Юбилейную, X Международную арбитражную конференцию «Россия как место разрешения споров» Российский национальный комитет Международной торговой палаты (ICC Russia) провел при поддержке Международного арбитражного суда. В рамках одной из сессий планировалось обсудить самые громкие арбитражные дела прошлого года, но, по единодушному мнению докладчиков, сегодня уместнее вести разговор о тенденциях, складывающихся в современной арбитражной практике.

Конференцию открыла Генеральный секретарь ICC Russia Татьяна Монэгэн. Она подчеркнула, что мероприятие ставит основной своей целью популяризацию арбитража в России и продвижение российских арбитров на международной арене. Михаил Гальперин, Уполномоченный РФ при Европейском суде по правам человека - заместитель министра юстиции РФ, рассказал о предпосылках третейской реформы и деятельности Совета по совершенствованию третейского разбирательства и текущей ситуации касательно аккредитации третейских судов. Жива Филипич, ведущий советник секретариата Суда ICC, представила статистику Суда ICC за 2016 г., согласно которой в 56% случаев стороны выбирали арбитров, кандидатуры которых впоследствии были утверждены Генеральным секретарем либо Судом; в 16% случаев Суд назначал арбитров по предложениям, поступающим от Национальных комитетов; только в 12% случаев Суд назначал арбитров напрямую. За 2016 г. Суд ICC рассмотрел 20 дел с участием российских сторон, в шести из них были назначены российские арбитры.

Две оговорки - два разных решения

Два арбитражных разбирательства с участием банка «Траст», подвергнутого процедуре санации, представляют собой пример того, какое влияние институты санации и банкротства могут оказывать на действительность или недействительность арбитражных соглашений. Подробнее об этих спорах рассказал Максим Кульков, управляющий партнер фирмы «Кульков, Колотилов и партнеры».

Приказом Центробанка РФ от 22.12.2014 № ОД-3589 в отношении ОАО Национальный банк «Траст» была введена процедура финансового оздоровлении и утвержден План участия государственной корпорации «Агентство по страхованию вкладов» (далее - АСВ) в предупреждении банкротства банка.

В процессе санации выявился ряд сомнительных сделок, в частности покупка векселей у кипрской компании Phosint Limited и заключение договора доверительного управления, а также договор займа с австрийским Bank Winter. АСВ подало иски об оспаривании сделок.

В деле против Phosint Limited договор о покупке векселей представился АСВ как сомнительная сделка (стоимость векселей посчитали явно завышенной, а сами ценные бумаги были неликвидные), при этом в договоре содержалась арбитражная оговорка в пользу МКАС при ТПП РФ. А в соглашении с Bank Winter присутствовала пророгационная оговорка - о рассмотрении споров в государственном суде Австрии. Забегая вперед, сразу скажем, что суды в этих двух делах пришли к двум совершенно разным выводам. В отношении арбитражной оговорки суд решил, что она неисполнима и государственный суд России вправе рассматривать это дело. А в ситуации с пророгационной оговоркой - что спор может быть передан на рассмотрение иностранному государственному суду.

Теперь обратимся к деталям.

Суть - в деталях

АСВ подало иск в государственный суд об оспаривании договора о покупке векселей Phosint Limited. Три инстанции оставили это дело без рассмотрения ввиду наличия в договоре арбитражной оговорки. В итоге дело дошло до Верховного суда РФ, который не согласился с мнением нижестоящих судов (Определение ВС РФ от 16.08.2016 № 305-ЭС16-4051 по делу № А40-117039/2015).

Основная мотивация ВС РФ сводилась к тому, что АСВ исполняло свои публично-правовые функции, действовало в интересах прочих кредиторов банка «Траст», и поскольку в России публично-правовые споры не могут рассматриваться третейским судом, то есть неарбитрабельны, арбитражная оговорка в данном случае недействительна. А значит, выводы судов о том, что требования банка неподведомственны арбитражному суду, по мнению ВС РФ, ошибочны.

В споре с Bank Winter, который рассматривался чуть позже, одна из сторон ссылалась на приведенное выше решение ВС РФ и настаивала, что и в этом деле должна работать схожая логика. Однако АС Московского округа придерживался иного мнения (постановление от 22.02.2017 № Ф05-19592/2016 по делу № А40-114343/2015): спор с публично-правовым элементом не может быть рассмотрен третейским судом, но законодательство о банкротстве не содержит запрета на то, чтобы спор был рассмотрен государственным судом другого государства.

Если в процессе рассмотрения спора в арбитраже должник ушел в банкротство…

Какие выводы можно сделать из приведенных двух дел? Можно ли теперь, после решения ВС РФ говорить о том, что по искам о признании недействительными сделок, если в договоре присутствует арбитражная оговорка, она будет недействительной, если сторона этой сделки вошла в какую-либо из стадий банкротства? Можно ли решение по сделке «Траста» с Phosint Limited считать прецедентом? Скорее нет, чем да.

Как представляется, основная мотивировка ВС РФ - это не столько даже само банкротство, сколько исполнение АСВ публично-правовой функции в интересах защиты прав кредиторов банка «Траст». Значение имеет субъект, который оспаривает сделку (здесь - АСВ), и те, в чьих интересах он оспаривает сделку (в данном деле - в интересах кредиторов). И в описываемом случае эта позиция коррелирует с позицией ряда иностранных юрисдикций, в частности Швейцарии или Германии, которые разделяют подход в зависимости от того, в чьих интересах действует арбитражный управляющий - в интересах должника или в интересах кредиторов. Если в интересах последних, то арбитражная оговорка не исполняется именно потому, что появляется публичный элемент.

Кроме того, ст. 63 Федерального закона от 26.10.2002 № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» (далее - Закон о банкротстве) говорит о том, что с момента введения процедуры наблюдения требования кредиторов по денежным обязательствам и об уплате обязательных платежей, за исключением текущих платежей, могут быть предъявлены должнику только с соблюдением установленного законом порядка предъявления требований. Это означает, что с введением процедуры наблюдения все требования, если они не были заявлены, нужно предъявлять в государственный суд, ведущий дело о банкротстве. Отталкиваясь от обратного, можно выстроить и такую логическую цепочку: если требование было заявлено до момента введения наблюдения, то ничто не препятствует третейскому суду и международному коммерческому арбитражу продолжить разбирательства.

В практике многих юристов были похожие дела: начинается арбитражное дело, а в это время против должника суд начинает процедуру банкротства. Что делать? Здесь возможны два варианта, и какой из них выбирать, зависит от многих факторов.

Первый вариант: продолжить дело в третейском суде или в международном коммерческом арбитраже, получить там решение и уже с этим решением войти в реестр кредиторов банкрота. Здесь главное - успеть до перехода к конкурсному производству.

Второй вариант: на определенной стадии арбитраж прекратить или приостановить на случай, если процедура банкротства по какой-либо причине будет прекращена, не доведена до конца. Тогда можно будет вернуться к арбитражному процессу.

Нет правил без исключений

Есть еще один аспект, связанный с конкурсным производством. Согласно ст. 126 Закона о банкротстве с даты принятия арбитражным судом решения о признании должника банкротом и об открытии конкурсного производства все требования кредиторов по денежным обязательствам, иные имущественные требования, за исключением текущих платежей и требований о признании права собственности, об истребовании имущества из чужого незаконного владения, о признании недействительными ничтожных сделок и применении последствий их недействительности могут быть предъявлены только в ходе конкурсного производства. На этой стадии арбитражная оговорка становится неисполнимой или недействительной. Но и здесь не обходится без исключений. Какие это могут быть исключения?

Во-первых, подсудность. Статьи 63 и 126 Закона о банкротстве - это сугубо процессуальные нормы или их можно назвать нормами материального права? Если это сугубо процессуальные нормы, это означает, что они действуют только в Российской Федерации. И тогда встает вопрос: насколько, допустим, суд в Лондоне связан этими ограничениями, если исполнение решения арбитража предполагается за пределами РФ? То есть появляются основания говорить о том, что суд в Лондоне не будет связан этими статьями как сугубо процессуальными нормами и сможет рассмотреть спор. То есть арбитражная оговорка в данном случае не перестанет действовать.

Второе исключение связано с категорией иска. Напомним, что ограничения Закона о банкротстве охватывают не все категории исков, а только иски по денежным обязательствам. Если у вас спор, к примеру, о признании права собственности, то и после введения процедур банкротства вы можете возбуждать производство в Международном коммерческом арбитраже.

Арбитрабельность и интеллектуальные права

О критериях арбитрабельности споров в современной практике российских судов на примерах из области интеллектуальных прав рассказала Елена Трусова, партнер юридической фирмы Goltsblat BLP.

Если обратиться к официальной статистике МКАС при ТПП РФ, споров, касающихся интеллектуальных прав, в год рассматривается менее 5% от общего количества споров, рассматриваемых в МКАСе. Так арбитрабельны ли в Российской Федерации споры об IP или нет? На этот вопрос нельзя дать однозначный ответ. Какие-то арбитрабельны, какие-то нет. Отчего это зависит? Можно выделить три фактора, которые позволят ответить на этот вопрос.

n Первый фактор: объектом спора является регистрируемый или нерегистрируемый объект?

n Второй фактор: затрагивается ли в споре функция государства по приданию объекту статуса объекта интеллектуальной собственности? Например, когда регистрируется патент или товарный знак, государство, собственно, создает этот объект в качестве объекта оборота путем регистрации.

n Третий фактор: подпадает ли спор под специальные нормы о подведомственности?

Для целей определения арбитрабельности можно выделить три группы споров об интеллектуальных правах:

1) договорные споры;

2) споры в отношении интеллектуальных прав;

3) споры о действительности, принадлежности и существовании интеллектуальных прав.

И если с первыми двумя категориями все более-менее ясно, то в отношении последней категории следует пояснить, что речь идет об охраноспособности, отличительной способности товарных знаков, о неиспользовании товарных знаков, о соответствии изобретения или полезной модели критерию новизны. То есть о тех спорах, которые касаются действительности самого статуса объекта интеллектуальной собственности.

Если брать споры по договорам об интеллектуальной собственности, если речь идет о нерегистрируемых объектах, например об авторских правах, то эти споры, безусловно, арбитрабельны. Никаких проблем не возникает с тем, чтобы обратиться в арбитраж со спором, например, о взыскании убытков из лицензионного договора, если речь идет об авторских правах. Так же обстоит дело, если речь идет о спорах, связанных с расторжением подобного договора.

Но ситуация меняется, если мы имеем дело с договорным спором о регистрируемом объекте интеллектуальной собственности - здесь появляется элемент регистрации. Например, когда речь идет о патенте или о договоре об использовании товарного знака. Для примера рассмотрим типичный спор о расторжении лицензионного договора на использование товарного знака. Казалось бы, по своей сути это гражданско-правовой спор. Однако итогом этого спора должно стать внесение изменений в запись Роспатента о том, что данный договор больше не действует. И существует судебная практика, которая зародилась достаточно давно, когда в силу того, что имеет место регистрация, суды признавали спор неарбитрабельным (см., например, постановление ФАС Московского округа от 06.12.2012 по делу № А40-95581/12-143-296).

Как при этом рассуждает суд? Осуществление Роспатентом действий по аннулированию записи в Государственном реестре товарных знаков является исполнением им государственной функции по осуществлению ведения этого Реестра. Таким образом, отношения, связанные как с государственной регистрацией товарного знака, так и с аннулированием регистрационной записи, имеют публично-правовой характер, а решение третейского суда - обязывающее Роспатент совершить соответствующие действия - публично-правовые последствия.

Эта позиция резко расходится с позицией Конституционного суда РФ (см. постановление от 26.05.2011 № 10-П), который на примере дела о недвижимости пояснил, что регистрация как таковая еще не придает публично-правовой характер каким-либо отношениям.

Получается, что судебная практика исходила из того, что любой акт регистрации придает отношениям публично-правовую природу. В итоге получалось, что любой спор, в котором хотя бы отчасти речь идет о внесении в реестр, признавался неарбитрабельным.

Однако появляются примеры и иного рода. По словам спикера, сейчас можно в судебной практике увидеть подходы, при которых формальная фиксация путем совершения регистрационных действий результатов частно-правового спора не влечет автоматически неарбитрабельности. Иными словами, в последнее время, пусть и не до конца установившаяся, но появилась тенденция, что договорной спор о регистрируемых объектах интеллектуальной собственности арбитрабелен даже в том случае, если решение спора повлечет за собой применение функции государства по внесению изменений в реестры, отражающие состояние объектов ИС.

Можно ли преодолеть неарбитрабельность споров о действительности и принадлежности интеллектуальных прав?

Третья категория споров, которая всегда считалась, за редкими исключениями некоторых юрисдикций, неарбитрабельной - это споры о действительности и принадлежности интеллектуальных прав. Если мы, к примеру, пытаемся оспорить предоставление охраны товарному знаку, пытаемся оспорить патент по критерию новизны или права на товарный знак по неиспользованию, почему мы сталкиваемся с неарбитрабельностью этих споров? В большинстве доктринальных источников обоснование следующее. В рамках каждого спора такого рода создается и меняется объем обязанностей для неопределенно большого круга лиц, затрагивается функция государства по созданию личного статуса объектов IP. А в Российской Федерации, так же как и во многих других юрисдикциях, еще есть специальные нормы процессуального законодательства, которые исключают подобного рода споры из поля арбитрабельности (ст. 248 АПК РФ).

Но эта проблема может быть преодолена. В этом вопросе интересно посмотреть на зарубежную практику. Например, в некоторых странах применяется такой принцип, по которому споры о действительности интеллектуальных прав являются арбитрабельными в том случае, если эффект арбитражного решения распространяется исключительно на стороны, не затрагивая права и обязанности третьих лиц. Как это возможно? Допустим, суд рассматривает вопрос о действительности патента. Арбитраж признает свою компетенцию и рассматривает вопрос о действительности патента, при этом отдельно указав, что это конкретное арбитражное решение будет применимо только в отношении сторон спора для целей расчета между ними. Такое решение не позволит обратиться в патентное ведомство и признать патент недействительным. Для этого уже потребуется какой-то дополнительный акт - в разных странах это реализуется по-разному. Но тем не менее сама возможность рассматривать неарбитрабельные споры в арбитражном суде представляется любопытной. У нас в РФ подобного рода решений или арбитражных дел нет, но, возможно, в будущем такая практика может быть позаимствована.

Односторонний отказ арбитражного управляющего от исполнения договора при банкротстве должника, предусмотренный статьей 102 ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» (далее – закон о банкротстве), может быть использован и при банкротстве так называемого «застройщика».

Последнее время участились случаи, когда и без того «закошмаренные» дольщики, очевидно в порядке «глумления» над их страданиями, получают от арбитражных управляющих уведомления (заявления) о том, что такой арбитражный управляющий применительно статьи 102 ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» настоящим заявляет отказ от дальнейшего исполнения договора с дольщиком.

Данные обстоятельства следует разобрать поподробнее!

Так, в силу пункта 3 статьи 450 ГК РФ, в случае одностороннего отказа от исполнения договора полностью или частично, когда такой отказ допускается законом или соглашением сторон, договор считается соответственно расторгнутым или измененным. Из анализа приведенной нормы в совокупности с нормами всей статьи 450 ГК РФ, это единственная возможность одностороннего прекращения обязательства, поскольку во всех иных случаях, расторжение происходит с обязательным участием другой стороны, либо посредством подписания соглашения о прекращении (п.1 ст.450 ГК РФ), либо через суд (п.2 ст.450 ГК РФ).

Так вот законодатель, используя заложенную норму в уже рассмотренную статью 450 ГК РФ, реализовал её применительно несостоятельного должника, т.е. в процедурах банкротства, посредством норм статьи 102 ФЗ «О несостоятельности (банкротства)».
При этом следует оговориться для обычного читателя (не юриста), что используя такое право, обязательство (договор) прекращается сразу, как только сторона по договору получило от заявителя (в нашем случае – от арбитражного управляющего) соответствующее уведомление (заявление) об одностороннем отказе от исполнения договора. То есть, проще говоря, тем самым, арбитражный управляющий заявил, что договора долевого участия (или иного другого) между Вами и должником-застройщиком больше не существует, со всеми вытекающими из этого правовыми последствиями.

Для дольщика такие последствия означают ни что иное, как попрощаться с мыслью вселения в ожидаемую квартиру, а для застройщика это означает, что теперь дольщик будет за «должником-банкротом» бегать, чтобы заявить свои требования в рамках банкротства и возможно заявить ещё и убытки вызванные таким расторжением договора. Но что такое «получить деньги» с должника-застройщика при банкротстве, полагаю все догадываются.

Так, согласно вышеназванной статье 102 закона о банкротстве, внешний управляющий в течение трех месяцев с даты введения внешнего управления вправе отказаться от исполнения договоров и иных сделок должника. Отказ от исполнения договоров и иных сделок должника может быть заявлен только в отношении сделок, не исполненных сторонами полностью или частично, если такие сделки препятствуют восстановлению платежеспособности должника или если исполнение должником таких сделок повлечет за собой убытки для должника по сравнению с аналогичными сделками, заключаемыми при сравнимых обстоятельствах. В случаях, предусмотренных пунктом 2 настоящей статьи, договор считается расторгнутым с даты получения всеми сторонами по такому договору заявления внешнего управляющего об отказе от исполнения договора.

Сторона по договору, в отношении которого заявлен отказ от исполнения, вправе потребовать от должника возмещения убытков, вызванных отказом от исполнения договора должника. Положения, предусмотренные настоящей статьей, не применяются в отношении договоров должника, заключенных в ходе наблюдения с согласия временного управляющего или в ходе финансового оздоровления, если такие договоры были заключены в соответствии с законом о банкротстве.

При этом, следует оговориться, что таким же правом на отказ от исполнения договора, обладает и конкурсный управляющий, применительно пункта 3 статьи 129 закона о банкротстве, но с дополнительной (относительно полномочий внешнего управляющего) оговоркой, что «конкурсный управляющий не вправе заявлять отказ от исполнения договоров должника при наличии обстоятельств, препятствующих восстановлению платежеспособности должника». Следует такую оговорку признать существенной, поскольку таким образом, конкурсный управляющий скован обязанностью доказать, что при таком «отказе» имеются все шансы восстановить платежеспособность, что для процедуры конкурсного производства обычного должника можно считать «из ряда вон выходящим» обстоятельством по «положительности эффекта» (такого в своей юридической практике не припомню).

Но вот для конкурсного производства «застройщика-банкрота», массовый отказ от исполнения всех договоров, формально может придать такому действию конкурсного управляющего иллюзии «возможности восстановления платежеспособности», поскольку внесенные несколько лет назад деньги дольщиков уже обесценились и сегодняшняя стоимость метра жилья может «окупить» такие «отказы», даже заложив 100% по номиналу договоров возврат средств дольщикам.

Да и то, эта иллюзия должна присутствовать, применительно п.3 ст.129 закона о банкротстве только на момент заявления конкурсным управляющим таких отказов применительно ст.102 закона о банкротстве, поскольку расторгнув договоры, потом их никто не восстановит в силе, даже если окажется, что это была лишь иллюзия возможного восстановления платежеспособности. А названную иллюзию создать на бумаге и обосновать достаточно несложно для профессионала.

Так вот, получается важным для защиты прав кредитора (в т.ч. дольщика), что арбитражный управляющий вправе отказаться от исполнения договоров и иных сделок должника, только в отношении сделок:

1 - не исполненных сторонами полностью или частично,
2- если такие сделки препятствуют восстановлению платежеспособности должника или если исполнение должником таких сделок повлечет за собой убытки для должника по сравнению с аналогичными сделками, заключаемыми при сравнимых обстоятельствах.
Эти два условия должны присутствовать одновременно.

Рассмотрим их по-отдельности.

1. «…не исполненных сторонами полностью или частично…». Полагаю, большинство случаев применения такого условия просто очевидны и, не требуют отдельного рассмотрения. Но особый акцент я, пожалуй, сделаю относительно такой ситуации, когда дольщик обратился к застройщику с иском о признании права собственности либо на конкретный объект недвижимости, либо на долю в общей долевой собственности по инвестиционному проекту (контракту) и т.п.
То есть, я описываю ситуацию, при которой, сама по себе сделка трансформирована в устойчивое право собственности состоявшимся и вступившим в силу решением соответствующего суда. Такое решение суда, удовлетворяющее требование дольщика полностью оплатившего свой взнос (полностью исполнившего свои обязательства по договору), носит характер исполнения обязанности застройщиком, поскольку у застройщика по такому контракту, как правило, закреплена обязанность «передать в собственность дольщика объект недвижимости». Так вот решением суда эта обязанность по договору (контракту) исполняется и обоюдная цель сторон договора – достигается. При таком судебном решении, априори имеется ввиду, что дальнейшее изменение ситуации по такому договору не предполагается либо ввиду окончания строительства, либо его реальной невозможности (консервация строительства, отсутствие средств или банкротство, передача объекта на достройку иному лицу). Иное просто противоречило бы логике признания права собственности. Поэтому, договор исполнен полностью, даже если такое решение суда не зарегистрировано в регистрирующем органе (Росреестре) в плане регистрации дольщиком права собственности, вытекающего из решения суда. В рассматриваемой ситуации важно обстоятельство, свидетельствующее о полном исполнении договора обеими сторонами, вытекающее из самого решения. После регистрации решения в Росреестре, Дольщик получает лишь дополнительные и непреодолимые основания для исключения «своей собственности» (по решению) из конкурсной массы (имущества должника) при банкротстве застройщика.

Таким образом, обязательства по договору долевого участия (или иного инвестиционного контракта) прекращены в силу их надлежащего исполнения, применительно п.1 ст.408 ГК РФ, что делает невозможным прекращение договора по иным обстоятельствам (т.е. невозможность заявления отказа от дальнейшего исполнения договора, ввиду отсутствия неисполненного обязательства в таком договоре). По иному, просто отказываться не от чего!
Именно об этом и говорит условие п.1 рассматриваемой ситуации относительно ст.102 закона о банкротстве, и это должен осознавать и понимать каждый арбитражный управляющий, назначаемый на процедуры банкротства относительно застройщиков.

2. Второе условие, при котором арбитражный управляющий формально вправе заявить отказ, будет наличие доказательств, что такие сделки явно препятствуют восстановлению платежеспособности должника (что, как уже выше оговаривалось, с конкурсным производством оказывается практически несовместимо), либо «если исполнение должником таких сделок повлечет за собой убытки для должника по сравнению с аналогичными сделками, заключаемыми при сравнимых обстоятельствах». То, что взято здесь в кавычки, есть самое распространенное условие, при которых, истец полагает что такое условие присутствует, а ответчик всегда полагает (и искренне верит в это), что такое условие отсутствует напрочь.

Справедливости ради, следует заместить, что судебная практика по квалификации такого условия самая противоречивая и разнообразная. Следует оговориться, их квалификация будет напрямую зависеть от количества и весомости доказательств собранных и предоставленных суду доказательств обеими сторонами в рамках реализации принципа состязательности сторон.

Оба рассмотренных выше условия, заложенных в пункте 2 статьи 102 закона о банкротстве, играют свою определяющую роль, которой нельзя отдать предпочтение или умалить за неважностью.

Но для дольщиков, столкнувшихся с банкротством застройщика, первое рассмотренное условие, при наличии решения суда о признании прав собственности дольщика, может сыграть решающую роль в защите своего права и интересов при посягательстве на них со стороны арбитражного управляющего, решившего необдуманно использовать свое право, предоставленное законом о банкротстве. Такие действия арбитражного управляющего при банкротстве именно «застройщиков» я бы не стал квалифицировать как его «добросовестное заблуждение» (и мол, суд поправит, если что!), а скорее как «злоупотребление правом» на подачу иска, поскольку требования законодательства к квалификации и опыту арбитражного управляющего на сегодняшний день достаточно высоки. Такие «промахи» в действиях арбитражных управляющих следовало бы начать учитывать как «штрафные баллы», при наборе определенного количества которых, наступала бы автоматическая дисквалификация арбитражного управляющего, ну как минимум года на три.

Дмитрий Михайлович Натариус,
адвокат,
член Ассоциации юристов России,
член Палаты адвокатов Самарской области.

Настоящего Федерального закона.

КонсультантПлюс: примечание.

Восстановление двухмесячного срока, установленного для закрытия реестра требований кредиторов, законодательством не предусмотрено (пункт 3 Информационного письма ВАС РФ от 26.07.2005 N 93).

2. Требования кредиторов каждой очереди удовлетворяются после полного удовлетворения требований кредиторов предыдущей очереди, за исключением случаев, предусмотренных настоящим Федеральным законом для удовлетворения обеспеченных залогом имущества должника требований кредиторов.

В случае невостребования кредитором денежных средств, внесенных в депозит нотариуса, в течение трех лет с даты их внесения в депозит нотариуса указанные денежные средства перечисляются нотариусом в федеральный бюджет.

3. При недостаточности денежных средств должника для удовлетворения требований кредиторов одной очереди денежные средства распределяются между кредиторами соответствующей очереди пропорционально суммам их требований, включенных в реестр требований кредиторов, если иное не предусмотрено настоящим Федеральным законом.

4. Требования конкурсных кредиторов и (или) уполномоченных органов, заявленные после закрытия реестра требований кредиторов, удовлетворяются за счет оставшегося после удовлетворения требований кредиторов, включенных в реестр требований кредиторов, имущества должника.

Правила настоящего пункта не применяются в отношении требований, заявленных до истечения шести месяцев со дня закрытия реестра требований кредиторов, если на день закрытия реестра требований кредиторов не вынесен либо не вступил в силу судебный акт или акт иного уполномоченного государственного органа, наличие которого в соответствии с законодательством Российской Федерации является обязательным для выявления задолженности, в отношении которой предъявлены соответствующие требования. Данные требования считаются заявленными в установленный срок.

5. Требования кредиторов первой очереди, заявленные до окончания расчетов со всеми кредиторами (в том числе после закрытия реестра требований кредиторов), но после завершения расчетов с кредиторами первой очереди, заявившими свои требования в установленный срок, подлежат удовлетворению до удовлетворения требований кредиторов последующих очередей. До полного удовлетворения указанных требований кредиторов первой очереди удовлетворение требований кредиторов последующих очередей приостанавливается.

В случае, если такие требования были заявлены до завершения расчетов с кредиторами первой очереди, они подлежат удовлетворению после завершения расчетов с кредиторами первой очереди, заявившими свои требования в установленный срок, при наличии денежных средств на их удовлетворение.

Требования кредиторов второй очереди, заявленные до окончания расчетов со всеми кредиторами (в том числе после закрытия реестра требований кредиторов), подлежат удовлетворению в порядке, аналогичном порядку, установленному абзацами первым и вторым настоящего пункта.

6. В случае наличия рассматриваемых в арбитражном суде (суде) на момент начала расчетов с кредиторами соответствующей очереди разногласий между конкурсным управляющим и кредитором по заявленному требованию кредитора конкурсный управляющий обязан зарезервировать денежные средства в размере, достаточном для пропорционального удовлетворения требований соответствующего кредитора.

7. Требования кредиторов третьей очереди, заявленные в установленный срок, но установленные арбитражным судом после начала погашения требований кредиторов третьей очереди, подлежат удовлетворению в размере, предусмотренном для погашения требований кредиторов третьей очереди.

8. Погашенными требованиями кредиторов считаются удовлетворенные требования, а также те требования, в связи с которыми достигнуто соглашение об отступном, или конкурсным управляющим заявлено о зачете требований, или имеются иные основания для прекращения обязательств.

(см. текст в предыдущей редакции)

Зачет требования допускается только при условии соблюдения очередности и пропорциональности удовлетворения требований кредиторов.

(см. текст в предыдущей редакции)

Третейские решения нередко используются для получения неправомерного контроля в делах о банкротстве. Схема установления контроля между аффилированными компаниями, позволяющая неправомерно получить статус первого заявителя в будущем деле о банкротстве и контролировать данный процесс, в общих чертах выглядит следующим образом:

• Между готовящейся к банкротству компанией А и ее аффилированной компанией Б создается сомнительное долговое обязательство на крупную сумму (поставка товаров, оказание услуг, заем и т.д.).
• Компания Б обращается в третейский суд с иском к компании А и, в отсутствие каких-либо возражении со стороны компании А, предсказуемо выигрывает дело (нередко для этого использовались различные «карманные» арбитражи, упраздненные в настоящий момент).
• Затем компания Б обращается в государственный арбитражный суд с заявлением о выдаче исполнительного листа в отношении компании А.
• Государственный суд, не имеющий по закону права на пересмотр третейского решения по существу, ограничивается его формальной проверкой и выдает исполнительный лист (опять же, в отсутствие возражений от компании А).
• Теперь у компании Б есть возможность в любой подходящий момент начать банкротство компании А, опередив сторонних кредиторов.

Подобные схемы установления контроля в банкротстве аффилированных лиц (с теми или иными вариациями) в последние годы весьма активно применялись недобросовестными бизнесменами. Складывалась абсурдная ситуация, при которой положительные черты третейского разбирательства: конфиденциальность, оперативность и недопустимость пересмотра государственным судом третейского решения по существу использовались в ущерб интересам сторонних кредиторов в делах о банкротстве.

Именно такой случай рассмотрен Верховным Судом РФ (далее – «ВС РФ ») в Определении от 28 апреля 2017 года по делу №А40-147645/2015 (далее – «Определение»).

Определение имеет особое значение для правоприменительной практики, поскольку в нем ВС РФ впервые в своей практике указал на то, что концепция публичного порядка может применяться в спорах о банкротстве для защиты интересов добросовестных кредиторов.
Также в нем сформирован новый стандарт доказывания, защищающий добросовестного кредитора в деле о банкротстве, инициированном недобросовестным кредитором на основании третейского решения.

Обстоятельства дела

Две аффилированные компании – Кредитор и Заемщик заключили договор займа. В связи с предполагаемым невозвратом части заемных средств Кредитор обратился в третейский суд с иском. Заемщик признал долг и заявил об отсутствии у него денег для погашения долга. Арбитраж предсказуемо принял решение в пользу Кредитора.

Следом Кредитор получил исполнительный лист на принудительное исполнение решения третейского суда, однако никаких действий по взысканию задолженности не предпринял.

Кредитор обратился в суд с заявлением о признании заемщика банкротом лишь тогда, когда банк, ранее выдавший кредит Заемщику (далее – «Банк ») опубликовал уведомление о своем намерении обратиться в суд с заявлением о признании заемщика банкротом.

Банк посчитал скоординированные действия Заемщика и Кредитора злоупотреблением правом, направленным на получение необоснованных привилегий в деле о банкротстве, и обжаловал определение суда о выдаче исполнительного листа на третейское решение в кассационном порядке, заявив о нарушении публичного порядка Российской Федерации. По мнению Банка, действительная цель обращения Кредитора в суд была в создании для Банка и других независимых кредиторов Заемщика препятствий в реализации прав кредитора и первого заявителя в деле о банкротстве.

Хотя каких-либо опровергающих аргументов со стороны Заемщика и Кредитора не поступило, суд кассационной инстанции оставил определение о выдаче исполнительного листа на решение третейского суда без изменения, что послужило основанием для обращения Банка в ВС РФ.

Позиция ВС РФ

ВС РФ обратил внимание на следующие обстоятельства, вызывающие подозрения в недобросовестности действий Заемщика-банкрота и Кредитора:

• Несмотря на наличие якобы непогашенного долга, послужившего основанием для обращения Кредитора в третейский суд, в рассматриваемый период времени между Кредитором и Заемщиком проводились платежи на значительные суммы по другим договорам.
• Также в рассматриваемый период времени Заемщик-банкрот получал крупные платежи от сторонних контрагентов, равно как и производил расчеты по существенным долгам с третьими лицами.
• Кредитор обратился в суд с заявлением о признании Заемщика банкротом только после того Банк опубликовал уведомление о намерении обратиться в суд с заявлением о признании Заемщика банкротом.
• Заемщик и Кредитор являются аффилированными лицами и очевидно занимают скоординированную позицию, как в третейском разбирательстве, так и в деле о банкротстве.
• При этом их действия, предшествующие банкротству, с учетом иных обстоятельств дела, нельзя назвать разумными и коммерчески обоснованными.

На основании данных обстоятельств ВС РФ согласился с доводом Банка о злоупотреблении правом со стороны Заемщика и Кредитора. Злоупотребление выразилось, во-первых, в использовании юридических лиц вопреки их действительному назначению, а, во-вторых, в недобросовестном использовании третейского суда как средства разрешения спора в целях неправомерных действий в деле о банкротстве. Указанные злоупотребления приводили к принятию неправомерных судебных актов в деле о банкротстве, нарушающих права независимых кредиторов, что в свою очередь противоречит публичному порядку Российской Федерации.

Также ВС РФ отметил, что конкурсные кредиторы объективно ограничены в возможностях доказать необоснованность требования другого заявителя, если это требование основано на третейском решении. Поэтому конкурсным кредиторам в такой ситуации достаточно представить доказательства по принципу prima facie , т.е. на первый взгляд подтверждающие существенность сомнений в наличии долга. ВС РФ справедливо заметил, что кредитору, настаивающему на наличии долга, присужденного третейским судом, не должно составлять затруднений опровергнуть указанные сомнения, поскольку именно он должен обладать всеми доказательствами в отношении своих требований к несостоятельному должнику.

ВС РФ подчеркнул, что при рассмотрении дел о выдаче исполнительных листов на третейские решения судам необходимо проверять добросовестность действий участников дела в той мере, в какой это необходимо для гарантии защиты прав третьих лиц, не участвовавших в деле, но о правах и обязанностях которых принят судебный акт, в частности, добросовестных кредиторов должника.

Как вы помните, 1 октября 2015 года был принят закон, который дает возможность физическим лицам объявлять себя банкротами. Но как этот закон связан с рынком недвижимости? Почему с его принятием заметно возросли риски для покупателей квартир? На эти и другие вопросы, связанные с влиянием закона на рынок недвижимости, рассказывает директор агентства Департамента продаж страховой компании «Согласие» Олеся Бухтоярова:

Данный закон опасен, в первую очередь, тем, что может возникнуть ситуация, когда сделки, совершенные гражданином, в отношении которого осуществляется процедура банкротства, могут быть признаны недействительными. А значит, покупая сегодня квартиру, нужно быть уверенным в том, что в ближайшее время продавец не станет банкротом.

- Но как это проверить?

Проверить это практически невозможно. Поэтому не заключайте договор купли-продажи недвижимости по неполной стоимости.

- Это чревато неприятными последствиями?

В этом случае, да.

- А полная стоимость?

У полной стоимости другие риски. Но риска по банкротству не будет. Но об этом мы поговорим чуть ниже.

Согласен. Прежде нужно пояснить людям и желательно на примерах, как все же будет проявляться закон на практике?

Про практику говорить еще рано, слишком мало прошло времени, а вот пояснить теоретические слова на примерах можно. К примеру, вы приватизировали квартиру или получили по наследству. Кстати, продажа таких квартир досрочно бывает чаще всего. Особенно наследство держать не хотят. Наследники, которые проживают в другом городе, практически сразу ее продают. Раньше это проходило без особых проблем. Если нет трех лет в собственности, поставил в договоре 999 тысяч, а на остальную сумму взял другую расписку. К примеру, на неотложный ремонт. Правда, в этом случае тоже были опасности, но не такие большие. Сейчас же продавец, если имеет кредиты, то может обратиться в суд и признать себя банкротом. Суд, а именно финансовый управляющий, который находится в суде, будет анализировать деятельность физического лица за прошедшие 3 года. Он будет разыскивать имущество, которое тот в это время реализовал. И как реализовал.

- Значит, человек взял кредит уже давно, еще до продажи недвижимости?

- Да. К примеру, взял в банке 1,5 млн. рублей и не отдает. Но у него есть объекты недвижимости. Он их продал, а деньги пустил не на погашение кредита. И если в договоре купли-продажи указана неполная стоимость объекта недвижимости, то его будут оспаривать в суде.

- Наверняка сделку расторгнут, и пострадает покупатель.

Безусловно! Он знал, что имеются риски неполной стоимости, но тем не менее на них пошел. И суд не признают его добросовестным приобретателем. Итог – лишение права собственности на купленную недвижимость. Суд также может посчитать, что покупатель и продавец были в сговоре, в результате чего последний уменьшил свой доход и не заплатил за кредит. А сейчас хочет объявить себя банкротом.

- И финансовый управляющий будет анализировать все предыдущие сделки?

Кроме того, он будет смотреть, а действительно он нуждался в том, чтоб объявить себя банкротом или имущество реализовал, а деньги потратил на свои прихоти.

Это я привела очень простые примеры. Но ведь есть более сложные. К примеру, у кого-то набрано очень много кредитов, не обязательно ипотечных, достаточно потребительских. И он не хочет платить по ним. Чтоб не отняли его квартиру или дачу в счет погашения кредита, человек решает оформить свою недвижимость на родственников. К примеру, он подарил свой бабушке квартиру, а она потом ее продаст.

- Что и такой договор расторгнут?

Безусловно! Так что будьте внимательны, покупая квартиру, в которой фигурирует «свежее» дарение. Кстати, дарение может быть опасно и по другим параметрам…

- Каким?

Здесь нужно проверять не только одаряемого, но и дарителя. К примеру, мама сыну подарила квартиру, а он ее продает. Так вот, из 10 тех, кто дарит недвижимость, два и более человека страдают либо наркоманией, либо алкоголизмом. Они считают, что никто этого не поймет….

И здесь особо опасны альтернативные сделки, где участвует несколько продавцов и покупателей. Окажись одна под сомнением, и вся цепочка будет развалена.

- Просто страсти какие-то…

Я страхов на людей не нагоняю, я просто предупреждаю их о новой опасности, которая появилась на рынке недвижимости, тем более, что закон вступил в силу не так давно, практики еще нет, никто не знает, как он будет применяться судами, поэтому покупатели должны быть очень осторожны.

- Вы сказали, про предыдущие сделки. Если они совершены года назад, то под действие закона попадают?

Нет. Закон обратной силы не имеет. Попадают только те, которые были совершены после 1 октября 2015 года.

- И что делать бедным покупателям? Как подстраховаться от неприятных ситуаций?

К примеру, писать в договоре купли-продажи, что продавец сообщает о том, что на момент заключения договора он не находится в процедуре банкротства и у него нет намерения данную процедуру проводить. Сейчас все риэлторы вставляют этот пункт в договоры.

- Это поможет?

Поможет, но не спасает.

- И даже полная стоимость?

При полной стоимости спасает. Здесь не будет риска по банкротству. Но и при оформлении сделок по полной стоимости вы не застрахованы от проблем. Здесь засада в предыдущих сделках. Продавцы нередко перебрасывают недвижимость на родственников, которые и продают затем квартиру. И если вы не проверили, почему была, к примеру, совершена дарственная и что она прикрывает, то можете попасть в неприятную судебную процедуру. Квартиру может быть и не отнимут, но нервов и денег придется потратить немало. Это вам надо?!

- Думаю, что такое не нужно ни одному покупателю. И что ему делать? Как спаси купленную недвижимость?

Самое лучшее – это застраховать купленную недвижимость от прав третьих лиц. Понятно, что это дополнительные траты. Но еще не известно, где они будут больше: при оформлении страхового полиса или хождения по судам и доказывания, что вы сделали все возможное для проверки покупаемого объекта.

Кроме того, если, не дай Бог, ваше дело попадет в суд, то вам в этом случае не придется нанимать адвоката. Вас будет защищать страховая компания. И это более лучшая и надежная защита. Страховой же компании тоже не хочется делать выплаты, поэтому ее юристы будут биться за отстаивание чистоты совершенной сделки до победного конца. Вот чтобы я посоветовала всем покупателям недвижимости. И особенно тем, кто попадает в альтернативную сделку с большим числом участников.