Фото Право.Ru
"Право.Ru" продолжает рассказывать об известных юристах их же словами. Этот жанр — "правила жизни" — впервые был представлен в России журналом Esquire. В очередном выпуске — Сергей Пашин, федеральный судья в отставке (Московский городской суд), заслуженный юрист РФ, кандидат юридических наук, профессор кафедры судебной власти и организации правосудия Высшей школы экономики. Живет и работает в Москве.
О выборе профессии
С выбором профессии я определился классе в пятом. Однажды в библиотеке зацепился взглядом за сборник судебных речей видных русских адвокатов — Плевако, Карабчевского, Спасовича и других, а потом их речи меня поразили логикой, ясностью, эрудицией. Отсюда все и началось. Уголовный кодекс купить в те времена было невозможно, так я его весь переписал в библиотеке от руки. Законспектировал также основы законодательства - процессуального и уголовного. В МГУ поступил, когда мне еще не было полных 16-и лет. ("Право.Ru" январь 2012)
О судах и милосердии
Народ в своей мудрости нередко оказывается гуманнее суда. Я вот в процессах рассматривал тяжкие и особо тяжкие преступления. И, примерно, каждый пятый потерпевший просил не наказывать подсудимого лишением свободы — зла, мол, не держу. А наши суды за мешок картофеля, украденного подсудимым у соседа, обрекают его на два года неволи. ("Право.Ru", март 2010)
В свое время, добираясь на трамвае на работу в Мосгорсуд, я ежедневно проезжал мимо Богородского храма. И однажды родились такие стихотворные строки: "Над церквушкой дождевое сочиво, /А вокруг — трамвайные штрихи. /Наша Богородица отходчива:/ Отпускает всякие грехи.// Потому-то в храме многолюдие. /И Она заступится за голь,/ Ибо милость выше правосудия,/ К боли прибавляющего боль". (Право.Ru", март 2010)
В постсоветской России был период, когда в тюрьмах, колониях и следственных изоляторах содержалось одновременно более одного процента населения. В 2002 году, например, во всем мире насчитывалось 8 миллионов заключенных, и одна восьмая из них приходилась на наши пенитенциарные учреждения. Сегодня наша страна по-прежнему занимает одно из первых мест в мире по количеству заключенных в расчете на 100 тысяч населения (в этом мы в семь раз превзошли царскую Россию и чуть ли не порядок превосходим развитые европейские страны, азиатскую Японию). ()
О дисциплинарном преследовании
В бытность судьей Московского горсуда я вынес несколько определений об освобождении тяжелобольных подсудимых из Бутырок под залог или подписку о невыезде. Был в моей практике и случай назначения условных сроков наказания нескольким фигурантам большого уголовного дела, по которому прокуратура требовала максимального наказания для подсудимых. В этих и некоторых других случаях недовольство прокуратуры совпадало с позицией руководства суда. И мне дали понять, что мое независимое профессиональное поведение не вписывается в существующую в МГС схему послушных, предсказуемых судей и трогательного единомыслия суда и обвинения. (Право.Ru", март 2010)
Дисциплинарному преследованию меня подвергали дважды. И хотя в конечном итоге оба решения Квалификационной коллегии судей города Москвы о прекращении моих полномочий судьи были отменены высшими инстанциями, я написал заявление об отставке. (Право.Ru", март 2010)
Реформа судебной системы
<…> реформа и контрреформа идут параллельными курсами. Косметическим ремонтом нашу судебную систему делают похожей на европейскую, чтобы создать хороший имидж на Западе. Но все новшества нейтрализуются старыми технологиями работы, чтобы суды оставались управляемыми и обеспечивали интересы бюрократии. Отсюда и деформация - изменение формы без изменения сути.
О сравнительной характеристике реформ в судах общей юрисдикции и арбитражных судах
То, что в судах общей юрисдикции мышление достаточно ретроградное - для меня это бесспорный факт. <…> Но есть одно "но"… Видите ли, нивелирование, механическое сравнение двух ветвей судебной власти — судов общей юрисдикции и арбитражных — не всегда корректно. Система судов общей юрисдикции корнями уходит в советское прошлое, в то время как система арбитражных судов строилась уже на расчищенной от прошлых экономических "руин" площадке. А посмотрите на тяжущихся в арбитражах. Это, скажем так, во многих случаях приятные и элегантные господа, а предметом спора нередко служат просто астрономические суммы. Логика арбитражного суда — это опора, главным образом, на документы, это такая своеобразная состязательность, это стремление к примирению сторон. ("Право.Ru", июнь 2011)
Суды и режим
В России судебная власть никогда не была соперником режима, никогда ему себя не противопоставляла. И поэтому режим считает суды своей частью. ()
Правосудие по большей части - конвейерное. Если в деле не заинтересована властная структура, есть надежда, что дело будет рассмотрено правильно, пусть с волокитой и нервотрепкой. А если заинтересована власть, нужно обращаться к правозащитникам, которые своими средствами привлекут внимание к делу. Когда привлечена общественность, в некоторых случаях суд ведет себя показательно нормально. Другой ход - искать властного спонсора, чтобы создать противовес. Еще одна возможность - хороший адвокат, который знает все ходы и выходы. ("Новые известия", февраль 2011)
Судебная система, которая в начале пути мыслилась как полевая структура, на сегодняшний день окончательно оформилась в крутую вертикаль. Иерархическая структура судов, и прежде всего, судов общей юрисдикции, строго накладывается на процессуальную систему инстанций обжалования. Таким образом, высшей ступени судейской иерархии соответствует высшая судебная инстанция. Это позволяет осуществлять из единого центра тройной контроль деятельности судов и судей — так сказать, идеологический, карьерный (кадровый) и процессуальный. (Право.Ru", март 2010)
О доверии к судебной системе
Представители <…> судейского корпуса утверждают, что доверие к судам неуклонно повышается, о чем якобы свидетельствует рост обращений в суды в постсоветский период. Но с таким же успехом о повышении своего рейтинга могут говорить в бюро ритуальных услуг в период мора: нам стали больше доверять — поэтому стали чаще к нам обращаться. А к кому же еще, спрашивается? ("Право.Ru", март 2010)
О приговорах
Судья всегда на стороне следствия. Обычно прокурор передает судье дискету с текстом обвинительного заключения, и потом приговор выходит с теми же грамматическими ошибками. Но есть много судей, которые понимают, что занимаются безобразием. Такие судьи, если на них не давят, вынесут обвинительный приговор, но сделают его очень мягким. Например, виновен, но наказание в пределах отбытого. Большинство судей - не отпетые изверги, но они не хотят лишиться должности. Надо понимать, чего в суде можно достичь и чего нельзя. ("Новые известия", февраль 2011)
О зарплатах судей и коррупции
Я в 2000 году зарабатывал шесть тысяч рублей, причем 40 рублей мне доплачивали за степень кандидата наук. А сейчас федеральные судьи получают в районе ста тысяч рублей в месяц и ежегодные премии до миллиона и больше. Но на снижение коррупции рост зарплат не повлиял никак. Коррупция живет по своим законам. Зарплаты повлияли на послушность, которая возросла многократно. Судья не хочет терять деньги и льготы. ("Новые известия", февраль 2011)
О централизации судебной власти
Централизация судебной власти в России — вещь нелогичная, даже опасная. Наше государство уже прошло через серию опытов, когда разные ветви судебной системы замыкались на некий общий орган. Так было, скажем, в эпоху реформ 1864 года, когда так называемые общие судебные места и мировая юстиция замыкались на Сенат, как высшую кассационную инстанцию. Огромные размеры империи сделали такую конструкцию неэффективной, малодоступной для населения. Фактически в пореформенной России новое законодательство применялось в различных вариантах, и ситуация так и не пришла к единообразию. ("Право.Ru", июнь 2011)
Единство — в многообразии, а не в тупой властной фельдфебельской вертикали. В федеративном государстве не может быть ни судейской, ни полицейской, ни предержащей, ни законодательной централизованной власти, организованной по логике воинских уставов. ("Право.Ru", июнь 2011)
У нас напрашивается необходимость как раз в серьезной децентрализации судебной системы. Отсюда, кстати, идеи создания специализированных судов - административных, ювенальных и других. ("Право.Ru", июнь 2011)
Идея единства хороша для "карликовых" стран, для очень маленьких общностей, но не для федеративного государства, занимающего огромные пространства евро-азиатского материка. Это же разные уклады жизни, многообразие проблем и правовых отношений, наконец, разные правовые представления местного населения в границах одной страны. В этих условиях надо как зеницу ока хранить и развивать помимо федеральной системы еще и штатную, то есть, независимую систему судов субъектов федерации. ("Право.Ru", июнь 2011)
О суде присяжных
Большинство этих надежд [связанных с судом присяжных в РФ] так пока и не сбылось. Народный институт судебной власти не получил широкого распространения. Есть множество статей, которые не подпадают под компетенцию суда присяжных. Скажем, убийство из ревности. Однако вместо расширения компетенции суда присяжных происходит обратный процесс — юрисдикцию судей факта, как порой именуют присяжных, постоянно сужают. На сегодня мы получили, образно говоря, всего лишь действующую модель состязательного правосудия в уменьшенном масштабе. ("Право.Ru", июнь 2011)
На мой взгляд, суд присяжных не встраивается в вертикальную бюрократическую систему, им невозможно командовать, несмотря на появление многочисленных технологий манипуляции со стороны суда и прокуратуры. 20% оправданных подсудимых — с этим судебная и исполнительная власти не могут примириться. ("Право.Ru", июнь 2011)
Надо, чтобы присяжные рассматривали не 1200 дел в год, а каждый обвиняемый, кому грозит лишение свободы, мог требовать рассмотрения дела с участием присяжных. Есть множество статей, которые не подпадают под компетенцию суда присяжных. Например, убийство из ревности. Нужно восстанавливать ту логику, которая была в царской России, - привлечение граждан к вынесению судебных решений. Мировых судей можно было бы выбирать из числа людей, которые ни к милиции, ни к судебной системе отношения не имели. Кстати, закон позволяет, чтобы мировых судей избирал народ. Но сейчас ни в одном регионе граждане за мировых судей не голосуют. ("Новые известия", февраль 2011)
О деле Ходорковского
В деле Ходорковского и Лебедева прокуратура опробовала новый механизм изложения обвинений: описание деяний, которые в момент совершения преступными не были, а теперь стали. Прокуратура отработала систему доказывания, научилась писать заключения так, чтобы суд их принял. Это очень важный опыт. А так как аналогичные деяния совершили многие, то теперь все они на крючке. И будут понимать: надо вести себя тихо, отстегивать деньги в избирательные фонды. ("Новые известия", февраль 2011)
О мировых судьях
Мировые судьи, не успевшие до конца сродниться с прежними судебными структурами и смириться с обыкновениями и требованиями федерального судебного руководства, ближе населению; они выносят более здравые и гуманные судебные решения, ориентируясь не на устоявшуюся практику, а, прежде всего, на местную обстановку. ("Отечественные записки", март-апрель 2003)
Об административных судах
Административная юстиция может сыграть положительную роль лишь при условии отказа от негативных традиций нынешнего судопроизводства. Не в последнюю очередь это достигается привлечением в систему "свежей крови", то есть людей, не связанных с прежним порочным руководством судебной системой, не имеющих негативного опыта рептильного судопроизводства и неуместного для служителей Фемиды чинопочитания. Включение в состав суда представителей народа (в том числе — юристов, не состоящих на государственной службе) также дает эффект "свежей крови" и привносит в атмосферу казенного судопроизводства дух справедливости. ()
Сегодня исполняется 50 лет Сергею Анатольевичу Пашину – отцу российской судебной реформы. От всей души поздравляя его и желая ему здоровья и самого наилучшего на его многочисленных поприщах, я хочу немного рассказать о том, как он пытался сделать нашу страну цивилизованной.
Порой история творит чудо: так случилось, что когда 20 лет назад в нашей стране всерьез решили заняться судебной реформой, а самым главным её элементом выбрали возвращение к знаменитым русским судам присяжных, то реформу поручили молодому блестящему юристу Сергею Пашину. Сергей Анатольевич проявил не только энтузиазм и таланты правоведа, но и огромное упорство и настойчивость. Всё это счастливо сочеталось с его искренним идеализмом. Россия видела реформы, которые проводили опытные бюрократы. Россия видела попытки преобразований, которые делали прекрасные, добрые честные люди… Но уникальное сочетание деловых и личных качеств дали потрясающий эффект. Пашин исколесил Россию, заражая судей своим энтузиазмом по поводу судов присяжных. В этом были и настоящий патриотизм, и нефальшивое возвращение к корням - дореволюционные русские суды присяжных пользовались заслуженной славой в мире и воспитали блестящую плеяду юристов.
Пашин разделил судьбу реформаторов-идеалистов 90-х - когда система убедилась, что его нельзя приручить, она его выдавила. Сначала - из президентской администрации. Он стал судьёй Мосгорсуда - специально пригласили для продвижения в столице судов присяжных. Но в суде со своей высокой требовательностью и моральными принципами - он оказался белой вороной. И его ложно обвинили в нарушении судейской этики, а когда Верховный суд встал на его сторону, всё-таки вынудили уйти в отставку.
Но за время государевой службы Пашину удалось почти невероятное - суды присяжных в России заработали. Заработали, и сразу же показали высокий класс правосудия: каждый пятый вердикт судов присяжных оправдательный. Это по сравнению, даже не процентами, а промиллями оправданий в обычных судах! Суд присяжных - народный суд - показал нормальный европейский уровень. Стало ясно, что возрожденная при Путине репрессивно-судебная машина тоталитарного типа и суды присяжных несовместимы. И система стала бороться с судами присяжных. Сперва стали осваивать методы давления и обмана присяжных. Показалось слишком сложным, и тогда резко сократили их компетентность, вывели из-под него почти все статьи Уголовного кодекса.
Но я оптимист, и убеждён, что замечательный юрист и поэт Пашин очень скоро получит возможность восстанавливать в нашей стране правосудие, вновь станет мотором судебной реформы, вернет суды присяжных.
Вот одно из понравившихся мне стихотворений Сергея Анатольевича.
РоссииТвоей березовой крови,
Льду губ и камышовым векам
Не нужно ни мужской любви,
Ни состраданья, как калекам.
Тебе, властительница душ
В боярском меховом обличье,
Милы бессмысленность кликуш,
Юродивых косноязычье.
А я ошибся, ты права,
Как дверцею, предназначеньем
И надорвусь, как бечева,
Что не поладила с теченьем.
и другие
Серге́й Анато́льевич Па́шин (род. 18 декабря , Москва) - федеральный судья в отставке, заслуженный юрист Российской Федерации . Главный инициатор внедрения суда присяжных в России, разработчик необходимой нормативно-правовой базы этого важнейшего правового института.
Биография
По некоторым данным, из-за конфликтов с Председателем суда Ольгой Егоровой дважды был лишён полномочий, но Высшая квалификационная коллегия судей отменяла решения, принятые против Пашина. Сам Пашин не подтвердил наличие конфликта с Егоровой .
В 2001 году ушёл в отставку.
В настоящее время (сентябрь 2009 года) - профессор кафедры судебной власти и организации правосудия Национального исследовательского университета - Высшая школа экономики (город Москва), профессор кафедры уголовно-правовых дисциплин Московского института экономики, политики и права.
В ноябре 2012 года вошел в состав Совета по развитию гражданского общества и правам человека при Президенте РФ .
Законопроекты
Публикации
См. также
Источник
Напишите отзыв о статье "Пашин, Сергей Анатольевич"
Примечания
Ссылки
|
||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Пашин, Сергей Анатольевич
На мужском конце стола разговор всё более и более оживлялся. Полковник рассказал, что манифест об объявлении войны уже вышел в Петербурге и что экземпляр, который он сам видел, доставлен ныне курьером главнокомандующему.
– И зачем нас нелегкая несет воевать с Бонапартом? – сказал Шиншин. – II a deja rabattu le caquet a l"Autriche. Je crains, que cette fois ce ne soit notre tour. [Он уже сбил спесь с Австрии. Боюсь, не пришел бы теперь наш черед.]
Полковник был плотный, высокий и сангвинический немец, очевидно, служака и патриот. Он обиделся словами Шиншина.
– А затэ м, мы лосты вый государ, – сказал он, выговаривая э вместо е и ъ вместо ь. – Затэм, что импэ ратор это знаэ т. Он в манифэ стэ сказал, что нэ можэ т смотрэт равнодушно на опасности, угрожающие России, и что бэ зопасност империи, достоинство ее и святост союзов, – сказал он, почему то особенно налегая на слово «союзов», как будто в этом была вся сущность дела.
И с свойственною ему непогрешимою, официальною памятью он повторил вступительные слова манифеста… «и желание, единственную и непременную цель государя составляющее: водворить в Европе на прочных основаниях мир – решили его двинуть ныне часть войска за границу и сделать к достижению „намерения сего новые усилия“.
– Вот зачэм, мы лосты вый государ, – заключил он, назидательно выпивая стакан вина и оглядываясь на графа за поощрением.
– Connaissez vous le proverbe: [Знаете пословицу:] «Ерема, Ерема, сидел бы ты дома, точил бы свои веретена», – сказал Шиншин, морщась и улыбаясь. – Cela nous convient a merveille. [Это нам кстати.] Уж на что Суворова – и того расколотили, a plate couture, [на голову,] а где y нас Суворовы теперь? Je vous demande un peu, [Спрашиваю я вас,] – беспрестанно перескакивая с русского на французский язык, говорил он.
– Мы должны и драться до послэ днэ капли кров, – сказал полковник, ударяя по столу, – и умэ р р рэ т за своэ го импэ ратора, и тогда всэ й будэ т хорошо. А рассуждать как мо о ожно (он особенно вытянул голос на слове «можно»), как мо о ожно менше, – докончил он, опять обращаясь к графу. – Так старые гусары судим, вот и всё. А вы как судитэ, молодой человек и молодой гусар? – прибавил он, обращаясь к Николаю, который, услыхав, что дело шло о войне, оставил свою собеседницу и во все глаза смотрел и всеми ушами слушал полковника.
– Совершенно с вами согласен, – отвечал Николай, весь вспыхнув, вертя тарелку и переставляя стаканы с таким решительным и отчаянным видом, как будто в настоящую минуту он подвергался великой опасности, – я убежден, что русские должны умирать или побеждать, – сказал он, сам чувствуя так же, как и другие, после того как слово уже было сказано, что оно было слишком восторженно и напыщенно для настоящего случая и потому неловко.
– C"est bien beau ce que vous venez de dire, [Прекрасно! прекрасно то, что вы сказали,] – сказала сидевшая подле него Жюли, вздыхая. Соня задрожала вся и покраснела до ушей, за ушами и до шеи и плеч, в то время как Николай говорил. Пьер прислушался к речам полковника и одобрительно закивал головой.
– Вот это славно, – сказал он.
– Настоящэ й гусар, молодой человэк, – крикнул полковник, ударив опять по столу.
– О чем вы там шумите? – вдруг послышался через стол басистый голос Марьи Дмитриевны. – Что ты по столу стучишь? – обратилась она к гусару, – на кого ты горячишься? верно, думаешь, что тут французы перед тобой?
– Я правду говору, – улыбаясь сказал гусар.
– Всё о войне, – через стол прокричал граф. – Ведь у меня сын идет, Марья Дмитриевна, сын идет.
– А у меня четыре сына в армии, а я не тужу. На всё воля Божья: и на печи лежа умрешь, и в сражении Бог помилует, – прозвучал без всякого усилия, с того конца стола густой голос Марьи Дмитриевны.
– Это так.
И разговор опять сосредоточился – дамский на своем конце стола, мужской на своем.
– А вот не спросишь, – говорил маленький брат Наташе, – а вот не спросишь!
– Спрошу, – отвечала Наташа.
Лицо ее вдруг разгорелось, выражая отчаянную и веселую решимость. Она привстала, приглашая взглядом Пьера, сидевшего против нее, прислушаться, и обратилась к матери:
– Мама! – прозвучал по всему столу ее детски грудной голос.
– Что тебе? – спросила графиня испуганно, но, по лицу дочери увидев, что это была шалость, строго замахала ей рукой, делая угрожающий и отрицательный жест головой.
Разговор притих.
– Мама! какое пирожное будет? – еще решительнее, не срываясь, прозвучал голосок Наташи.
Графиня хотела хмуриться, но не могла. Марья Дмитриевна погрозила толстым пальцем.
– Казак, – проговорила она с угрозой.
Большинство гостей смотрели на старших, не зная, как следует принять эту выходку.
– Вот я тебя! – сказала графиня.
– Мама! что пирожное будет? – закричала Наташа уже смело и капризно весело, вперед уверенная, что выходка ее будет принята хорошо.
Соня и толстый Петя прятались от смеха.
– Вот и спросила, – прошептала Наташа маленькому брату и Пьеру, на которого она опять взглянула.
– Мороженое, только тебе не дадут, – сказала Марья Дмитриевна.
Наташа видела, что бояться нечего, и потому не побоялась и Марьи Дмитриевны.
– Марья Дмитриевна? какое мороженое! Я сливочное не люблю.
– Морковное.
– Нет, какое? Марья Дмитриевна, какое? – почти кричала она. – Я хочу знать!
Марья Дмитриевна и графиня засмеялись, и за ними все гости. Все смеялись не ответу Марьи Дмитриевны, но непостижимой смелости и ловкости этой девочки, умевшей и смевшей так обращаться с Марьей Дмитриевной.
Наташа отстала только тогда, когда ей сказали, что будет ананасное. Перед мороженым подали шампанское. Опять заиграла музыка, граф поцеловался с графинюшкою, и гости, вставая, поздравляли графиню, через стол чокались с графом, детьми и друг с другом. Опять забегали официанты, загремели стулья, и в том же порядке, но с более красными лицами, гости вернулись в гостиную и кабинет графа.
Раздвинули бостонные столы, составили партии, и гости графа разместились в двух гостиных, диванной и библиотеке.
Граф, распустив карты веером, с трудом удерживался от привычки послеобеденного сна и всему смеялся. Молодежь, подстрекаемая графиней, собралась около клавикорд и арфы. Жюли первая, по просьбе всех, сыграла на арфе пьеску с вариациями и вместе с другими девицами стала просить Наташу и Николая, известных своею музыкальностью, спеть что нибудь. Наташа, к которой обратились как к большой, была, видимо, этим очень горда, но вместе с тем и робела.
– Что будем петь? – спросила она.
– «Ключ», – отвечал Николай.
– Ну, давайте скорее. Борис, идите сюда, – сказала Наташа. – А где же Соня?
Она оглянулась и, увидав, что ее друга нет в комнате, побежала за ней.
Вбежав в Сонину комнату и не найдя там свою подругу, Наташа пробежала в детскую – и там не было Сони. Наташа поняла, что Соня была в коридоре на сундуке. Сундук в коридоре был место печалей женского молодого поколения дома Ростовых. Действительно, Соня в своем воздушном розовом платьице, приминая его, лежала ничком на грязной полосатой няниной перине, на сундуке и, закрыв лицо пальчиками, навзрыд плакала, подрагивая своими оголенными плечиками. Лицо Наташи, оживленное, целый день именинное, вдруг изменилось: глаза ее остановились, потом содрогнулась ее широкая шея, углы губ опустились.
– В докладе сказано: одной из основных проблем судебной системы является «обвинительный уклон». Вы согласны?
– Да, согласен. Достаточно сравнить количество оправдательных приговоров, которые выносит суд присяжных, и тех, что выносят обычные судьи. Мы увидим разницу на порядок (в 2013-м доля оправданных в профессиональном суде составляла от 0,2 до 2%, в судах присяжных – 13%. – «НИ» ). Также важны методы работы. Когда в приговор целиком переносят обвинительное заключение, даже с грамматическими ошибками – это довольно наглядно показывает, на чьей стороне судья. Конечно, это большая проблема. Ее отмечали всегда. Возьмите концепцию судебной реформы 1991 года и другие исследования.
– Почему эта проблема вообще возникла и не решается?
– Потому, что суд – это элемент карательной машины государства. Он на стороне обвинения. Судьи являются выходцами из карательной системы. Бывших адвокатов в числе судей очень мало. А вот всяких прокуроров, бывших оперативников – сколько угодно. У них сознание изначально уже построено в соответствии с прошлой работой. А вообще корень проблемы лежит в оценке системы правоохранительных органов. Для них оправдательный приговор – это чудовищное происшествие. Оправдать человека – значит ударить по своему приятелю – прокурору, следователю. А судья иногда с ним вместе водку пьет, на охоту ходит.
– Авторы доклада указывают – система требует от следователей и прокуроров добиваться отсутствия оправдательных приговоров. Стимула добиваться осуждения невиновного больше, чем его освобождения от уголовной ответственности. Вы согласны с этим?
– Да, причем, это касается и судей. Судьи сильно опасаются того, что их приговор будет отменен вышестоящей инстанцией. Отсюда и стремление наказать построже. Если смягчат – это ничего, а если отменят – это плохо.
– В исследовании сказано, что наибольшие шансы дойти до суда имеют дела максимально простые, содержащие признание подозреваемого и достаточно очевидные доказательства…
– Это так. Отсюда пытки, на которые сквозь пальцы смотрят судьи. Достаточно признаться один раз, написать чистосердечное, и все. В приговоре будет написано – показания в суде не принимаются в расчет потому, что они продиктованы желанием уклониться от ответственности. Затем судья просто основывает приговор на данных предварительного следствия. В свое время один великолепный адвокат сказала: «Они не решают, они выполняют». И это очень правильно.
– Однако вышестоящие суды привыкли поддерживать своих коллег. Вероятность изменения или отмены оправдательного приговора вышестоящим судом – 30%, обвинительного – 3%. Почему так происходит?
– У меня немного другие данные: 42% оправдательных приговоров отменяется, а обвинительных – 0,9%. Это реакция единого организма – подсудимые, адвокаты и вообще люди для этой машины чужды, это просто материал для обработки и превращения в лагерную пыль. А судьи, прокуроры и следователи – это одна каста, которые считают друг друга своими и согласовывают друг с другом приговоры. В советское время следователи писали приговоры по хозяйственным делам.
– Суды, как правило, не отклоняют ходатайства следствия. Например, в 2014 году суды отклонили лишь 8,3% ходатайств об аресте и лишь 1,2% ходатайств о его продлении…
– Прокуроры отклоняют больше ходатайств, чем судьи, когда санкционируют арест. Сегодня прокуроры заинтересованы в выявлениях нарушений закона на следствии, а также они не хотят поддерживать обвинение по заведомо провальным делам. Еще один важный показатель – процент удовлетворения ходатайств об аресте по тяжким преступлениям и средней тяжести – разница невелика, 3–4%. Судьи арестовывают человека лишь потому, что его просят арестовать.
– В последнее время российские судьи стали значительно чаще назначать наказания, не связанные с лишением свободы (в 45% случаев в 2013 году по сравнению с 29,4% в 2009 году). Получается, суды стали гуманнее?
– В основном это связано с тем, что у нас избыточное тюремное население. Также появились альтернативные меры вроде принудительных работ, которые являются разновидностью лишения свободы. Да и правоохранительные органы главным образом заинтересованы просто в обвинительном приговоре. А каким будет наказание – не так важно. Собственно, приговор к условному наказанию или к наказанию в пределах отбытого – это эвфемизм оправдания. Судья оправдать не может, дает условное, и все довольны.
– Очень загружены. Причем Верховный суд с себя часть нагрузки сбросил на областные и районные суды. В мировых и районных судах судьи занимаются конвейерной работой. Основной показатель – сколько дел ты отписал. Дела отписываются по шаблону. Конечно, качественно работать при большой загрузке очень сложно.
– Что надо сделать, чтобы избавиться от обвинительного уклона?
– Надо менять сознание судей. До сих по, каждый раз, когда мы принимали правильные изменения, которые работают во всем цивилизованном мире, в нашей системе они либо не действовали, либо искажались очень быстро. Скажем, идея органов судейского сообщества выродилась в инквизицию. Судья видит в квалификационной коллегии не столько орган защиты, сколько орган преследования, в том числе за пустяковые ошибки. Это орган, который поддерживает председателя суда, а неугодных судей отбраковывает. Вот такая кадровая политика. Еще надо избавляться от карьерных судей. Во всяком случае, в первой инстанции. Надо больше представителей народа на эти должности. Я говорю не только о присяжных заседателях, но и о почетных мировых судьях.
– Какие еще проблемы судебной системы вы бы обозначили?
– Есть две важные проблемы. Первая – отсутствие независимости. Основная зависимость – от председателя суда. А он обычно выполняет политический заказ. Он управляет своими судьями, как директор завода управляет бригадирами. Судебная власть устроена по принципу исполнительного производства. Получается некое министерство по отписыванию дел. Это самая чудовищная ошибка – судья не может быть чиновником. Вторая проблема – невысокая правовая культура. Судьи чувствуют себя людьми, отчужденными от народа РФ. Даже если вы прочитаете кодекс судейской этики, вы заметите, что судья должен ставить нормы кодекса выше человеческой морали.
– Судьи штампуют обвинительные приговоры, чтобы сохранить работу?
– Отчасти, но сейчас судья уже сам знает, какое решение надо вынести. В этом его работа – понимать, колебаться вместе с генеральной линией. Странно думать, что председатель по каждому делу дает указания. Хотя есть знаменитый случай в Волгограде, где председатель велел каждое утро всем судьям приходить и докладывать по делам, в которых заинтересованы местные власти, и об арестах. Был даже издан специальный приказ. Глупо сделал, на этом и попался.
