Русская литература Серебряного века

Валерий Яковлевич Брюсов

Биография

БРЮСОВ Валерий Яковлевич (1873 - 1924), поэт, прозаик, теоретик литературоведения, переводчик.

Родился 1 декабря (13 н.с.) в Москве в зажиточной купеческой семье. Отец будущего поэта воспитывал сына в духе передовых идей шестидесятничества. Брюсов вспоминал: «Над столом отца висели портреты Чернышевского и Писарева. Я был воспитан… в принципах материализма и атеизма». Особо чтимым поэтом в семье был Н.Некрасов.

Учился в московской частной гимназии Ф. Креймана, затем перешел в гимназию известного педагога Л. Поливанова, оказавшего заметное влияние на будущего поэта. Уже в тринадцать лет Брюсов решает стать писателем. Круг интересов гимназиста Брюсова - это литература, история, философия, астрономия. Поступив в 1892 в Московский университет на историческое отделение историко-филологического факультета, он углубленно изучает историю, философию, литературу, искусство, языки (древние и современные).

В конце 1892 молодой Брюсов знакомится с поэзией французского символизма - Верлена, Рэмбо, Маларме, - оказавшей большое влияние на его дальнейшее творчество. В 1894 - 95 он составляет небольшие сборники «Русские символисты», большая часть которых была написана самим Брюсовым. Некоторые из этих стихов говорили о таланте автора.

В 1895 издает книгу «Шедевры», в 1897 - книгу «Это - я» о мире субъективно-декадентских переживаний, провозглашавшие эгоцентризм. В 1899, окончив университет, полностью отдается литературной деятельности. В течение двух лет работал секретарем редакции журнала «Русский архив». После организации издательства «Скорпион», которое стало выпускать «новую литературу» (произведения модернистов), Брюсов принимает активное участие в организации альманахов и журнала «Весы» (1904 - 09), лучшего журнала русского символизма.

В 1900 вышла книга «Третья стража», после которой Брюсов получил признание как большой поэт. В 1903 публикует книгу «Граду и миру», в 1906 - «Венок», свои лучшие поэтические книги.

В последующие годы поэзия Брюсова становится более камерной, появляются новые черты его лирики: интимность, задушевность, простота в выражении мыслей и чувств (сборник «Все напевы», 1909; книга «Зеркало теней», 1912).

В годы первой мировой войны Брюсов находится на фронте в качестве корреспондента одной из петербургских газет, пишет патриотические стихи, но скоро возвращается с фронта, поняв всю бессмысленность этой войны для России.

Октябрьскую революцию Брюсов принял и поставил ей на служение свой талант организатора новой культуры. Его деятельность в этом направлении была энергичной и разноплановой. Поэтическое творчество тоже было очень напряженным и продуктивным: в начале 20-х годов им было выпущено пять книг новых стихов, среди которых лучшая - «В такие дни» (1921). Известен как выдающийся переводчик, особое место занимают переводы армянской поэзии и стихотворений Верхарна. Брюсов много сделал в изучении русского языка, внес заметный вклад в исследование творчества Пушкина, Фета, Гоголя, Блока и др. В советское время в Московском университете читал курсы лекций по античной и новейшей русской литературе, по теории стиха и латинскому языку, по истории математики, вел семинары по истории Древнего Востока и др. М. Горький назвал Брюсова «самым культурным писателем на Руси». 9 октября 1924, не дожив до 51 года, Брюсов умер в Москве.

«ИЗ СУМРАКА ВЫШЕДШИ К СВЕТУ…"

(О творческом пути Брюсова-поэта)

В искусстве важен искус строгий.

Прерви души мертвящий плен

И выйди пламенной дорогой

К потоку вечных перемен.

В. Брюсов

Литературная деятельность Валерия Брюсова поражает своей многогранностью. Он известен как автор повестей и романов, драматург, переводчик, теоретик искусства, историк литературы и литературный критик, исследователь стиха, журналист, редактор, педагог, организатор литературной

Жизни… Но в сознании современников и последующих поколений он был и остался прежде всего поэтом. И действительно, самое важное и значительное в

Обширном литературном наследии Брюсова - это его поэтическое творчество.

Читая стихи Брюсова, нельзя не обратить внимания на упорно повторяющийся из сборника в сборник, из года в год мотив - образ пути, путника, скитаний по бездорожью или неустанного движения вперед, трудного восхождения.

Уже в стихах раннего периода, в 90-х годах, постоянно встречаются такого рода признания и автохарактеристики:

Мы путники ночи беззвездной,

Искатели смутного рая. (1895)

Или такие призывы:

А вот строки 900-х годов:

Все каменней ступени,

Все круче, круче всход. (1902)

И в 1910-х годах, накануне больших исторических событий, опять:

Не знаю, но иду; мечу свой факел ввысь;

Ступени бью ногой; мой дух всхожденьем хмелен. (1914)

И наконец, после Октября вновь:

Пойду, громам нежданным рад,

Ловя все миги и не сетуя,

Отцветший час бросать назад. (1921)

Число таких цитат можно увеличить во много раз.

Путь этот, о котором постоянно говорит поэт, был непростым и нелегким, он изобиловал многочисленными изгибами и поворотами, подъемами и срывами.

Откуда же и куда он вел?

Валерий Яковлевич Брюсов родился в 1873 году в Москве в купеческой семье, которая имела свои истоки в крепостном крестьянстве, а среднее

Поколение ее было уже затронуто влиянием передовых демократических и научно-материалистических идей 60-х годов. Но 60-е годы были уже в прошлом.

Отрочество Брюсова приходится на сумрачные 80-е годы, а юность - на начало 90-х. Сам поэт впоследствии так характеризовал эпоху, когда начиналась его

Сознательная жизнь и формировались его взгляды:

Я вырастал в глухое время, Когда весь мир был глух и тих. И людям жить казалось в бремя, А слуху был не нужен стих.

Это было время тяжелой политической реакции, вырождения и измельчания традиций освободительного движения, разочарования в них, исчезновения

Интереса к социальным вопросам у значительной части интеллигенции, распространения теории «малых дел», роста обывательских настроений. Конечно,

В недрах общества уже пробуждались и формировались новые социальные силы, готовился переход к новому, пролетарскому этапу революционного движения,

Однако молодой Брюсов, подобно большинству людей своей среды, был далек от тех общественных слоев, еще не видел этих процессов.

Обратим внимание на то, что в цитированных строках поэта говорится не только о политическом, но и о литературном безвременье. Если обратиться к

Поэзии тех лет, то мы увидим, что она действительно переживала явный упадок, идейное оскудение. В стихах подавляющего большинства поэтов преобладали

Мелкотемье, банальность, тусклое эпигонство, вялая, невыразительная форма, способная только дискредитировать любое общественное содержание.

В такой общественной и литературной обстановке начиналась поэтическая деятельность Брюсова.

Его ранние стихи были во многом порождены этим временем. На них наложила печать душная атмосфера тогдашней буржуазно-интеллигентской среды,

Лишенной настоящих гражданских идеалов и интересов, больших идей и устремлений. Отсюда крайний индивидуализм и эгоцентризм, нашедший отражение

В этих стихах, аполитичность, демонстративное игнорирование социальной тематики.

«Я чужд тревогам вселенной», - откровенно заявлял поэт. А в другом стихотворении признавался: «Я не знаю других обязательств, / Кроме

Девственной веры в себя».

Вместе с тем молодому Брюсову было свойственно стремление как-то оттолкнуться от окружающей его среды с ее тусклым бытом, с ее трафаретной

Моралью, с ее шаблонным искусством, лишенным яркости и смелости. Начинающий поэт хотел найти какие-то новые пути, чувствовал потребность сказать

Какое-то новое слово. Первые шаги в этом направлении подсказала ему

Тогдашняя зарубежная литература.

В то время на Западе, и прежде всего во Франции, складывалось и развивалось новое течение в области поэзии, получившее известность под

Именем символизма или декадентства (от французского слова decadent - упадочный), поскольку его представители выражали преимущественно минорные

Настроения усталой души, утомленной от столкновения с грубой, прозаической действительностью. Стихи этих поэтов (П. Верлена, С. Малларме и других)

Произвели сильное впечатление на молодого Брюсова новизной, необычностью художественных средств, умением тонко передать разные оттенки сложных и

Противоречивых переживаний современного человека.

Увлеченный такими примерами, Брюсов задумывает стать вождем и организатором «новой поэзии» в России. В 1894 - 1895 годах он выпускает три

Небольших сборника под названием «Русские символисты», наполняя их преимущественно своими стихами и под своим именем и под разными

Псевдонимами. За этими сборничками, которые должны были продемонстрировать появление новой поэтической школы и в России, вскоре последовали

Персональные сборники молодого поэта с претенциозными иноязычными названиями: «Chefs d’oeuvre» («Шедевры», 1895) и «Me eum esse» («Это - я»,

Чем же характеризовался этот ранний период брюсовского творчества? Наиболее отчетливо свою поэтическую платформу, свою тогдашнюю эстетическую

Позицию Брюсов формулирует в известном стихотворении «Юному поэту», содержащем три призыва: «никому не сочувствуй», «не живи настоящим»,

«поклоняйся искусству, только ему, безраздумно, бесцельно». Строфы этого произведения приобрели значение манифеста декадентской поэзии с ее

Ультраиндивидуализмом, оторванностью от общественной жизни, с ее откровенным аморализмом и отказом от гуманистических принципов, с ее культом

Самодовлеющего искусства.

Уходя от неприглядной действительности, поэт погружается то в мир неясных видений и бесплодных фантазий, то в душную сферу каких-то изломанных

И болезненных переживаний, то в географическую и историческую экзотику. В его стихах на каждом шагу встречаются необычные, причудливые образы. Так, стихотворение о Москве начинается строкой: «Дремлет Москва, словно самка спящего страуса», а стихотворение о любви словами: «Моя любовь - палящий

Я помню: в ранней тишине Я славил жгучий полдень Явы, Сон пышных лилий

На волне, Стволы, к которым льнут удавы, Глазам неведомые травы, Нам

Неизвестные цветы…

М. Горький еще в 1900 году имел основание сказать о Брюсове, что он «является перед читателем в одеждах странных и эксцентрических, с

Настроениями неуловимыми».

Конечно, далеко не всё из декадентского реквизита первых брюсовских сборников следует воспринимать всерьез и считать выражением подлинных

Переживаний поэта. Здесь было много от стремления бросить вызов привычным эстетическим нормам, заставить обратить на себя внимание, эпатируя публику

Из «приличного» общества, привыкшую к чинной, шаблонной и в подавляющей своей части совершенно тусклой поэзии тех лет. Отсюда и пресловутое

Однострочное стихотворение «О, закрой свои бледные ноги», и «месяц обнаженный» (из стихотворения «Творчество»), который всходит «при лазоревой

Луне», и другие экстравагантные образы и мотивы.

Сам Брюсов признавался, что в своих стихах он подчас демонстрировал «намеренное затемнение смысла», «мальчишескую развязность», «щегольство

Редкими словами» и т. п. на манер некоторых западных поэтов. А в своем дневнике 1896 года он обещал, что его очередная книга «будет гигантской

Насмешкой над человеческим родом».

Неудивительно, что его тогдашние выступления вызывали недоумение читателей, возмущение рецензентов, многочисленные пародии. Брюсову удалось

Настолько «раздразнить гусей», что ему на ряд лет был прегражден доступ в большую печать.

Если бы Брюсов остановился на этом этапе своего поэтического развития,

То в книгах по истории литературы он упоминался бы лишь мелким шрифтом как один из оригинальничающих представителей декадентской поэзии и, конечно, не

Представлял бы для нас сегодня существенного интереса.

Но самого поэта отнюдь не удовлетворяли его стихотворные опыты того времени. «Мы были дерзки, мы были дети», - скажет он вскоре о выпусках

«Русских символистов». Своему соратнику по символизму Константину Бальмонту он напишет об этих сборничках: «Вы хорошо знаете их значение, то есть

Отсутствие их значения». А «Шедевры» получат такую беспощадную оценку автора в следующем же сборнике: «Верь мне: давно я считаю ошибкой бедную книгу

Мою». И впоследствии зрелый Брюсов назовет свои ранние стихи «не вполне

Удачными пробами несколько заносчивого юноши».

Уже с третьего сборника, вышедшего на рубеже XIX и XX веков, - «Tertia Vigilia» («Третья стража») - у Брюсова начинается процесс активного

Преодоления декадентства. И в этом ему помогает обращение к примеру, опыту, завету великих писателей прошлого, и прежде всего Пушкина, исследованием

Творчества которого он уже тогда стал заниматься и преклонение перед которым он пронес через всю жизнь.

У Пушкина Брюсов ищет и находит ответ на вопрос, каким должен быть поэт. В его дневнике за 1897 год мы читаем такую запись: «Поэт должен

Переродиться, он должен на перепутье встретить ангела, который рассек бы ему грудь мечом и вложил бы, вместо сердца, пылающий огнем уголь. Пока этого не

Было, безмолвно влачись «в пустыне дикой»…"

Влачась в течение нескольких лет в пустыне декадентского искусства, Брюсов уже томился и жаждал обновления. На путях преодоления эгоцентрической

Ограниченности декадентства с его узкокамерной лирикой поэт обращается к тому, что он сам называл «лирической эпикой». И материал для нее он находит

Сначала лишь в прошлых веках.

Историк по образованию и по своим научным интересам, Брюсов в высокой степени обладал, по определению Горького, «тонким и редким даром

Проникновения в прошлое». Для него история была не «страной могил», а «знакомым миром», с которым он «одной душой когда-то жил».

В сборнике «Третья стража» главное место занимает большой отдел «Любимцы веков». В нем даны выразительные образы именованных и безымянных исторических и легендарных героев разных стран и эпох. Здесь и суровый воин, не представляющий себе жизни вне битв («Старый викинг»), и поэт, идеалы

Которого вступают в острый конфликт с действительностью («Данте»), и древний наблюдатель природы, стремящийся постичь «таинства миров» («Халдейский

Пастух»).

Правда, Брюсов подходит к изображаемым явлениям прошлого еще с чисто эстетическими критериями, он любуется сильными характерами и яркими

Личностями независимо от их социального и морального облика. И в числе «любимцев веков», которые привлекают поэта, оказывается, например, и

Жестокий восточный деспот Ассаргадон, который «воздвиг свой мощный трон» «на

Костях врагов».

Но уход в прошлое и поэтизация его «властительных теней» свидетельствуют, несомненно, о том, что Брюсов не находил настоящего героя в

Современности, что в окружающем его буржуазно-мещанском обществе он видел преимущественно тусклое прозябание, вызывавшее его осуждение и отвращение:

Мы к ярким краскам не привыкли, Одежда наша - цвет земли; И робким взором мы поникли, Влачимся медленно в пыли А мне что снится? - дикие

Крики. А мне что близко? - кровь и война. Мои братья - северные владыки, Мое время - викингов времена.

Наметившееся в «Третьей страже» устремление из камерного, узколичного мирка в большой мир с его делами и интересами находит воплощение и в

Следующем сборнике - «Urbi et Orbi» («Граду и миру»), самим заглавием которого поэт показывает, что он обращается теперь не к узкому кружку своих

Единомышленников, а к более широкому кругу читателей.

В таких стихотворениях, как «Побег», «Работа», Брюсов в значительной степени предвосхищает тему блоковской поэмы «Соловьиный сад». Лирический герой первого стихотворения, заслышав трубный зов, бежит из пышного алькова, в котором он спал сладким сном, в жизнь с ее шумом, тревогами и заботами. В

Повседневную жизнь, наполненную тяжелой работой, уходит и герой второго стихотворения. Сбрасывая «порфиру с плеч», он берется за плуг, лопату и

Для Брюсова, великого труженика, работа всегда была главным смыслом жизни. Теперь он прославляет труд и в стихах. И поэтическое, литературное

Творчество он - как бы в полемике с поэтами романтико-идеалистического склада - представляет в виде напряженного труда, в образе вспашки поля, а поэтическую мечту - в образе вола, тянущего тяжелый плуг.

Недавно заявлявший в своих стихах: «Я действительности нашей не вижу, / Я не знаю нашего века», Брюсов теперь поворачивается лицом к современной

Действительности, жадно впитывает в себя ее впечатления. В его поэзию входит тема большого города, появляются и занимают значительное место картины

Городской жизни с ее шумами, грохотом, движением людских толп и быстро мчащихся экипажей, с ее соблазнами и противоречиями. Он прославляет

Современный город, поет ему дифирамбы и в то же время он видит его язвы и уродства. Брюсов становится первым поэтом-урбанистом в русской поэзии XX

Века. Влияние Верлена сменяется воздействием певца города Верхарна, с чьими произведениями Брюсов знакомит тогда же русских читателей в своих

Великолепных переводах. Прежде для Брюсова было характерно признание: «Бреду в молчанья одиноком». Теперь он записывает в дневнике: «Иду к людям,

Сливаюсь с людьми, братаюсь с ними». В его стихах о городе все сильнее звучат социальные мотивы, все больше внимания уделяется судьбе обездоленных

Городских низов. В это время Брюсов создает свое знаменитое стихотворение «Каменщик» - о рабочем, который вынужден воздвигать тюрьму, где будет

Томиться в заключении, может быть, его же сын. А вскоре поэт выразит горькую жалобу другого каменщика:

Камни бьем, чтоб жить на свете,

И живем, - чтоб бить…

Горе тем, кто ныне дети,

Тем, кто должен быть!

После выхода «Третьей стражи» М. Горький писал Брю-сову: «Вы, мне

Кажется, могли бы хорошо заступиться за угнетенного человека». Горький не

Ошибся. Тема угнетенного человека появляется у Брюсова и там, где он

Обращается к историческому прошлому. Например, в стихотворении «Гребцы

Триремы» он говорит от имени пленных рабов, прикованных к веслам и своими

Усилиями двигающих корабль, на палубе которого наслаждаются жизнью баловни

Усиливающийся демократизм поэзии Брюсова проявляется и в его попытках

Имитировать формы современного фольклора, и прежде всего городского. Так

Появляется цикл его «Песен», среди которых две носят название «Фабричная».

Обострению внимания поэта к социальной проблематике мощно

Способствовала вся общественно-политическая обстановка тех лет,

Предшествовавшая революционному взрыву 1905 года, и особенно сама революция.

Еще не так давно Брюсов призывал не жить настоящим и проповедовал

Бесстрастие. Теперь его глубоко волнуют развертывающиеся большие

Политические события. Брюсов становится продолжателем традиций русской

Классической поэзии. Подхватывая лермонтовское сравнение поэта с кинжалом,

Он называет себя «песенником борьбы» и утверждает:

Поэт всегда с людьми, когда шумит гроза, И песня с бурей вечно сестры.

Как яркий гражданский поэт большой силы, Брюсов выступает в сборнике

«Stephanos» («Венок»), вышедшем как раз в дни вооруженного Декабрьского

Восстания 1905 года. Важнейший раздел этого сборника называется

«Современность».

Брюсов клеймит презрением буржуазных либералов, половинчатых

Постепеновцев, «довольных малым», удовлетворяющихся жалкими уступками со

Стороны царского режима. Со всею искренностью он готов прославлять «океан

Народной страсти, в щепы дробящий утлый трон».

Правда, надвигающаяся революция привлекает его, главным образом, своей

Разрушительной стороной. Революционеров он называет."близкими», но заявляет:

Ломать - я буду с вами, строить - нет!

Это дало В. И. Ленину основание определить тогдашнюю общественную

Позицию Брюсова как позицию «поэта-анархиста».

Изменение содержания поэзии Брюсова и всего его мировосприятия привело

И к изменению его поэтического стиля. Уже в своем раннем стихотворении

«Сонет к форме» Брюсов выразил свое тяготение к «отточенной и завершенной

Фразе», к «стройности сонета». Но в его ранних сборниках в стиле, в языке,

Во всей поэтической манере было много импрессионистически неясного,

Расплывчатого, смутного, неопределенного. У зрелого Брюсова стих становится

Мужественным, чеканным, кованым, образы - выпуклыми, четкими, скульптурными,

Фраза приобретает завершенный, афористический характер. Эти качества

Подчеркивают почти все, характеризовавшие его поэзию зрелых лет. Так, Андрей

Белый назвал Брюсова «поэтом мрамора и бронзы», он писал о его «звенящих,

Металлических строках», о «словах сильных, как удары молота». А. В.

Луначарский отмечал у Брюсова «граненую точность образов», «весомость каждой

Строки и строфы и прекрасную архитектур-ность целого». И сам Брюсов считал

Достоинством своих стихов именно «сжатость и силу», «предоставляя нежность и

Певучесть - Бальмонту».

Конечно, творчество Брюсова 1900-х и 1910-х годов очень противоречиво.

Не раз он имел основание повторить слова

Одного из Своих стихотворений: «Опять душа моя расколота». В сборниках

И поры его расцвета можно найти немало рецидивов неизжитого декадентства.

Здесь и гипертрофированная эротика, восприятие любви как темной,

Разрушительной страсти, и утверждение рокового одиночества человека, и

Чувство пресыщения жизнью (одно из стихотворений так и называется - «Скука

Жизни»), и прославление «блаженства смерти». Да, Брюсов мог сказать о себе,

То поклонялся тем, что ярче, что телесней,

То трепетал в предчувствии теней.

Любимые герои Брюсова и в его «лиро-эпических» произведениях - те, чей,

По мнению поэта, «прекрасен ясный жребий - / просиять и умереть», - очень

Различны. Наряду с Энеем, который устремился навстречу высокому подвигу,

Покинув ложе нег, «исторгнув помыслы любви», поэт прославляет триумвира

Антония, из-за любви к египетской царице Клеопатре нарушившего свой долг

Государственного деятеля и полководца. «О, дай мне жребий тот же вынуть!» -

Восклицает Брюсов, заканчивая это стихотворение.

И все же в сознании и поэзии Брюсова над декадентским,

Пессимистическим, индивидуалистическим все больше торжествовало иное,

Героическое, жизнеутверждающее, гуманистическое начало. Поэт все чаще

Прославляет человека-творца, неутомимого труженика, созидателя,

Человека-победителя, преобразующего землю, покоряющего природу, познающего

Вселенную. В этом отношении особенно показательно ставшее знаменитым

Стихотворение «Хвала Человеку».

Камни, ветер, воду, пламя

Ты смирил своей уздой,

Взвил ликующее знамя

Прямо в купол голубой.

Раньше других поэтов Брюсов воспел первых авиаторов. С твердой верой в

Силу человеческого разума, в силу науки и техники он заглядывает в будущее,

Мечтает о том, что человек одержит победы и в космосе, сможет даже изменять

И траекторию своей планеты:

Верю, дерзкий!

Ты поставишь

По Земле ряды ветрил.

Ты своей рукой направишь

Бег планеты меж светил.

Символистского журнала «Весы». Но можно утверждать, что он никогда не был

Правоверным символистом. Ему был чужд, например, мистицизм большинства его

Младших коллег, их вера в потусторонний мир и в возможность какого-то

Общения с мим. Он давно чувствовал себя чужим «среди своих». Еще в 1907 году

Он писал одному литературоведу: «Хотя я извне и кажусь главарем тех, кого по

Старой памяти называют нашими декадентами, но в действительности среди них я

Как заложник в неприятельском лагере. Давно уже все, что я пишу, и все, что

Я говорю, решительно не по душе литературным моим сотоварищам, а мне,

Признаться, не очень нравится то, что пишут и говорят они». Впоследствии он

Вспоминал бурные споры с символистами, которые жестоко упрекали его за

Реализм в символизме, за материализм в идеализме.

Символистов, вело к разрыву с ними. Когда-то он настойчиво превозносил мечту

И грезу над действительностью. Теперь в своих критических статьях он со всей

Действительности», что «как только искусство отрывается от действительности,

Его создания лишаются плоти и крови, блекнут и умирают».

К всемерному усилению связи с окружающей действительностью, с реальной

Жизнью, в том числе самой обыденной, самой простой, стремится Брюсов в своих

Стихах 1910-х годов.

На заре своего творчества Брюсов выражал демонстративное пренебрежение

К реальной природе:

Создал я в тайных мечтах Мир идеальной природы, - Что перед ним этот

Прах: Степи, и скалы, и воды.

Вскоре, однако, это высокомерно-презрительное отношение к природе, по

Выражению поэта, «соскочило» с него. С каждым новым сборником 1900 - 1910-х

Годов тема природы занимает у Брюсова все большее место. Поля, леса, горы,

Море, «блеск дня, чернь ночи, вёсны, зимы» находят в нем своего влюбленного

В своих стихах второго десятилетия XX века Брюсов сознательно

Полемизирует с декадентскими умонастроениями. Он хочет противопоставить

Характерному для его бывших соратников утомлению жизнью «неукротимый,

Непобедимый призыв к жизни, к жизни во что бы то ни стало, ко всем ранам и к

Радостям ее». Недаром его сборник «Зеркало теней» открывается эпиграфом из

Покуда на груди земной Хотя с трудом дышать я буду, Весь трепет жизни

Молодой Мне будет внятен отовсюду.

А сборник «Семь цветов радуги» начинается буйными строчками:

Что же мне делать, когда не пресыщен Я - этой жизнью хмельной!

В этом же десятилетии в творчество Брюсова входит и большая тема дружбы

Народов, населяющих Россию, и поэт своей деятельностью вносит большой вклад

В развитие и укрепление этой дружбы.

Еще перед революцией он сближается с М. Горьким, активно участвует в

Его издательских начинаниях. Горький высоко ценил сотрудничество Брюсова и

Называл его «товарищем по работе на пользу русской культуры». Очень

Плодотворно было их сотрудничество в подготовке сборников, способствовавших

Ознакомлению русских читателей с поэзией некоторых других народов России.

Особое значение приобрела составленная Брюсовым книга «Поэзия Армении», над

Которой он трудился и как переводчик многих поэтических текстов, и как

Русским читателям богатый мир армянской поэтической культуры, и

Неудивительно, что в дни празднования его пятидесятилетия он был удостоен

Почетного звания народного поэта Армении.

За четверть века своего дореволюционного творчества Брюсов, как мы

Видим, исходил разные «пути и перепутья» (так назвал он трехтомное собрание

Своих произведений), он перепробовал, можно сказать, «все напевы» (это также

Название одного из его сборников).

В 900-е годы Брюсов уже пользовался большой популярностью и признанием.

Но он никогда не останавливался на достигнутом и часто испытывал чувство

Неудовлетворенности своей позицией в жизни и литературе, своим творчеством.

В его письме к писательнице Н. И. Петровской, связанной с символистскими

Кругами, мы находим, например, следующие признания: «Я не могу более жить

Изжитыми верованиями, теми идеалами, через которые я перешагнул в

Поэзии не могу жить «новым искусством», самое имя которого мне нестерпимо

Более». А в своем дневнике он записывает в 1907 году: «Временами я вполне

Искренно готов был бросить все прежние пути моей жизни и перейти на новые,

Начать всю жизнь сызнова».

Однако только величайшее событие XX века, вызвавшее мощное потрясение

Всей общественной жизни сверху донизу, - Октябрьская социалистическая

Революция заставила Брюсова «в самой основе, в самом корне пересмотреть все

Свое мировоззрение». Она оказалась глубочайшим переворотом и для него лично.

«Я сам вижу себя, - отмечал Брюсов, - совершенно иным до этой грани и после

Может показаться удивительным, что метр символистского течения, в

Прошлом воинствующий защитник индивидуалистического и самодовлеющего

Искусства решительно и бесповоротно перешел на сторону Октябрьской

Революции, стал активным строителем социалистической культуры и даже членом

Коммунистической партии.

Для того чтобы найти этому объяснение, надо вспомнить, что Брюсов

Никогда не был верным сыном своего класса, он давно «выламывался» из него.

Пропитанный знанием истории, восторгавшийся героикой выдающихся людей и

Великих событий прошлого, Брюсов и к своей современности предъявлял высокие

Этические и эстетические требования, которым буржуазная действительность

Далеко не соответствовала. Отсюда его давний конфликт с этой

Действительностью. Брюсов был вполне искренен, когда писал еще в самом

Начале века:

Как ненавидел я всей этой жизни строй, Позорно мелочный, неправый,

Некрасивый.

Разных общественно-исторических формаций, Брюсов понимал и предчувствовал

Неизбежность падения и существующего капиталистического строя. Он не раз в

Своих произведениях говорил о надвигающемся социальном катаклизме, он

Заглядывал вперед в будущее, когда

Твердо станет вольный человек Пред ликом неба на своей планете.

Естественно, что поэт гораздо больше множества своих сотоварищей по

Классу и по профессии был подготовлен к тому, чтобы принять и приветствовать

Великий Октябрь, чтобы «повернуть своего коня на новый путь».

Еще в 1906 году он писал: «Есть какие-то истины… впереди современного

Человечества. Кто мне укажет путь к ним, с тем буду я». Этот путь в решающий

Момент Брюсову указали Октябрьская революция, Ленин и его соратники.

Ранней весной 1918 года, когда значительная часть интеллигенции

Занимала еще враждебные или выжидательные позиции по отношению к Советской

Власти, Брюсов вместе с профессором П. Н. Сакулиным явился к наркому

Просвещения А. В. Луначарскому и предложил свое сотрудничество.

Мы видели, что в 1905 году поэт заявлял, обращаясь к революционерам:

«Ломать - я буду с вами, строить - нет!» Теперь он пошел строить вместе с

Коммунистами новое общество, новую культуру.

Человек необычайной активности по своей натуре, Брюсов всегда был не

Только литератором. Он и до революции отдавал много сил и времени

Организаторской работе в области литературы и культуры. Октябрь открыл для

Его общественно-организаторской деятельности широкий простор.

Он ведет ответственную работу в Наркомпросе, возглавляя научные

Библиотеки, литературный отдел, художественное образование. Он член

Государственного ученого совета, депутат Московского Совета, профессор

Московского университета, редактор журнала «Художественное слово»,

Председатель Всероссийского союза поэтов. Он работает в Госиздате. Он

Создает и возглавляет первое в мире высшее учебное заведение для подготовки

Молодых литераторов - Высший литературно-художественный институт, которому

Было присвоено его имя.

И эту большую, напряженную повседневную работу он соединяет с

Продолжением главного дела своей жизни - поэтического творчества. За семь

Лет, прожитых им после Октября, он выпускает шесть сборников новых стихов и

Становится одним из зачинателей советской поэзии. Стихи, входящие в эти

Сборники, не равноценны, но среди них есть такие, которые принадлежат к

Поэтической классике послеоктябрьских лет.

Особенно значительным явился сборник с выразительным

Родился выдающийся поэт 1 декабря в зажиточной семье, имевшей свое происхождение в крепостном крестьянстве. Отец воспитывал сына в духе шестидесятничества. Особенно в семье Валерия Яковлевича любили перечитывать произведения Некрасова. Образование Валерий Яковлевич получил в приватной московской гимназии Ф. Креймана, после которой пришел в гимназию Л.Поливанова – известного педагога, который оказал значительное влияние на поэта. Брюсов интересовался литературой, историей, философией, астрономией.

В стихах подавляющего большинства того времени преобладали банальность, не выразительная форма. Его ранние стихи порождены тем временем. В 1894-1895 Брюсов составляет небольшие сборники стихов «Русские символисты», большинство которых написаны им самим и говорят о чрезвычайном таланте поэта. В 1895 издает книгу «Шедевры», В 1897 – «Это я». В 1899 окончив университет полностью посвящает себя литературной деятельности. Работает секретарем в редакции журнала «Русский архив», принимает участие в создании и развитии альманахов и журнала «Весы». Получил свое признание Брюсов после выхода книги «Третья стража» в1900 году. В 1903 публикует книгу «Граду и миру». А в 1906 – «Венок» - это лучшие его поэтические книги. В последующие годы в поэзии автора появляются новые черты: интимность, задушевность простота мыслей и чувств.

Читая произведения Брюсова, не возможно не обратить внимания на упорно повторяющийся мотив – образ пути, скитаний, неустанного движения вперед и трудного восхождения. Во время первой мировой войны Валерий Яковлевич был на фронте, где выполнял обязанности корреспондента одной из газет. Октябрьская революция открыла в поэте талант организатора новой культуры. Изучая творчество Пушкина А.С. творчеством которого восхищался и всю жизнь перед ним преклонялся, Валерий Яковлевич нашел ответ на вопрос «Каким же должен быть настоящий поэт?». Настоящий поэт должен переродиться, а вместо сердца должен быть пылающий уголь, вложенный ему ангелом. Им было выпущено пять книг новых стихов, лучшая из которых «В такие дни». Много внес в изучении русского языка и исследование творчества знаменитых русских поэтов: Пушкина, Фета, Гоголя, Блока и многих других. Так же Брюсов читал лекции по античной и новейшей русской литературе, латинскому языку, истории.

Русский поэт, прозаик, драматург и переводчик Валерий Яковлевич Брюсов родился 13 декабря (1 декабря по старому стилю) 1873 года в Москве в купеческой семье. , затем учился в гимназиях Франца Креймана (1885-1889) и Льва Поливанова (1890-1893). В 1893 году Брюсов поступил на историко-филологический факультет Московского университета, который окончил в 1899 году.

Писать Брюсов начал рано, еще ребенком, сочиняя стихи и рассказы. Уже в 13 лет он связывал свою будущую жизнь с поэзией. Самые ранние известные стихотворные опыты Брюсова относятся к 1881 году; несколько позднее появились первые его рассказы. В отрочестве Брюсов считал своим литературным кумиром Николая Некрасова, затем был очарован поэзией Семена Надсона. К началу 1890-х годов наступила пора увлеченности Брюсова произведениями французских символистов — Шарля Бодлера, Поля Верлена, Стефана Малларме. В период с 1894 по 1895 он издал (под псевдонимом Валерий Маслов) три сборника "Русские символисты", куда вошли многие из его собственных стихов (в том числе под различными псевдонимами); большая их часть была написана под влиянием французских символистов. В третьем выпуске "Русских символистов" было помещено брюсовское однострочное стихотворение "О закрой свои бледные ноги", быстро обретшее известность, обеспечившее ироническое отношение к сборникам со стороны публики.

В 1895 году вышла первая книга стихотворений Брюсова — Chefs d’œuvre ("Шедевры"), в 1897 году — сборник стихов Me eum esse ("Это — я") о мире субъективно-декадентских переживаний, провозглашавшие эгоцентризм. В 1899 году, окончив университет, Брюсов принял решение полностью посвятить себя литературной деятельности. В течение двух лет работал секретарем редакции журнала "Русский архив". После организации издательства "Скорпион", которое стало выпускать "новую литературу" (произведения модернистов), Брюсов принимал активное участие в организации альманахов и журнала "Весы" (1904-1909), ставшего рупором русского символизма.

В 1900 году вышла книга Брюсова "Третья стража", после которой автор получил признание как большой поэт. В 1903 году он опубликовал книгу Urbi et Orbi ("Граду и миру"), в 1906 году — поэтический сборник "Венок".

Книгу "Земная ось" (1907) составили фантастико-символическая драма "Земля" и рассказы. Брюсов — автор романов "Огненный ангел" (отдельное издание 1908), "Алтарь победы. Повесть IV века" (1911-1912), повестей и рассказов (вошли в книгу "Ночи и дни", 1913), повестей "Рея Сильвия" (отдельное издание 1916), "Обручение Даши" (отдельное издание 1915), "Моцарт" (1915).

На рубеже первого десятилетия ХХ века поэзия Брюсова стала более камерной, появились новые черты его лирики: интимность, задушевность, простота в выражении мыслей и чувств (сборник "Все напевы", 1909; книга "Зеркало теней", 1912).

© С. В. Малютин

© С. В. Малютин

Для театра Веры Комиссаржевской Брюсов перевел пьесы "Пеллеас и Мелизанда" Мориса Метерлинка (1907; постановка Всеволода Мейерхольда) и "Франческа да Римини" Габриэле Д’Аннунцио (совместно с Вячеславом Ивановым, 1908). Опубликовал психодраму "Путник" (1911), трагедию "Протесилай умерший" (1913). Переводил драматургию Эмиля Верхарна ("Елена Спартанская", 1909), Оскара Уайльда ("Герцогиня Падуанская", 1911), Мольера ("Амфитрион", 1913), Ромена Ролана ("Лилюли", 1922).

Занимался переводами Данте, Байрона, Гете, Метерлинка. Отдельными изданиями вышли переводы Эмиля Верхарна, Поля Верлена, Эдгара По, Оскара Уайльда, сборник французской лирики XIX века, "Великий ритор. Жизнь и сочинения Децима Магна Авсония" (1911), "Erotopaegnia. Стихи Овидия, Пентадия, Авсония, Клавдиана, Луксория" (1917).

В годы первой мировой войны Брюсов находился на фронте в качестве корреспондента одной из петербургских газет, писал патриотические стихи.

Валерий Брюсов приветствовал Октябрьскую революцию 1917 года, активно сотрудничал с новой властью. В 1920 году вступил в Коммунистическую партию.
В 1917-1919 годах он возглавлял Комитет по регистрации печати (с 1918 года — отдел Российской книжной палаты). Был заведующим Московского библиотечного отдела при Наркомпросе (1918-1919), председателем президиума Всероссийского союза поэтов (1919-1921), с 1919 года работал в Государственном издательстве, с 1921 года — заведующий литературным подотделом Отдела художественного образования при Наркомпросе. В 1921 году организовал Высший литературно-художественный институт (впоследствии ВЛХИ им. В. Я. Брюсова) и до конца жизни был его ректором и профессором.

Брюсов принимал активное участие в подготовке первого издания Большой советской энциклопедии (являлся редактором отдела литературы, искусства и языкознания; первый том вышел уже после смерти Брюсова). В 1923 году, в связи с пятидесятилетним юбилеем, Брюсов получил грамоту от советского правительства, в которой отмечались многочисленные заслуги поэта "перед всей страной" и выражалась "благодарность рабоче-крестьянского правительства".

В 1920-е годы (в сборниках "Дали" (1922), "Mea" ("Спеши!", 1924) Брюсов радикально обновил свою поэтику, используя перегруженный ударениями ритм, обильные аллитерации, рваный синтаксис, неологизмы, футуристические конструкции стихосложения. Манеру позднего Брюсова детально исследовавший ее Михаил Гаспаров назвал "академический авангардизм".

9 октября 1924 года Брюсов скончался в своей московской квартире от крупозного воспаления легких. Поэт был похоронен на столичном Новодевичьем кладбище.

Валерий Брюсов был женат на Иоанне Рунт (брак между ними был заключен в 1897 году). Она была спутницей и ближайшим помощником поэта до самой его смерти. После смерти Брюсова она стала хранителем его архива и издателем наследия мужа.

Материал подготовлен на основе информации открытых источников.

Брюсов Валерий Яковлевич - литературовед, поэт, переводчик, критик, драматург и прозаик. Считается основателем русского символизма. После окончания Октябрьской революции занимался общественно-педагогической деятельностью. В этой статье вам будет представлена биография Брюсова. Итак, приступим.

Детство и учёба

Брюсов Валерий Яковлевич появился на свет в 1873 году в купеческой семье. Дед его по отцовской линии был купцом из бывших крепостных, а дед по материнской - поэтом-самоучкой. Отец мальчика увлекался естественными науками и литературой.

После окончания гимназии Поливанова Л. И. Валерий поступил в Московский университет на филолого-исторический факультет. Будущему поэту удалось окончить его с дипломом 1-й степени. В 1896 году молодой человек женился на Иоанне Рунт, которая стала его верной помощницей (а после смерти - издателем наследия и хранителем архива). Уже в юности личность Брюсова разделилась на две антиномичные составляющие: одна включала самоотдачу стихиям жизни (рулетка, ночные рестораны, игра страстей, эротика), а вторая - волевую организующую активность, склонность к «самоконструированию» и управлению различными ситуациями и окружающими людьми.

Творческий дебют и первые сборники

Можно сказать, что 1894-1895 - это годы, когда началась творческая биография Брюсова. Первые три сборника вышли под названием «Русские символисты». Они включали в себя переводы нескольких французских символистов, а также произведения начинающих поэтов. По дальнейшим поэтическим сборникам - «Это Я», «Романсы без слов», «Шедевры» - можно сказать, что Валерий стал не только последователем символизма, но и организатором-пропагандистом данного движения. После умело срежиссированного скандала, связанного с рядом эпатирующих стихотворений, новая школа сразу стала центром внимания литературного сообщества. Книги стихов 1900-1909 годов - «Третья стража», «Городу и миру», «Венок», «Все напевы» - связали антиномичную ориентацию его произведений с традициями французского «Парнаса», который отличался словесной пластикой, твёрдыми стиховыми и жанровыми формами, а также склонностью к экзотике и мифологическим, историческим сюжетам.

После 1910 года поэт Валерий Брюсов решил перейти к более простым формам («Зеркало теней»), но в более позднем творчестве он вновь вернулся к усложнению стиля и языка. В стихах того периода прослеживаются комплексы образно-тематического характера, отличающие всё его творчество: историзм, урбанизм, убеждённость в самоценности искусства и множественности истин.

Литературное окружение и прочая деятельность

Во 2-й половине 1890-х существенно расширился круг связей Брюсова в литературном мире (знакомство с Ф. К. Сологубом, К. М. Фофановым, Н. М. Минским, К. Д. Бальмонтом, З. Н. Гиппиус, Д. С. Мережковским, К. К. Случевским и др.). В 1899 году он возглавил издательство «Скорпион», которое поставило перед собой задачу объединить всех людей «нового искусства». В 1904-1909 годах Валерий занимал должность редактора в журнале «Весы». По сути, это издание представляло собой центральный орган русского символизма. В «Весах» Брюсов опубликовал ряд программных теоретических и критических статей, а также рецензий и заметок о русских поэтах. Валерий стал известен как мэтр русского символизма. С другой стороны, Брюсов был не согласен с его теургическим направлением и настаивал на суверенности искусства. Русский поэт отказывался принимать его взаимосвязь с социально-политическими и мистико-теологическими явлениями.

К сожалению, «Весы» закрылись в 1909 году. После этого Валерий возглавил отдел критики журнала «Русская мысль». Там он занялся привлечением авторов-символистов для разрушения обособленности символистской школы в мире литературы.

Исторические романы и концепции

Валерий Брюсов, личная жизнь которого никогда не мешала творчеству, проявлял постоянный интерес к истории. Он старался дать объективную оценку фактов в русле мировых событий. Всё началось с публикаций политических обзоров в издании «Новый путь». Революцию 1905 года русский поэт воспринял как неизбежное разрушение культуры прошлого. При этом он допускал возможность своей гибели, будучи частью старого мира («Грядущие гунны»). В 1907-1912 годах Валерий теряет интерес к текущей политике, но при этом усиливается его желание постичь глубинные законы исторического процесса.

В произведениях «Алтарь победы» и «Огненный ангел» он описывает переломные исторические эпохи, пытаясь донести до читателей кризисное состояние мира путём исторических аналогий. В годы Первой мировой войны Валерий выступал за поддержание военного патриотизма («7 цветов радуги», «Девятая камена»). Но после работы на фронте военным корреспондентом поэт осознал всю античеловечность вражды между государствами.

Литературно-историческая и переводческая деятельность

В 1898 году Валерий Брюсов, творчество которого известно всем почитателям символизма, познакомился с П. И. Бартеневым. Последний возглавлял редакцию журнала «Русский архив». Так началось их многолетнее сотрудничество, во время которого Валерий занимался комментаторской, публикаторской и литературно-исторической работой. Также на протяжении всей своей жизни Брюсов делал художественные переводы (Т. Готье, О. Уайльд, М. Метерлинк, С. Малларме, П. Верлен, Э. По, Э. Верхарн, И. В. Гёте, Дж. Байрон, армянские поэты, античные авторы и др.). От начала первых работ и до последних переводческая манера Валерия заметно изменилась - переросла от вольных переложений до принципиального буквализма.

Педагогическая и культурно-просветительская работа после Октября

Во время и после Октябрьской революции биография Брюсова была насыщена рядом важных событий как в творчестве, так и в жизни. Поэт принял новую власть и стал во главе Комитета по регистрации печати. Потом Валерий заведовал отделом московской библиотеки при Наркомпроссе. Но самой его ответственной должностью стало место председателя президиума Союза поэтов. В 1920 году Брюсов вступил в ряды РКП, а год спустя организовал литературно-художественный университет. Просветительская деятельность поэта не ограничивалась только чтением лекций. Он опубликовал статью о путях развития литературы, создал историческую антологию под названием «Сны человечества», описав в ней все формы облечения человеческой лирики. В «Сны» Валерий включил произведения армянских и латинских поэтов, а также разные стилизации стихотворных форм, от японской танки до алкеевой строфы. В тот же период он написал труд, посвящённый решению проблем стиховедения.

Последние стихи

Поздние поэтические сборники Брюсова («Последние мечты», «Дали», «Миг», «В такие дни», «Меа») отличаются формальными экспериментами. В них прослеживаются черты научной поэзии, которая была придумана французским поэтом Гилем в начале 1900-х. Таковы стихотворения «Явь», «Мир N измерений», «Мир электрона». Из-за лишней усложнённости многие поздние стихи были не поняты современниками, зато наглядно продемонстрировали им возможности русского стихосложения.

Наследие

Это была вся биография Брюсова. Наследие Валерия Яковлевича весьма обширно. Кроме прозаических и поэтических произведений, он выполнил много переводов стихотворений итальянских, немецких, английских, французских и античных авторов. Его критические статьи помогают лучше понять литературную ситуацию на рубеже 19-20 веков. А работы по стиховедению и исследованию поэзии внесли серьёзный вклад в развитие русского литературоведения. Скончался Брюсов в 1924 году в Москве.

Творчество В.Я. Брюсова начинают изучать школьники еще в школе, ведь его произведения оказывают огромное влияние на становление молодого поколения. Родился он в декабре 1873 года в Москве. Его семья была не очень богата, можно даже сказать, что среднего достатка. Титул рода Брюсовых - купцы. Именно поэтому краткая биография Валерия Брюсова будет полезной школьникам, чтобы осознать все его творчество.
В семье, где родился Валерий Яковлевич, он был первым ребенком. Родители уже готовые воспитывать своего ребенка. Тут же принялись за его воспитание, где считали основной реальную жизнь, а вот фантазия и вообще все художественное отодвигалось на второй план.
Что касается образования, то в семье Брюсовых была хорошая библиотека, но это были книги отца, среди которых не было места художественным книгам или просто сказкам. Эти книги. По выражению Брюсова, были только об умных вещах. От остальных книг, которые не нужны были для жизни, Валерия Яковлевича родители оберегали. Поэтому в детстве он не читал ни Пушкина, никого другого. Единственным поэтому, чьи стихи он знал в детстве наизусть, стал Н.А.Некрасов.
Юность у Валерия Яковлевича прошла спокойно и безбрежно. В 1893 году он уже окончил гимназию, в это же время он увлекается чтением. Поступает затем в Московский университет на историком – филологический факультете. Еще в 15 лет он пытается писать прозаические тексты, даже переводить. Страсть к литературе у нее постоянно возрастала, и когда ему подарили толстую тетрадь, то он стал записывать в нее стихи. Брюсов понял, что желает себя полностью посвятить литературе.
В 1892 году Валерия Яковлевич начинает с французской поэзией, он читает в основном поэтов-символистов: Верлена, Маларме, Рэмбо. Они оказывают огромнейшее влияние на его творчество. В результате этого уже в 1894-1895 годах у него выходят собственные сборники, но в них включены не только его произведения. Сборник получил название «Русские символисты». Уже тогда стало ясно, что Валерий Яковлевич очень талантлив. После этого сборники поэт выпускает и свои книги: «Шедевры», «Это – я».
Валерий Яковлевич в 1899 году оканчивает университет, и теперь все свое свободное время отдает литературе. Два года он работает секретарем в одной из редакций журнала, затем переходит в другое, только что образованное. Третья книга Валерия Яковлевича приносит ему признание поэта.
Первая мировая война приносит изменения в жизнь поэта. Он отправляется на фронт и работает в одной из газет, пишет статьи, которые посвящены военным темам. Но война вскоре не только надоедает поэту, но у него даже появляется отвращение. Его патриотизм угасает. В 1915 году, разочаровавшись, он возвращается домой. После этого он пытается найти темы для своего творчества в мирной жизни. Пишет стихи и баллады, в которых усердно старается показать душу человеческую.
После этого к нему обращаются представители Армении, и Валерий Яковлевич берется за большую работу. Уже в 20 годах выходит его работы – сборник поэтов Армении, в его оформлении и переводе.
В 1924 году, в начале октября, Валерий Яковлевич умирает в кругу семьи. Проживая в Москве. Ему еще на тот момент не исполнилось и 51 года. Его же поэзия пережила годы и века.

История жизни
Есть тонкие властительные связи
Меж контуром и запахом цветка.
Так бриллиант невидим нам, пока
Под гранями не оживет в алмазе.
Так образы изменчивых фантазий,
Бегущие, как в небе облака,
Окаменев, живут потом века
В отточенной и завершенной фразе.
И я хочу, чтоб все мои мечты,
Дошедшие до слова и до света,
Нашли себе желанные мечты.
Пускай мой друг, разрезав том поэта,
Упьется в нем и стройностью сонета,
И буквами спокойной красоты.

В.Я. Брюсов родился 1 (13) декабря 1873 года в Москве в купеческой семье.
Дед со стороны отца был из крепостных, но выкупил себя и жену у барина и переселился в Москву. Другой дед - со стороны матери (А.Я. Бакулин) - был поэтом-самоучкой. «Очень рано ко мне стали приглашать гувернанток и учителей, - писал позже Брюсов. - Но их дело ограничивалось обучению меня «предметам» воспитываться я продолжал по книгам. После детских книжек настал черед биографий великих людей; я узнавал эти биографии как из отдельных изданий, которые мне поступали во множестве, так и из известной книги Тисандье «Мученики науки» и из журнала «Игрушечка» (издание Пассек), который для меня выписали и который уделял много места жизнеописаниям. Эти биографии произвели на меня сильнейшее впечатление я начал мечтать, что сам непременно сделаюсь «великим». Преимущественно мне хотелось стать великим изобретателем или великим путешественником. Меня соблазняла слава Кеплеров, Фультонов, Ливингстонов. Во время игр я воображал себя то изобретателем воздушного корабля, то астрономом, открывшим новую планету, то мореплавателем, достигшим Северного полюса...»
Поэт учился в частной гимназии Креймана, затем в гимназии Поливанова. В 1892 году поступил на историческое отделение историко-филологического факультета Московского университета. «Впрочем, - писал Брюсов, - интересы науки (уже тогда) для меня определенно отступали перед литературными. В 1894 году небольшая серия моих стихотворений была напечатана в сборнике, вышедшем под заглавием «Русские символисты». (Раньше этого, еще совсем мальчиком, я напечатал две «спортивных» статейки в специальных журналах - в «Русском спорте» 1889 г. и в «Листке спорта» в 1890 г.) Как известно, этот 1-й выпуск «Русских символистов», так же как и последовавшие вскоре два других, осенью 1894 года и летом 1895 года, вызвали совершенно не соответствующий им шум в печати. Посыпались десятки, а может быть, и сотни рецензий, заметок, пародий, их высмеял Вл. Соловьев, тем самым сделавший маленьких начинающих поэтов, и прежде всех меня, известными широким кругам читателей. Имя «Валерий Брюсов» вдруг сделалось популярным, - конечно, в писательской среде - и чуть ли не нарицательным. Иные даже хотели видеть в Валерии Брюсове лицо коллективное, какого-то нового Козьму Пруткова, под которым скрываются писатели, желающие не то вышутить, не то прославить пресловутый в те дни «символизм». Если однажды утром я и не проснулся «знаменитым», как некогда Байрон, то, во всяком случае, быстро сделался печальным героем мелких газет и бойких, неразборчивых на темы фельетонистов...» И дальше «В двух выпусках «Русских символистов», которые я редактировал, я постарался дать образцы всех форм «новой поэзии», с какими сам успел познакомиться верлибр, словесную инструментовку, парнасскую четкость, намеренное затемнение смысла в духе Малларме, мальчишескую развязность Рембо, щегольство редкими словами на манер Л. Тальяда и т.п., вплоть до «знаменитого» своего «одностишия», а рядом с этим - переводы-образцы всех виднейших французских символистов. Кто захочет пересмотреть две тоненькие брошюрки «Русских символистов», тот, конечно, увидит в них этот сознательный подбор образцов, делающий из них как бы маленькую хрестоматию... Вместе с третьим выпуском «Символистов» я издал свой первый сборник стихов. Озаглавил я его... «Chefs d`Oeuvre» («Шедевры»). В те дни все русские поэты, впервые появляясь перед публикой, считали нужным просить снисхождения, скромно предупреждая, что они сознают недостатки своих стихов и т.п. Мне это казалось ребячеством если ты печатаешь свои стихи, возражал я, значит, ты их находишь хорошими; иначе незачем их и печатать. Такой свой взгляд я и выразил в заглавии своей книжки. Сколько теперь могу сам судить о своих стихах, «шедевров» в книжке не было, но были стихотворения хорошие, было несколько очень хороших, и большинство было вполне посредственно. Совсем плохих было два-три, не более. Критики, однако, прочли только одно заглавие книжки, т. е. запомнили только одно это заглавие, и шум около моего имени учетверился...»
Сам Брюсов, впрочем, хотел этого шума. И не только хотел, - жаждал! Еще в марте 1893 года он записал в дневнике «Талант, даже гений, честно дадут только медленный успех, если дадут его. Это мало! Мне мало. Надо выбрать иное. Найти путеводную звезду в тумане. И я вижу ее это декаденство... Да! Что ни говори, ложно ли оно, смешно ли, но оно идет вперед, развивается и будущее будет принадлежать ему, особенно когда оно найдет достойного вождя... А этим вождем буду Я. Да, я!..»
В 1897 году вышел сборник стихов Брюсова «Me eum esse» («Это - я»), в 1900-м - «Tertia Vigilia» («Третья стража»), в 1903-м - «Urbi et Orbi» («Граду и миру»). Брюсов действительно возглавил новое литературное течение - символизм. Успеху символизма немало способствовало создание специального издательства «Скорпион» и журнала «Весы». «Полки, книги, картины, статуэтки, - описывал редакцию «Весов» поэт Андрей Белый. - И вот первое, что вам бросилось в глаза в наглухо застегнутом сюртуке высокий, стройный брюнет, словно упругий лук, изогнутый стрелкой, или Мефистофель, переодетый в наши одежды, склонился над телефонной трубкой. Здоровое насмешливо-холодное лицо, с черной заостренной бородкой - лицо, могущее быть бледным, как смерть - то подвижное, то изваянное из металла. Холодное лицо, таящее порывы мятежа и нежности. Красные губы, стиснутые, точно углем подведенные ресницы и брови. Благородный высокий лоб, то ясный, то покрытый морщинками, отчего лицо начинает казаться не то угрюмым, не то капризным. И вдруг детская улыбка обнажает зубы ослепительной белизны. То хищная черная пантера, то робкая домашняя кошка...»
Сборник стихов «Стефанос» («Венок»), вышедший в 1906 году, подвел некоторые итоги поэтических достижений Брюсова. «Нам стало тесно, душно, невыразимо, - писал он о символистах. - Нас томят условные формы общежития, томят условные нормы нравственности, самые условия познания, все, что наложено извне. Нашей душе потребно иное, иначе она умрет. Все ясней сознается, что если в мире есть только то, что видимо есть, - жить незачем, не стоит. Мы принимаем все религии, все мистические учения, только бы не быть в действительности...»
В публичной лекции под названием «Ключи тайн», прочитанной впервые в 1903 году, Брюсов высказался еще яснее «Искусство есть постижение мира иными не рассудочными путями. Искусство - то, что в других областях мы называем откровением. Создания искусства - это приотворенные двери в Вечность. Изучение, основанное на показаниях наших внешних чувств, дает нам лишь приблизительное знание. Наше сознание обманывает нас. Наука лишь вносит порядок в хаос ложных представлений и размещает их по рангам. Но мы не замкнуты в этой «голубой тюрьме», пользуясь образом Фета. Из нее есть выходы на волю, есть просветы. Эти просветы те мгновения экстаза, которые дают иные постижения мировых явлений, глубже проникающие за их внешнюю кору, в их сердцевину. Истинная задача искусства и состоит в том, чтобы запечатлеть эти мгновения прозрения вдохновения. Искусство начинается в тот миг, когда художник пытается уяснить самому себе свои темные тайные чувствования. Где нет этого уяснения, нет художественного творчества. Искусство только там, где дерзновение за грань, где порывание за пределы познаваемого в жажде зачерпнуть хоть каплю «стихии чуждой, запредельной». История нового искусства есть прежде всего история его освобождения. Романтизм, реализм и символизм - это три стадии борьбы художников за свободу. Ныне искусство, наконец, свободно. Теперь оно сознательно предается своему высшему и единственному назначению быть познанием мира вне рассудочных форм, вне мышления по причинности...»
В 1908 году вышел в свет роман «Огненный ангел», во многом отразивший личные чувства Брюсова. «Его роман с Ниной Петровской, - достаточно жестко писал Ходасевич, - был мучителен для обоих, но стороною, в особенности страдающей, была Нина. Закончив «Огненного Ангела», он (Брюсов) посвятил книгу Нине и в посвящении назвал ее «много любившей и от любви погибшей». Сам он, однако же, погибать не хотел. Исчерпав сюжет и в житейском, и в литературном смысле, он хотел отстраниться, вернувшись к домашнему уюту, к пухлым, румяным, заботливой рукою приготовленным пирогам с морковью, до которых был великий охотник...»
«В чем я считаю себя специалистом, - писал о себе Брюсов. - В наши дни нельзя быть энциклопедистом, но я готов жалеть, когда думаю о том, чего не знаю. По образованию я историк. В университете работал специально над Ливием, над Великой французской революцией, над Салической правдой, над русскими начальными летописями, частью над эпохой царя Алексея Михайловича. Еще занимался я в университете историей философии, специально изучал Спинозу, Лейбница и Канта... Сейчас я чувствую себя сведущим, как никто, в вопросах русской метрики и метрики вообще. Прекрасно знаю историю русской поэзии, особенно XVIII век, эпоху Пушкина и современность. Я специалист по биографии Пушкина и Тютчева и никому не уступлю в этой области. Я хорошо знаю также историю французской поэзии, особенно эпоху романтизма и движение символическое. Работая над «Огненным ангелом», я изучил XVI век, а также то, что именуется «тайными науками», знаю магию, знаю оккультизм, знаю спиритизм, осведомлен в алхимии, астрологии, теософии. Последнее время исключительно занимаюсь Древним Римом и римской литературой, специально изучил Вергилия и его время, и всю эпоху IV века - от Константина Великого до Феодосия Великого. Во всех этих областях я, в настоящем смысле слова, специалист; по каждой из них я прочел целую библиотеку... В разные периоды жизни я занимался еще, более или менее усердно, Шекспиром, Байроном, Баратынским, VI веком в Италии, Данте (которого мечтал перевести); новыми итальянскими поэтами. Блуждая по Западной Европе, посещал музеи, кое-что узнал из истории живописи, разбираюсь в школах... Но Боже мой! Боже мой! Как жалок этот горделивый перечень сравнительно с тем, чего я не знаю... Весь мир политических наук, все очарование наук естественных, физика и химия с их новыми поразительными горизонтами, все изучение жизни на земле, зоология, ботаника, соблазны прикладной механики, тайны сравнительного языкознания, к которому я едва прикоснулся, истинное знание истории искусств, целые миры, о которых я едва наслышан, - древний Египет, Индия, государство майев, мифическая Атлантида, современный Восток с его удивительной жизнью, затем медицина, познание самого себя и умозрения новых философов, о которых я узнаю из вторых, из третьих рук... Боже мой! Боже мой! Если бы мне иметь сто жизней, они не насытили бы всей жажды познания, которая сжигает меня...»
«С прекращением «Весов» в 1909 году, - подводил первые итоги Брюсов, - я стал помещать свои произведения преимущественно в «Русской мысли» и через год, с осени 1910 года, был приглашен редакцией журнала - заведовать литературно-критическим отделом. Эта моя деятельность в редакции «Русской мысли» длилась более двух лет, до конца 1912 года, причем мною было исполнено для журнала немало чисто редакционных работ. За те же годы мною было издано отдельно (кроме переиздания прежних книг) сборник стихов «Зеркало Теней», сборник рассказов «Ночи и дни», роман из римской жизни IV века (в 2 томах) «Алтарь Победы», сборник статей о русских поэтах «Далекие и близкие», сборник переводов П. Верлена, перевод драмы О. Уайльда «Герцогиня Падуанская», несколько маленьких брошюр «Великий Ритор» (жизнь и сочинения Авсония), «За моим окном» (воспоминания) и др. В то же время довольно много статей, переводов было мною помещено в различных журналах, газетах, альманахах, сборниках (в том числе в приложениях к «Ниве» перевод «Баллады Редингской тюрьмы» О. Уайльда), в разных коллективных трудах (в «Библиотеке великих писателей» под ред. С.А. Венгерова, в «Истории русской литературы» и «Истории западной литературы» т-ва «Мир», в «Новом энциклопедическом словаре» и т.д.) и в виде предисловий к различным книгам». Необыкновенному трудолюбию Брюсова мешали, кажется, только вредные привычки. «Еще с 1908-го года он был морфинистом, - писал Ходасевич. - Старался от этого отделаться, но не мог. Летом 1911 года д-ру Г.А. Койранскому удалось на время отвлечь его от морфия, но в конце концов из этого ничего не вышло. Морфий сделался ему необходим. Помню, в 1917 году во время одного разговора я заметил, что Брюсов постепенно впадает в какое-то оцепенение, почти засыпает. Потом он встал, ненадолго вышел в соседнюю комнату - и вернулся помолодевшим...»
«Он (Брюсов) не любил людей, - вспоминал Ходасевич, - потому что прежде всего не уважал их. Это, во всяком случае, было так в его зрелые годы. В юности, кажется, он любил Коневского. Неплохо относился к З.Н. Гиппиус. Больше назвать некого. Его неоднократно подчеркнутая любовь к Бальмонту вряд ли может быть названа любовью. В лучшем случае это было удивление Сальери перед Моцартом. Он любил называть Бальмонта братом. М. Волошин однажды сказал, что традиция этих братских чувств восходит к глубокой древности к самому Каину...» И дальше «В стихии расчета он (Брюсов) умел быть вдохновенным. Процесс вычисления доставлял ему удовольствие. В шестнадцатом году он мне признался, что «ради развлечения» решает алгебраические и тригонометрические задачи по старому гимназическому учебнику. Он любил таблицу логарифмов. Он произнес целое «похвальное слово» той главе в учебнике алгебры, где говорится о перестановках и сочетаниях. В поэзии он любил те же «перестановки и сочетания». С замечательным упорством и трудолюбием он работал годами над книгой, которая не была - да и вряд ли могла быть закончена он хотел дать ряд стихотворных поделок, стилизаций, содержащих образчики «поэзии всех времен и народов»! В книге должно было быть несколько тысяч стихотворений. Он хотел несколько тысяч раз задушить себя на алтаре возлюбленной Литературы - во имя «исчерпания всех возможностей», из благоговения перед перестановками и сочетаниями. Написав для книги «Все напевы» (построенной по тому же плану) цикл стихотворений о разных способах самоубийства, он старательно расспрашивал знакомых, не известны ли им еще какие-нибудь способы, «упущенные» в его каталоге...» И еще «Он (Брюсов) страстною, неестественною любовью любил заседать, в особенности - председательствовать. Заседая - священнодействовал. Резолюция, поправка, голосование, устав, пункт, параграф - эти слова нежили его слух. Открывать заседание, закрывать заседание, предоставлять слово «дискреционною властью председателя», звонить в колокольчик, интимно склоняться к секретарю, прося «занести в протокол» - все это было для него наслаждение, «театр для себя», предвкушение грядущих двух строк в истории литературы...»
Конечно, суждение это достаточно субъективно, однако Ходасевич хорошо знал Брюсова и мнение его подтверждали многие.
«В первые годы революции дом Брюсовых опустел, - вспоминала свояченица поэта Б. Погорелова. - Изредка забегал кое-кто из старых знакомых - с недобрыми, мрачными вестями. Брюсов почти не выходил из дома. Да куда было идти Литературно-художественный кружок был занят красноармейцами, редакции закрылись, типографии и бумага были реквизированы большевиками. А дамы, жаждавшие когда-то бурных встреч, поисчезали кто на юг, кто за границу.
Как-то, в мрачное осеннее утро, в квартире Брюсовых раздался резкий звонок и в переднюю ввалилась группа немолодая решительная баба и несколько рабочих. Сразу тычут ордер из местного Совета рабочих депутатов - на реквизицию. «Тут у вас кабинет имеется. Покажите». Ввалившуюся компанию провели в кабинет. Баба безостановочно тараторила «Подумайте - столько книг! И это - у одного старика! А у нас - школы без книг. Как тут детей учить» Компания переходила от полки к полке. Время от времени кто-нибудь из «товарищей» вытаскивал наугад какой-нибудь том. То выпуск энциклопедического словаря, то что-нибудь из древних классиков. Одного из незваных посетителей заинтересовало редкое издание «Дон-Кихота» на испанском языке. Все принялись рассматривать художественно исполненные иллюстрации. Потом баба захлопнула книгу и с укоризненным пафосом произнесла «Одна контрреволюция и отсталость! Кому теперь нужны такие мельницы Советская власть даст народу паровые, а то и электрические. Но все равно эту книгу тоже заберем. Пущай детишки хоть картинками потешатся. Вот что, гражданка (это сестре). Завтра пришлем грузовик за всеми книгами. А пока... чтоб ни одного листочка здесь не пропало. Иначе придется вам отвечать перед революционным трибуналом!»
Потрясенный происшедшим, очень бледный, стоял Брюсов у своих книг и машинально раскладывал все по прежним местам. Он так любил свои книги! Годами собиралась его библиотека. Были в ней редкостные дорогие издания; их не сразу удавалось приобрести, и ими он так дорожил...
После обеда он позвонил Луначарскому. На следующий день - ни жуткой бабы, ни страшного грузовика. А вечером В.Я. посетил сам нарком. На той же неделе В.Я. получил приглашение к Троцкому. Вероятно, оба коммуниста звали его работать с ними. Причем у Троцкого, по-видимому, было «чисто дипломатическое» соображение привлечением в их стан крупного писателя доказать Европе, что коммунисты не такие варвары, как их изображают. А Луначарский пустил в ход более хитрый маневр. Он прямо явился с предложением - основать кафедру поэзии и стихосложения при пролетарском университете. А ведь это было заветной мечтой Брюсова, и он, без долгих колебаний, ухватился за предложение.
Вскоре после этого захожу к Брюсовым и застаю всю семью на кухне. Сестра и Аннушка раскладывают на столе только что полученный «паек». Огромная бутыль подсолнечного масла, мешок муки, всевозможная крупа. Сахар, чай, кофе, большой кусок мяса. Аннушка сияет и любуется по тому голодному времени невероятным богатством. «Ну, поживем за этим царем», - одобрительно говорит она. Брюсов нахмурился. «Нечего вздор молоть. Лучше разберите все это. А то всякий народ тут к вам ходит». И ушел к себе...»
В 1919 году Брюсов вступил в ряды ВКП(б). Работал с Луначарским в Наркомпроссе. Читал лекции в университете. Организовал в 1921 году Высший литературно-художественный институт (впоследствии ВЛХИ им. В.Я. Брюсова). Выступал с работами теоретическими, издал книги стихов «Последние мечты» (1920), «В такие дни» (1921), «Миг» (1922), «Дали» (1922), «Mea!» («Cпеши!», 1924). Глубоко изучил историю и литературу Армении, перевел многих ее поэтов. За эту поистине гигантскую работу Совнарком Армении присвоил Брюсову звание народного поэта Армении. Вообще роль Брюсова в русской поэзии по-настоящему еще не оценена. «Несмотря на все усердие, большевики не ценили его, - писал Ходасевич. - При случае - попрекали былой принадлежностью к «буржуазной» литературе. Его стихи, написанные в полном соответствии с видами начальства, все-таки были не нужны, потому что не годились для прямой агитации. Дело в том, что, пишучи на заказные темы и очередные лозунги, в области формы Брюсов оставался свободным. Я думаю, что тщательное формальное исследование коммунистических стихов Брюсова показало бы в них напряженную внутреннюю работу, клонящуюся к попытке сломать старую гармонию, «обрести звуки новые». К этой цели Брюсов шел через сознательную какофонию. Был ли он прав, удалось ли ему чего-нибудь достигнуть - вопрос другой. Но именно наличие этой работы сделало его стихи переутонченными до одеревенения, трудно усвояемыми, недоступными для примитивного понимания. Как агитационный материал они не годятся - и потому Брюсов-служака оказался по существу ненужным. Оставался Брюсов-служака, которого и гоняли с «поста» на «пост», порой доходя до вольного или невольного издевательства. Так, например, в 1921 году Брюсов совмещал какое-то высокое назначение по Наркомпросу с не менее важной должностью в Гуконе, т. е. ...в Главном управлении по коннозаводству!»
В декабре 1923 года юбилей поэта был отмечен официально, но без пышности. Хлопоты об ордене Красного Знамени окончились ничем, поэт получил лишь грамоту ВЦИК да Литературному институту присвоили его имя.
Умер Брюсов 9 октября 1924 года в Москве.
Очень жестко на смерть Брюсова отозвался в «Русской газете» (Париж) поэт Саша Черный «О грехопадении Брюсова писали за последнее время немало. В самом деле странно индивидуалист, изысканный эстет, парнасский сноб, так умело имитировавший поэта, парящего над чернью, и вдруг такая бесславная карьера, достойная расторопного Ивана Василевского или какого-нибудь Оль Д`Ора. Красный цензор, вырывающий у своих собратьев последний кусок хлеба, вбивающий осиновый кол в книги, не заслужившие в его глазах штемпеля советской благонадежности. Это была, увы, не тютчевская цензура, не «почетный» караул у дверей литературы, а караул подлинно арестантский, тяжкое и низкое ремесло угнетателя духа. Свой бил своих. Приблизительно такое же дикое и незабываемое зрелище, как еврей, организующий еврейские погромы».