову перетаскивали ранцы, снимали шинели и, высоко поднимая руки, натягивали их в рукава.
Через полчаса всё опять пришло в прежний порядок, только четвероугольники сделались серыми из черных. Полковой командир, опять подрагивающею походкой, вышел вперед полка и издалека оглядел его.
– Это что еще? Это что! – прокричал он, останавливаясь. – Командира 3 й роты!..
– Командир 3 й роты к генералу! командира к генералу, 3 й роты к командиру!… – послышались голоса по рядам, и адъютант побежал отыскивать замешкавшегося офицера.
Когда звуки усердных голосов, перевирая, крича уже «генерала в 3 ю роту», дошли по назначению, требуемый офицер показался из за роты и, хотя человек уже пожилой и не имевший привычки бегать, неловко цепляясь носками, рысью направился к генералу. Лицо капитана выражало беспокойство школьника, которому велят сказать невыученный им урок. На красном (очевидно от невоздержания) носу выступали пятна, и рот не находил положения. Полковой командир с ног до головы осматривал капитана, в то время как он запыхавшись подходил, по мере приближения сдерживая шаг.
– Вы скоро людей в сарафаны нарядите! Это что? – крикнул полковой командир, выдвигая нижнюю челюсть и указывая в рядах 3 й роты на солдата в шинели цвета фабричного сукна, отличавшегося от других шинелей. – Сами где находились? Ожидается главнокомандующий, а вы отходите от своего места? А?… Я вас научу, как на смотр людей в казакины одевать!… А?…
Ротный командир, не спуская глаз с начальника, всё больше и больше прижимал свои два пальца к козырьку, как будто в одном этом прижимании он видел теперь свое спасенье.
– Ну, что ж вы молчите? Кто у вас там в венгерца наряжен? – строго шутил полковой командир.
– Ваше превосходительство…
– Ну что «ваше превосходительство»? Ваше превосходительство! Ваше превосходительство! А что ваше превосходительство – никому неизвестно.
– Ваше превосходительство, это Долохов, разжалованный… – сказал тихо капитан.
– Что он в фельдмаршалы, что ли, разжалован или в солдаты? А солдат, так должен быть одет, как все, по форме.
– Ваше превосходительство, вы сами разрешили ему походом.
– Разрешил? Разрешил? Вот вы всегда так, молодые люди, – сказал полковой командир, остывая несколько. – Разрешил? Вам что нибудь скажешь, а вы и… – Полковой командир помолчал. – Вам что нибудь скажешь, а вы и… – Что? – сказал он, снова раздражаясь. – Извольте одеть людей прилично…
И полковой командир, оглядываясь на адъютанта, своею вздрагивающею походкой направился к полку. Видно было, что его раздражение ему самому понравилось, и что он, пройдясь по полку, хотел найти еще предлог своему гневу. Оборвав одного офицера за невычищенный знак, другого за неправильность ряда, он подошел к 3 й роте.
– Кааак стоишь? Где нога? Нога где? – закричал полковой командир с выражением страдания в голосе, еще человек за пять не доходя до Долохова, одетого в синеватую шинель.
Долохов медленно выпрямил согнутую ногу и прямо, своим светлым и наглым взглядом, посмотрел в лицо генерала.
– Зачем синяя шинель? Долой… Фельдфебель! Переодеть его… дря… – Он не успел договорить.
– Генерал, я обязан исполнять приказания, но не обязан переносить… – поспешно сказал Долохов.
– Во фронте не разговаривать!… Не разговаривать, не разговаривать!…
– Не обязан переносить оскорбления, – громко, звучно договорил Долохов.
Глаза генерала и солдата встретились. Генерал замолчал, сердито оттягивая книзу тугой шарф.
– Извольте переодеться, прошу вас, – сказал он, отходя.

– Едет! – закричал в это время махальный.
Полковой командир, покраснел, подбежал к лошади, дрожащими руками взялся за стремя, перекинул тело, оправился, вынул шпагу и с счастливым, решительным лицом, набок раскрыв рот, приготовился крикнуть. Полк встрепенулся, как оправляющаяся птица, и замер.
– Смир р р р на! – закричал полковой командир потрясающим душу голосом, радостным для себя, строгим в отношении к полку и приветливым в отношении к подъезжающему начальнику.
По широкой, обсаженной деревьями, большой, бесшоссейной дороге, слегка погромыхивая рессорами, шибкою рысью ехала высокая голубая венская коляска цугом. За коляской скакали свита и конвой кроатов. Подле Кутузова сидел австрийский генерал в странном, среди черных русских, белом мундире. Коляска остановилась у полка. Кутузов и австрийский генерал о чем то тихо говорили, и Кутузов слегка улыбнулся, в то время как, тяжело ступая, он опускал ногу с подножки, точно как будто и не было этих 2 000 людей, которые не дыша смотрели на него и на полкового командира.
Раздался крик команды, опять полк звеня дрогнул, сделав на караул. В мертвой тишине послышался слабый голос главнокомандующего. Полк рявкнул: «Здравья желаем, ваше го го го го ство!» И опять всё замерло. Сначала Кутузов стоял на одном месте, пока полк двигался; потом Кутузов рядом с белым генералом, пешком, сопутствуемый свитою, стал ходить по рядам.
По тому, как полковой командир салютовал главнокомандующему, впиваясь в него глазами, вытягиваясь и подбираясь, как наклоненный вперед ходил за генералами по рядам, едва удерживая подрагивающее движение, как подскакивал при каждом слове и движении главнокомандующего, – видно было, что он исполнял свои обязанности подчиненного еще с большим наслаждением, чем обязанности начальника. Полк, благодаря строгости и старательности полкового командира, был в прекрасном состоянии сравнительно с другими, приходившими в то же время к Браунау. Отсталых и больных было только 217 человек. И всё было исправно, кроме обуви.
Кутузов прошел по рядам, изредка останавливаясь и говоря по нескольку ласковых слов офицерам, которых он знал по турецкой войне, а иногда и солдатам. Поглядывая на обувь, он несколько раз грустно покачивал головой и указывал на нее австрийскому генералу с таким выражением, что как бы не упрекал в этом никого, но не мог не видеть, как это плохо. Полковой командир каждый раз при этом забегал вперед, боясь упустить слово главнокомандующего касательно полка. Сзади Кутузова, в таком расстоянии, что всякое слабо произнесенное слово могло быть услышано, шло человек 20 свиты. Господа свиты разговаривали между собой и иногда смеялись. Ближе всех за главнокомандующим шел красивый адъютант. Это был князь Болконский. Рядом с ним шел его товарищ Несвицкий, высокий штаб офицер, чрезвычайно толстый, с добрым, и улыбающимся красивым лицом и влажными глазами; Несвицкий едва удерживался от смеха, возбуждаемого черноватым гусарским офицером, шедшим подле него. Гусарский офицер, не улыбаясь, не изменяя выражения остановившихся глаз, с серьезным лицом смотрел на спину полкового командира и передразнивал каждое его движение. Каждый раз, как полковой командир вздрагивал и нагибался вперед, точно так же, точь в точь так же, вздрагивал и нагибался вперед гусарский офицер. Несвицкий смеялся и толкал других, чтобы они смотрели на забавника.
Кутузов шел медленно и вяло мимо тысячей глаз, которые выкатывались из своих орбит, следя за начальником. Поровнявшись с 3 й ротой, он вдруг остановился. Свита, не предвидя этой остановки, невольно надвинулась на него.
– А, Тимохин! – сказал главнокомандующий, узнавая капитана с красным носом, пострадавшего за синюю шинель.
Казалось, нельзя было вытягиваться больше того, как вытягивался Тимохин, в то время как полковой командир делал ему замечание. Но в эту минуту обращения к нему главнокомандующего капитан вытянулся так, что, казалось, посмотри на него главнокомандующий еще несколько времени, капитан не выдержал бы; и потому Кутузов, видимо поняв его положение и желая, напротив, всякого добра капитану, поспешно отвернулся. По пухлому, изуродованному раной лицу Кутузова пробежала чуть заметная улыбка.
– Еще измайловский товарищ, – сказал он. – Храбрый офицер! Ты доволен им? – спросил Кутузов у полкового командира.
И полковой командир, отражаясь, как в зеркале, невидимо для себя, в гусарском офицере, вздрогнул, подошел вперед и отвечал:
– Очень доволен, ваше высокопревосходительство.
– Мы все не без слабостей, – сказал Кутузов, улыбаясь и отходя от него. – У него была приверженность к Бахусу.
Полковой командир испугался, не виноват ли он в этом, и ничего не ответил. Офицер в эту минуту заметил лицо капитана с красным носом и подтянутым животом и так похоже передразнил его лицо и позу, что Несвицкий не мог удержать смеха.
Кутузов обернулся. Видно было, что офицер мог управлять своим лицом, как хотел: в ту минуту, как Кутузов обернулся, офицер успел сделать гримасу, а вслед за тем принять самое серьезное, почтительное и невинное выражение.
Третья рота была последняя, и Кутузов задумался, видимо припоминая что то. Князь Андрей выступил из свиты и по французски тихо сказал:
– Вы приказали напомнить о разжалованном Долохове в этом полку.
– Где тут Долохов? – спросил Кутузов.
Долохов, уже переодетый в солдатскую серую шинель, не дожидался, чтоб его вызвали. Стройная фигура белокурого с ясными голубыми глазами солдата выступила из фронта. Он подошел к главнокомандующему и сделал на караул.
– Претензия? – нахмурившись слегка, спросил Кутузов.
– Это Долохов, – сказал князь Андрей.
– A! – сказал Кутузов. – Надеюсь, что этот урок тебя исправит, служи хорошенько. Государь милостив. И я не забуду тебя, ежели ты заслужишь.
Голубые ясные глаза смотрели на главнокомандующего так же дерзко, как и на полкового командира, как будто своим выражением разрывая завесу условности, отделявшую так далеко главнокомандующего от солдата.
– Об одном прошу, ваше высокопревосходительство, – сказал он своим звучным, твердым, неспешащим голосом. – Прошу дать мне случай загладить мою вину и доказать мою преданность государю императору и России.
Кутузов отвернулся. На лице его промелькнула та же улыбка глаз, как и в то время, когда он отвернулся от капитана Тимохина. Он отвернулся и поморщился, как будто хотел выразить этим, что всё, что ему сказал Долохов, и всё, что он мог сказать ему, он давно, давно знает, что всё это уже прискучило ему и что всё это совсем не то, что нужно. Он отвернулся и направился к коляске.
Полк разобрался ротами и направился к назначенным квартирам невдалеке от Браунау, где надеялся обуться, одеться и отдохнуть после трудных переходов.

Целый народ с его традициями древней культуры и почитанием веры был жестоко изуродован марксистским фанатиком. Пол Пот при безмолвном попустительстве всего мира превратил цветущую страну в огромное кладбище.

Представьте себе, что к власти приходит правительство, которое объявляет запрет на деньги. И не только на деньги: запрещены коммерция, промышленность, банки - все, что приносит богатство. Новое правительство объявляет своим указом, что общество вновь становится аграрным, каковым оно было в средневековье.

Жители больших и малых городов насильственно переселяются в сельскую местность, где они будут заниматься исключительно крестьянским трудом. Но членам семьи нельзя жить вместе: дети не должны попадать под влияние "буржуазных идей" своих родителей. Поэтому детей забирают и воспитывают в духе преданности новому режиму.
Никаких книг до совершеннолетия. Книги больше не нужны, поэтому их сжигают, а дети с семилетнего возраста работают на государство "красных кхмеров".

Для нового аграрного класса устанавливается восемнадцатичасовой рабочий день, каторжный труд сочетается с "перевоспитанием" в духе идей марксизма-ленинизма под руководством новых хозяев. Инакомыслящие, проявляющие симпатии к прежним порядкам, не имеют права на жизнь.

Подлежат истреблению интеллигенция, учителя, вузовская профессура, вообще грамотные люди, так как они могут читать материалы, враждебные идеям марксизма-ленинизма, и распространять крамольную идеологию среди трудящихся, перевоспитанных на крестьянской ниве. Духовенство, политики всех мастей, кроме разделяющих взгляды правящей партии, люди, нажившие состояние при прежних властях, больше не нужны - они тоже уничтожаются. Сворачиваются торговля и телефонная связь, разрушаются храмы, отменяются велосипеды, дни рождения, свадьбы, юбилеи, праздники, любовь и доброта. В лучшем случае - труд в целях "перевоспитания", иначе - пытки, муки, деградация, в худшем случае - смерть.

Этот кошмарный сценарий - не изощренный плод воспаленного воображения писателя-фантаста. Это олицетворение ужасающей реальности жизни в Камбодже, где кровавый диктатор Пол Пот повернул ход времени вспять, уничтожив цивилизацию в попытке воплотить свое извращенное видение бесклассового общества. Его "поля смерти" были устланы трупами тех, кто не вписывался в рамки нового мира, формируемого им и его кровожадными приспешниками. Во время правления режима Пол Пота в Камбодже погибло около трех миллионов человек - столько же, сколько несчастных жертв сгинуло в газовых камерах нацистской фабрики смерти Освенцим во время второй мировой войны.

Режим Кхмеров рухнул, когда окончательно сбрендил и пошел войной на соседнй Вьетнам .

В 1978 году Вьетнамские войска перешли в наступление, причём на их сторону переходили большие группировки «красных кхмеров». В декабре 1978 года вьетнамские войска полностью заняли Камбоджу. Один из бывших высокопоставленных полководцев, Хенг Самрин, возглавил провьетнамское правительство провозглашённой Народной Республики Кампучия (НРК).

Свержение режима Пол Пота вызвало резкое недовольство КНР. После нескольких недель непрерывных пограничных стычек, 17 февраля 1979 г. китайская армия вторглась во Вьетнам. Понеся тяжелые потери, китайцы продвинулись лишь на 50 км вглубь Вьетнама. Через месяц вьетнамо-китайский конфликт завершился. Ни одна из сторон не добилась решающих результатов.

Именно это поражение стало отправной точкой модернизации Китая.

За период между 1975 и 1978 го-дами число погибших составило 2 746 105 человек, среди которых 1 927 061 крестьянин, 25 168 монахов, 48 359 пред-ставителей национальных меньшинств, 305 417 рабочих, служащих и представителей других профессий, около 100 писателей и журналистов, некоторое количество иност-ранных граждан, а также старики и дети. 568 663 человека пропали без вести и либо погибли в джунглях, либо погребены в массовых захоронениях, подобных тем, которые были обнаружены в районе аэропорта Кампонгчнанг, око-ло Сиемреапа и вдоль склонов хребта Дангрек. Эти 3 374 768 человек были убиты ударами мотыг, дубин, сож-жены, закопаны живьём, разрезаны на части, зарезаны с помощью острых листьев сахарной пальмы, отравлены, убиты ударами тока, они подвергались пыткам с вырыва-нием ногтей, были раздавлены гусеницами тракторов, брошены на съедение крокодилам, у них вырезали печень, ко-торая служила пищей палачам, маленьких детей четвер-товали живыми, подбрасывали в воздух и насаживали на штыки, били о стволы деревьев, женщин насиловали и сажали на колы.

Режим Пол Пота оставил после себя 141 848 инвали-дов, более 200 тысяч сирот, многочисленных вдов, которые не нашли свои семьи. Оставшиеся в живых были лишены сил, были неспособны к воспроизводству и находились в состоянии нищеты и полного физического истощения. Большое количество молодых людей потеряли свое счастье вследствие насильных браков, осуществлявшихся полпотовцами в массовых масштабах.

Было разрушено 634 522 здания, из них 5857 школ, а также 796 госпиталей, фельдшерских пунктов и лаборато-рий, 1968 храмов были разрушены или превращены в складские помещения или тюрьмы. Были также уничтоже-ны 108 мечетей. Полпотовцы уничтожили несметное коли-чество сельскохозяйственных инструментов, а также 1 507 416 голов крупного рогатого скота.

В то же время, часть населения страны - не затронутое респрессиями беднейшее крестьянство - ностальгирует по временам режима «красных кхмеров». Так, примерно треть студентов назвала Пол Пота самой выдающейся личностью в истории Камбоджи.

Геноцид в Камбодже возник из-за насильственной попытки лидера красных кхмеров Пол Пота национализировать и централизовать камбоджийские крестьянские хозяйства в соответствии с сельскохозяйственной моделью коммунистического Китая. Это привело к истреблению более 25% населения страны в течение трёх лет.

Режим Пол Пота: геноцид в Камбодже

Камбоджа – небольшая страна (в два раза меньше штата Калифорния) в Юго-Восточной Азии, её столица Пномпень. Страна граничит на западе и северо-западе с Таиландом, на северо-востоке с Лаосом и на юго-востоке с Вьетнамом. Южные границы Камбоджи проходят по пляжам Сиамского залива.

В 1953 году, после 100 летнего колониального правления Франции, Камбоджа получила независимость.

Избранный премьер-министр Камбоджи принц Н. Сианук принял политику нейтралитета, отказался от американской помощи и разорвал дипломатические отношения с США. В годы, предшествующие геноциду, население Камбоджи составляло более 7 млн., в основном это были кхмеры, исповедующие буддизм.

Что предшествовало геноциду?

Принц Сианук и его верные последователи объединились с коммунистической организацией партизанского движения, известной, как «красные кхмеры». Вскоре после этого в Камбодже началась гражданская война.

В это же время юго-восточный сосед Вьетнам воевал за независимость против французов. В 1954 году он разделился на коммунистический Северный Вьетнам и прозападный Южный Вьетнам, которые продолжали воевать между собой.

В 1964 году США ввязались в гражданскую войну во Вьетнаме, что в итоге привело к смерти более трёх миллионов американских и вьетнамских жителей.

Принц Сианук во время войны во Вьетнаме сохранял нейтралитет, предоставлял поддержку обеим сторонам. В 1970 году новый премьер-министр генерал Лон Нол при поддержке США совершил государственный военный переворот и стал президентом новой кхмерской республики.

В 1975 году северовьетнамские войска захватили столицу Южного Вьетнама Сайгон, а в Камбодже лидер красных кхмеров Пол Пот со своей армией вошёл в Пномпень. После свержения правительства Лон Нола в 1975 году красными кхмерами и захвата власти Пол Потом начался геноцид, который продолжался до 1978 года, пока красные кхмеры не были свергнуты вьетнамцами.

Правление красных кхмеров

Красные кхмеры, пришедшие к власти, намеревались мгновенно совершить революцию камбоджийского общества. Это была жестокая революционная группа с радикальными взглядами.

17 апреля 1975 года армия красных кхмеров вошла в Пномпень, современную столицу Камбоджи. Необразованная молодёжь из крестьянских провинций ворвалась в город, они стали заставлять всех городских жителей покинуть город, бросить все свои вещи и направиться в деревни. Плачущих детей гнали прочь от их родителей.

После тяжёлых бомбардировок США и сотрудничества правительства Лон Нола с США, многие камбоджийцы надеялись, что коммунизм Пол Пота принесёт новую спокойную жизнь.

К 1975 году армия Пол Пота выросла до 700 000 солдат.

Коллективизация в Камбодже

После захвата власти Пол Пот сразу же начал свою политику коллективизации. Было конфисковано, национализировано и взято под контроль всё имущество, включая школы, больницы, общественные институты. Пол Пот учился во Франции, был последователем и страстным поклонником Мао Цзэдуна и собирался внедрять маоизм (китайский коммунизм) и сталинизм.

Он собирался создать новую Камбоджу на основе маоистской модели. Целью красных кхмеров было превратить Камбоджу в примитивную страну, в которой все граждане будут работать в аграрном секторе, а любые западные инновации будут удалены.

Воинствующий коммунизм

Чтобы достичь «идеальной» коммунистической модели, все камбоджийцы должны были стать колхозниками, кто против этого, должны быть устранены. Под угрозой смерти люди должны были покинуть свои родные города и сёла.

Инвалидов, молодых и старых, которые не могли отправиться в коллективные хозяйства, убивали на месте. Тех, кто отказался покинуть дома, убивали, как оппозиционеров новому режиму. Городских жителей насильно эвакуировали в сёла, никто не имел никаких гражданских и политических прав. Детей отрывали от родителей, их направляли в разные трудовые лагеря.

Камбоджийцы были вынуждены жить в общественных коммунах, подобных военным казармам, с постоянной нехваткой продовольствия. В условиях рабского труда, голода и болезней многие становились неспособны выполнять тяжёлую работу, после чего их убивали.

В список «потенциальных оппозиционеров» вносили журналистов, юристов, врачей, представителей интеллигенции, студентов и профессоров. Фабрики, школы, университеты, больницы были закрыты.

Руководство и их сотрудники были убиты вместе с семьями. Владение иностранным языком было поводом к расстрелу. Читать, писать, и даже носить очки было чертой Запада, за это могли расстрелять.

Воинствующий коммунизм внушал веру, что журналисты и интеллектуалы несут угрозу государству. Красные кхмеры преследовали также и за различные религиозные взгляды: буддистов, мусульман, христиан, этнических китайцев, вьетнамцев, тайцев и камбоджийцев.

Ведущие буддистские монахи и христианские миссионеры были убиты, а храмы и церкви сожжены. Национальные меньшинства насильственно переселялись, использование языков меньшинств было также запрещено.

Красные кхмеры приветствовали доносы по подозрению в предательстве и саботаже. Выживание людей зависело от их трудоспособности. Пожилые люди, инвалиды, больные и дети в Камбодже несли огромные потери, так как были неспособны на ежедневный тяжёлый физический труд.

Пока кхмеры набирали силу, США не проявляло интереса к событиям в Юго-Восточной Азии. Американское посольство не сильно беспокоил режим Пол Пота, для них главнее было влияние Камбоджи на войну во Вьетнаме.

Жертвы режима Пол Пота

Только по приблизительным подсчётам Исследовательского комитета по геноциду режима Пол Пота всего от рук красных кхмеров погибло от полутора до трёх миллионов камбоджийцев. В выпущенном комитетом отчёте были данные о смертности порядка 3 314 768 человек. Это 25 % от общей численности населения Камбоджи до начала режима. Такое количество людей погибли из-за политики принудительного переселения из городов в деревни, пыток, казней, недоедания и принудительного труда.

Народ Камбоджи продолжал страдать и после падения режима Пол Пота. Тысячи людей были вынуждены бежать в Таиланд, многие из них голодали, ели листья и корни. Кто-то умер от голода в пути, кто-то подорвался на минном поле, так как кхмеры заминировали местность вдоль западной границы. Из лагерей беженцы в Таиланд принесли малярию, тиф, холеру и множество других болезней. По оценкам специалистов, после падения режима в течение года умерло ещё более 650 000 человек.

Поля смерти

Большинство красных кхмеров пострадали от посттравматического стрессового расстройства. В 1990-х годах никто такого не определял и не предлагал никакого лечения. Болезнь продолжалась долгие годы, иногда прогрессировала. Те, кто страдали таким стрессовым расстройством, периодически впадали в панику, которая могла спровоцировать сердечный приступ. В начале 1990-х годов по всей территории Камбоджи проводились массовые захоронения. В каждом из них складывали десятки и сотни останков. Даже спустя десятилетия жители часто находят черепа на поверхности.

Международная реакция

Довольно трудной задачей стало привлечение виновных к ответственности. Через три десятилетия после изгнания Пол Пота и красных кхмеров из Пномпеня, правительство Камбоджи обратилось за помощью к Организации Объединённых Наций в преследовании за преступления в период между 1975 и 1979 годами.

Изначально ООН собирался создать суд, напоминающий Международный трибунал по Югославии, но правительство Камбоджи отказалось от предложения ООН, опасаясь западного влияния в преследовании виновных в режиме красных кхмеров. После долгих переговоров через Генеральную Ассамблею ООН, были созданы чрезвычайные палаты в судах Камбоджи (ЧПСК). Пока так долго создавались эти судебные органы, многие виновные уже умерли.

Судьба членов верхушки режима Пол Пота

Среди умерших были: Пол Пот, Сон Шен (министр обороны ответственный за политическую полицию). Многие министры и подозреваемые были убиты в столкновениях со Вьетнамом.