В силу закона ничтожные сделки принципиально не нуждаются в признании их недействительными судом, так как они недействительны, не зависимо от такого признания (ст.166 ГК). Однако в юридической литературе высказывается мнение, что ничтожные сделки, как и оспоримые, нуждаются в объявлении их недействительными компетентным органом (судом, арбитражным судом). Есть и другая позиция, перекликающаяся с указанной. Так, В.В. Витрянский утверждает, что признание ничтожной сделки недействительной имеет принципиальное значение в ряде случаев: например, если такая сделка уже повлекла передачу имущества другому лицу, или если кто-либо оспаривает наличие оснований ничтожности сделки. Сложившаяся судебная практика наглядно иллюстрирует необходимость рассмотрения и удовлетворения требований о признании ничтожной сделки недействительной. Определяющую роль для рассмотрения судами требований о признании ничтожных сделок недействительными и применения последствий недействительности играет постановление Пленума Верховного Суда РФ и Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 01.07.2003г.№ 6/8 "О некоторых вопросах, связанных с применением части первой ГК РФ". В соответствии с п.32 указанного постановления Пленума, любое заинтересованное лицо может требовать признания недействительности ничтожной сделки судом. Следует отметить, что в том же п.32 указанного постановления Пленума установлено, что при удовлетворении иска в мотивировочной части решения суда о признании сделки недействительной должно быть указано, что сделка является ничтожной, и в этом случае последствия недействительности ничтожной сделки применяются судом по требованию любого заинтересованного лица либо по собственной инициативе. Однако на практике частым явлением становится вынесение решения о признании ничтожной сделки недействительной без применения последствий недействительности, когда указание на ничтожность входит в резолютивную часть судебного решения.

Суд, признавая ничтожную сделку недействительной и не применяя последствий недействительности, действует в рамках заявленных истцом требований, хотя законом суду здесь предоставлено право (но не обязанность) применять последствия недействительности ничтожной сделки по собственной инициативе (п.2ст.166 ГК). Вопрос о применении судом последствий недействительности ничтожной сделки по собственной инициативе, то есть о возможности суда воспользоваться таким правом, является спорным. На первый план в этой проблеме выходят процессуальные аспекты, а именно возможность или невозможность выхода суда за пределы исковых требований. Следует отметить, что если в рамках гражданского процесса такое право суду предоставлено в случаях, федеральным законом (в соответствии с п.2 ст.196 ГПК, а это и есть в частности случай, указанный в п.2 ст.166ГК), то в рамках арбитражного процесса такое право у суда отсутствует (ст.168 АПК). Закрепленная в п.2ст.166 ГК возможность применения судом последствий недействительности ничтожной сделки по собственной инициативе должна рассматриваться в совокупности с действующими процессуальными нормами, так как это является выходом за пределы заявленных исковых требований. Если такой выход допускается (п.2ст.196 ГПК), то часть вторая п.2ст166ГК подлежит применению, если же такой выход не допускается, то применение указанной нормы для выхода за пределы исковых требований исключается (ст.168 АПК). Необходимо обратить внимание на то, что не любые последствия недействительности могут являться предметом искового требования вообще. Так, не может быть предметом исковых требований конфискационная санкция, заключающаяся в изъятии имущества в пользу государства, так как иск призван защищать частноправовые интересы участников спора. В литературе высказывается два основных подхода к правовой природе последствий недействительности сделки, связанных со взысканием полученного или причитавшегося по сделке в доход государства: данные последствия рассматриваются как конфискация (Д.М. Генкин,Н.В. Рабинович), либо как особая гражданско-правовая мера, разновидность штрафной санкции (Ф.С. Хейфец, Д.О. Тузов). При этом ни один из указанных подходов не вступает в противоречие с вышеизложенным тезисом. Таким образом, по мнению И.Ю. Павловой, применение последствий недействительности не будет являться выходом за пределы исковых требований, если таким последствием является недопущение реституции (ч.2 ст.169ГК).

В некоторых случаях вынесение судебного решения только о признании ничтожной сделки недействительной является существенно необходимым, так как последствия недействительности ничтожной сделки не могут быть применены, исходя из существа заключенной сделки. Такая ситуация складывается при признании судом недействительным договора уступки права требования (цессии). В подобном случае применение последствий недействительности, предусмотренных законом, в виде реституции оказывается практически невозможным. Дело в том, что переход права при уступке права требования представляет собой своего рода юридическую фикцию, так как фактически имеет место прекращение права у одного лица и одновременное возникновение у другого лица. Таким образом, право нельзя возвратить в порядке реституции. Правоприменительная практика идет именно по пути вынесения в таких случаях решений о признании ничтожной сделки недействительной без применения последствий.

По мнению В.А. Белова нормы о реституции вообще не нужны, ибо так называемая реституция направляется на ликвидацию последствий вовсе не самих недействительных сделок, как принято думать, а осуществление мнимых прав и исполнение мнимых обязанностей, якобы возникших из недействительных сделок. В.А. Белов предлагает неблагоприятные последствия неосновательной передачи и необоснованного отчуждения имущества устранять с помощью виндикационного, кондикционного и деликтного исков- инструментов, учитывающих в своем применении и такие факторы как, как добросовестность приобретателя (п.1ст.302 ГК РФ).

В настоящее время одним из самых актуальных вопросов при применении последствий недействительности сделок выступает защита интересов добросовестного приобретателя, к которому может перейти имущество от неуправомоченного отчуждателя в результате недействительной сделки. Следует отметить, что действующие правила в данной области, установленные высшими судебными инстанциями, не отвечают интересам собственника этого имущества. Так в п.25 Постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ №8 от 25 февраля 2003г. "О некоторых вопросах практики разрешения споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав" указано, что если по возмездному договору имущество приобретено у лица, которое не имело право его отчуждать, и в таком случае собственником заявлен иск о признании недействительной сделки купли-продажи и возврате имущества, переданного покупателю, а при разрешении спора будет установлено соответствие покупателя требованиям к добросовестному покупателю(ст.302ГК), то в удовлетворении исковых требований о возврате имущества должно быть отказано, и если право собственности подлежит государственной регистрации, решение суда является основанием для регистрации перехода права собственности к покупателю". Таким образом, на основании решения суда первоначальный собственник лишается права собственности на имущество и основным основанием для вынесения такого решения выступает добросовестность приобретателя, следовательно факт приобретения последним имущества от неуправомоченного отчуждателя превращает его в полноправного собственника данного имущества, если он действовал добросовестно и имущество приобрел возмездно, а собственник не сможет доказать, что истребуемое имущество выбыло из его владения помимо его воли. По мнению А.В. Черярина защита интересов добросовестного приобретателя необоснованно оказывается при этом более значимой, чем права и законные интересы первоначального собственника.

Далее рассмотрим соотношение реституции с другими способами субъективных прав граждан. У реституции и виндикации совершенно различная гражданско-правовая природа. Их сопоставление показывает отличия в направленности данных способов защиты и характеристиках адресатов их применения. Виндикация направлена на восстановление положения собственника (законного владельца). Реституция призвана устранять фактические последствия неправомерного деяния, именуемое "недействительной сделкой", причем по общему правилу без привлечения категории "вины", то есть без исследования субъективного отношения к результатам деяния его участников. Восстановление положения собственника (законного владельца) - возможный, но не обязательный эффект реституции (предполагаемый эффект). Это общее отличие конкретизируется в нескольких более частных. Во-первых, неподтверждение истцом своей легитимации в качестве собственника - достаточное основание для отказа в виндикационном иске. Во- вторых, реституция, в отличии от строго направленной на защиту собственника виндикации, способна служить инструментом для активной защиты тех лиц, которые не были ни владельцами, ни собственниками имущества. Подразумеваются, например, корпоративные участники. В - третьих, применительно к реституции нормы объективного права содержат дополнительные решения - устанавливают двустороннюю направленность реституции; возможность ее применение по инициативе суда. Но вероятна и ситуация когда реституция, как и виндикация, означает истребование вещи ее собственником от незаконного владельца. Это случай когда индивидуально-определенную вещь пытается вернуть в свое владение ее собственник, передавший эту вещь ранее во исполнение несуществующей обязанности (по недействительной сделке). В этих обстоятельствах реституция действительно относится к виндикации как специальный способ защиты нарушенного права к общему. Дополнительным признаком реституции, обуславливающим специальный характер, является в данном случае ее двусторонняя направленность.

Рассмотрим соотношение реституции виндикации в ситуации, когда передачу имущества с целью отчуждения совершает неуправомоченное лицо. Если понимать под конкурирующими способами защиты такие, которые при их применении влекут одинаковый результат, следует признать, что в данном случае реституция и виндикация друг с другом не конкурируют. При признании возможности выбора между ними для собственника они вызовут различные последствия, поскольку реституция возможна только между сторонами сделки. Это означает, что даже при признании возможности обращения собственника именно к реституции она доступна не всегда. Например, она неприменима, когда чужое имущество внесено неуправомоченным лицом в уставный капитал хозяйственного общества. Приобретателем является вновь образованное лицо, однако оно не сторона сделки, на основании которой ему было передано имущество.

Приведем пример из судебной практики. Отменяя состоявшиеся по делу судебные акты в части применения последствий недействительности учредительного договора о создании ТОО путем возврата в федеральную собственность спорного имущества, Президиум ВАС РФ указал, что, возвращая имущество в федеральную собственность, суды, по существу, изъяли имущество у лица, которое не являлось участником учредительного договора. Между тем, в силу п.2 ст.167 ГК РФ последствия недействительной сделки могут быть применены лишь к сторонам этой сделки (постановление от 21 ноября 2006 года №9308/06).

Действительно, в данном примере имущество могло быть истребовано от приобретателя только виндикационным иском; что касается его добросовестности, ее надлежало определить в зависимости от добросовестности учредителя. Вопрос о соотношении реституции и виндикации рассмотрен Конституционным Судом РФ в постановлении от 21 апреля 2003 года № 6-П, которое имеет явную направленность на пресечение попыток обхода положений ст.302 ГК РФ посредством предъявления иска о возврате исполненного по недействительной сделке, нередко удачно реализовывавшихся ранее в практике судов общей юрисдикции. Первый - применение положений ст.302 ГК РФ независимо от того, требует истец виндикации либо реституции (признание универсального характера самой ст.302 ГК РФ). Второй - признание того, что добросовестность приобретателя означает возможность использования утратившим владение собственника только виндикационного способа защиты. Конституционный Суд РФ принял второй из приведенных вариантов. Реституция и кондикция. Обязательный признак кондикции - наличие обогащения. Для реституции же наличие обогащения условием применения защиты не является. В то же время приемы, направленные на недопущение кондикции, обнаруживаем и в правовом регулировании реституции: для ситуации невозможности возврата полученного в натуре предусмотрено, по общему правилу, возмещение стоимости в деньгах.

А.С. Холдоенко

Специалист по правовым услугам ЗАО «БЭФЛ»

Институт недействительности сделок является одним из самых динамичных и широко применяемых в корпоративных отношениях, что влечет необходимость своевременного учета изменений законодательства и тенденций судебной практики. Данный вопрос становится особенно актуальным в связи с ведущейся комплексной реформой гражданского законодательства. В частности, существенные новации в правила о недействительности сделок введены Федеральным законом от 07.05.2013 г. № 100-ФЗ «О внесении изменений в подразделы 4 и 5 раздела I части первой и статью 1153 части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации» (далее также - Федеральный закон № 100-ФЗ ). Новые правила применяются к сделкам, совершенным после 1 сентября 2013 года.

Общая тенденция изменений направлена на развитие принципа добросовестности, который был закреплен с принятием первого пакета поправок (ФЗ от 30.12.2012 г. № 302-ФЗ «О внесении изменений в главы 1, 2, 3 и 4 части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» ст. 1 дополнена пунктом 4, устанавливающим, что «никто не вправе извлекать преимущество из своего незаконного или недобросовестного поведения» ), и стабилизацию гражданского оборота. Налицо стремление законодателя искоренить произвольный отказ от невыгодных сделок со стороны недобросовестных контрагентов, безосновательное оспаривание договоров по формальным основаниям в качестве инструмента корпоративной борьбы.

Сложившаяся ранее система регулирования существенно изменена: сужен перечень оснований ничтожности сделок (по общему правилу сделки, совершенные с нарушением требований закона, теперь становятся оспоримыми, а не ничтожными, как ранее); увеличен круг обстоятельств, которые необходимо доказать для признания сделки недействительной; сокращен состав лиц, которые вправе оспорить сделку; наложен запрет на оспаривание сделок при отсутствии реального нарушения прав и охраняемых законом интересов истца; введено ограничение на оспаривание сделки стороной, из поведения которой явствует ее воля сохранить силу сделки; установлен максимальный порог срока исковой давности, принят ряд других существенных нововведений.

Все это и многие другие нововведения позволят более широко применять меры гражданско-правовой защиты от недобросовестных действий участников гражданского оборота и будут способствовать сохранению в силе совершенных сделок.

В то же время завершение реформы, безусловно, потребует существенного обновления других отраслей действующего законодательства и сложившейся судебной практики. Уже на текущем этапе все это вызывает целый ряд практических вопросов, с которыми неизбежно столкнутся юристы в ходе применения новых правил.

Итак, остановимся на ключевых изменениях, коснувшихся правового регулирования недействительности сделок.

Общие положения о недействительности сделок

Коренным образом пересмотрены общие положения о недействительности сделок.

Новая редакция ст. 168 ГК РФ устанавливает презумпцию оспоримости сделок, совершенных с нарушением требований закона или иного правового акта.

Обновленный ГК РФ сохраняет традиционное деление недействительных сделок на оспоримые (т. е. недействительные в силу признания их таковыми судом) и ничтожные (т. е. недействительные независимо от такого признания). Однако существенным изменениям подвержены основания признания сделок недействительными.

Как мы помним, до принятия анализируемых поправок сделка, совершенная с нарушением требований закона или иного правового акта, признавалась ничтожной, если законом не предусмотрено, что такая сделка является оспоримой. Федеральным законом № 100-ФЗ введено противоположное правило: теперь сделка, нарушающая требования закона или иного правового акта по общему правилу является оспоримой, если из закона прямо не следует, что должны применяться другие последствия нарушения, не связанные с недействительностью сделки.

Данная новелла во многом является рациональной и продиктована существующими реалиями. Для отечественной правоприменительной практики характерно обилие споров, в которых сторона, не желающая сохранять силу сделки, ссылается на какой-либо формальный дефект, заложенный при ее заключении, и признает сделку недействительной, от чего страдает другая сторона (зачастую добросовестно исполнившая свои обязательства по спорной сделке).

Показательным в данном контексте является дело, вынесенное на рассмотрение Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ, предметом которого стало требование заемщика, получившего и принявшего исполнение от кредитора, но не исполнившего свои обязательства по возврату кредита и уплате процентов, о признании кредитной сделки недействительной из-за порока формы. Такое требование заемщика ВАС РФ квалифицировал на основании п. 1 ст. 10 ГК РФ как злоупотребление правом (Постановление Президиума ВАС РФ от 13.12.2011 г. № 10473/11).

Теперь введение презумпции оспоримости не позволит недобросовестным участникам гражданского оборота извлечь выгоду в результате признания сделки недействительной по формальным основаниям и существенно затруднит необоснованное оспаривание сделок. Однако не следует делать поспешных выводов о том, что все сделки, совершенные с нарушением императивных норм закона, автоматически переходят в разряд оспоримых.

1. если ничтожность сделки специально предусмотрена законом в качестве последствия нарушения (например, для сделок, совершенных с целью, противной основам правопорядка и нравственности (ст. 169 ГК РФ); мнимых и притворных сделок (ст. 170 ГК РФ); сделок, совершенных с нарушением запрета или ограничения распоряжения имуществом, вытекающих из закона (ст. 174.1 ГК РФ) и др.);
2. если сделка, нарушающая требования закона или иного правового акта при этом посягает на публичные интересы либо права и охраняемые законом интересы третьих лиц (например, сделки, заключенные без проведения торгов, когда их проведение обязательно в силу закона, посягают на права и охраняемые законом интересы неопределенного круга потенциальных участников сделки; перевод долга, совершенный без согласия кредитора, нарушает права и охраняемые законом интересы последнего и т. п.).

Полагаем, что именно последнее правило может вызвать серьезные сложности в правоприменении. Ведь большинство императивных правовых норм прямо не устанавливает правовых последствий (в виде ничтожности или оспоримости) для сделок, совершенных с их нарушением. А поэтому для целей квалификации сделки как оспоримой или ничтожной в каждом конкретном случае придется устанавливать, посягает ли спорная сделка на публичные интересы либо права и охраняемые законом интересы третьих лиц. Отметим, что данный вопрос является отнюдь не праздным, ведь от его решения зависит круг лиц, которые могут оспорить сделку, сроки исковой давности и ряд других немаловажных обстоятельств.

При этом каких-либо правовых дефиниций или четких критериев, которые бы позволили осуществлять такое разграничение, законодательно не установлено. В силу чего решение данного вопроса в каждом конкретном случае будет во многом зависеть от судейского усмотрения, что, безусловно, не является сильной стороной рассматриваемой новеллы.

И действительно, зачастую крайне сложно однозначно оценить конкретную сделку на предмет взаимосвязи с интересами иных лиц, кроме участников сделки.

Так, Федеральным законом от 26 декабря 1995 г. № 208-ФЗ «Об акционерных обществах» (далее также - закон об АО) установлены императивные требования к порядку одобрения крупных сделок и сделок с заинтересованностью. Очевидно, что нарушение таких требований при совершении сделок затрагивает не только интересы участников сделки, но и третьих лиц (в первую очередь, общества и его акционеров). Становятся ли такие сделки ничтожными по признаку посягательства на публичные интересы либо права и охраняемые законом интересы третьих лиц? Нет. Такие сделки по-прежнему являются оспоримыми, поскольку законом (п. 6 ст. 79, п. 1 ст. 84 ФЗ об АО) их недействительность прямо поставлена в зависимость от признания их таковыми судом по иску заинтересованных лиц. В данном случае закон лишь указывает на иное лицо (кроме участников сделки), которое вправе предъявить требование о признании оспоримой сделки недействительной.

Аналогичным образом следует квалифицировать большинство сделок, недействительность которых прямо установлена в качестве последствий нарушения императивных норм закона об АО. По-прежнему оспоримыми будут в частности:

- сделки реорганизуемого общества, совершенные с нарушением запрета или особого порядка совершения, установленного договором о слиянии/присоединении или решением о реорганизации общества в форме разделения/выделения/преобразования (п. 7 ст. 15 закона об АО);

- сделки, совершенные стороной акционерного соглашения в нарушение акционерного соглашения (п. 4 ст. 32.1 закона об АО);

- сделки, совершенные с нарушением порядка определения цены (денежной оценки) имущества, в случаях, когда в соответствии с законом об АО цена (денежная оценка) имущества, а также цена размещения или порядок ее определения либо цена выкупа эмиссионных ценных бумаг АО должны определяться исходя из их рыночной стоимости (п. 3 ст. 77 закона об АО).

Несколько сложнее обстоит ситуация с квалификацией недействительных сделок, совершенных с нарушением императивных норм в случаях, когда законом прямо не установлены последствия такого нарушения в виде их недействительности. В таких ситуациях в каждом конкретном случае суду надлежит определить круг лиц, интересы которых затрагиваются оспариваемой сделкой.

Так, ст. 73 закона об АО накладывает запрет на приобретение акционерным обществом размещенных им обыкновенных акций, если на момент их приобретения общество отвечает признакам несостоятельности (банкротства) или указанные признаки появятся в результате приобретения этих акций. Последствия нарушения данного запрета прямо не установлены законом. Полагаем, что сделка, совершенная с нарушением указанного правила, будет ничтожной, поскольку затрагивает не только интересы ее непосредственных участников, но также и кредиторов общества.

Рассмотрим другой пример. Закон (ст. 98 ГК РФ) запрещает акционерному обществу иметь в качестве единственного участника другое хозяйственное общество, состоящее из одного лица. Как квалифицировать сделку купли-продажи 100% акций акционерного общества, если приобретателем по договору выступает общество, состоящее из одного участника? Будут ли в данном случае применяться общие правила об оспоримости сделок, совершенных с нарушением закона? Полагаем, что в данном случае имеет место посягательство на публичные интересы , а поэтому сделку следует считать ничтожной.

Практический интерес представляет также следующая ситуация. Ст. 27.6 ФЗ «Рынке ценных бумаг» установлен запрет на обращение (совершение сделок) с ценными бумагами до государственной регистрации их выпуска. Ранее сделки, совершенные с нарушением данной правовой нормы, на основании ст. 168 ГК РФ признавались судами ничтожными как нарушающие требования закона. Теперь квалификация таких сделок зависит от определения круга лиц, в чьих интересах установлено такое ограничение. Письмом ФКЦБ России от 26 апреля 1999 г. № ИБ-2171 разъяснено, что запрет, установленный ст. 27.6. ФЗ «О рынке ценных бумаг», направлен на защиту инвесторов от риска признания выпуска ценных бумаг несостоявшимся. При таких обстоятельствах сделки с акциями, нарушающие указанный запрет, не затрагивают интересов иных лиц, кроме сторон, и поэтому с 01.09.2013 г. являются оспоримыми.

Рассуждая о последствиях нарушения требований закона при совершении сделок, не следует забывать, что законом могут быть установлены иные последствия нарушения, не связанные с недействительностью сделки.

Закон об АО в определенных случаях предоставляет обществу право приобретать размещенные им акции. Однако такие акции должны быть реализованы обществом по цене не ниже их рыночной стоимости не позднее чем через один год со дня перехода права собственности на выкупаемые акции к обществу. Удастся ли оспорить в суде сделку по продаже акционерным обществом собственных акций, совершенную с нарушением годичного срока? Такая сделка не может быть признана недействительной, поскольку законом (п. 6 ст. 76 закона об АО) установлены иные последствия нарушения: в данном случае общее собрание акционеров должно принять решение об уменьшении уставного капитала общества путем погашения указанных акций.

Введение презумпции оспоримости касается не только судебного оспаривания сделок. Данная новелла затрагивает и вопросы взаимодействия с государственными структурами, в частности с регистрирующими органами.

Как правило, регистрирующий орган (будь то Росреестр при регистрации сделок с недвижимостью или налоговый орган при внесении изменений в данные, содержащиеся в ЕГРЮЛ), усмотрев в документах, поданных на государственную регистрацию, нарушения императивных норм закона, отказывает в осуществлении регистрационных действий. При этом для подтверждения легитимности такого отказа не требовалось судебного акта, дающего оценку поданной на регистрацию сделки как недействительной: ведь по старым правилам сделка, совершенная с нарушением императивных норм, являлась ничтожной, т. е. недействительной независимо от такого признания. Теперь же круг ничтожных сделок существенно сужен, многие сделки, нарушающие требования закона, являются оспоримыми, т. е. для целей их неисполнения требуется констатация данного факта судом. При таких обстоятельствах регистрирующие органы лишаются формального основания для отказа в совершении регистрационных действий в отношении оспоримых сделок. Сложно спрогнозировать, как именно принятые новеллы повлияют на регистрационную практику, впрочем, автор не берет на себя смелость утверждать, что данные поправки позволят беспрепятственно регистрировать сделки, нарушающие требования закона.

Как мы видим, практическая квалификация многих составов недействительности корпоративных сделок не изменилась с введением презумпции оспоримости. Пожалуй, ключевым новшеством стал подход законодателя к обоснованию недействительности оспариваемых сделок, а также процедурные правила оспаривания сделок, о которых речь пойдет ниже.

Процедурные правила, касающиеся оспаривания сделок

Законодатель последовательно вносит изменения, направленные на ограничение случаев безосновательного оспаривания сделок по формальным основаниям. Значительным корректировкам подвержены также процедурные правила оспаривания сделок.

Существенное ограничен круг лиц, которые вправе оспорить сделки в судебном порядке.

Требование о признании оспоримой сделки недействительной может быть предъявлено стороной сделки или иным лицом, указанным в законе. Для целей получения положительного результата разбирательства истцу придется обосновать перед судом не только формальное нарушение норм закона, но и тот факт, что оспариваемая сделка нарушает его права или охраняемые законом интересы, в том числе повлекла для него неблагоприятные последствия.

Ранее в случаях формального оспаривания сделок при отсутствии реального нарушения сделкой прав истца суды в целях пресечения такого рода исков вынуждены были прибегать к общим процессуальным нормам, в частности ст. 2 АПК РФ, которой установлено, что одной из задач судопроизводства в арбитражных судах является защита нарушенных или оспариваемых прав. Отсутствие нарушения прав истца оспариваемой сделкой на практике могло послужить основанием для отказа в удовлетворении требований. Теперь сложившийся в судебной практике подход прямо закреплен в Гражданском кодексе.

Требование о применении последствий недействительности ничтожной сделки теперь по общему правилу вправе предъявить сторона сделки. Как мы помним, ранее такие требования могли быть предъявлены любым заинтересованным лицом. По новым правилам иные лица (кроме сторон) смогут предъявить иск о применении последствий недействительности ничтожной сделки только в предусмотренных законом случаях .

Однако на практике у участников гражданского оборота нередко возникает объективная необходимость в установлении в судебном порядке факта недействительности ничтожной сделки без применения последствий ее недействительности.

Так, основой любого виндикационного иска будет судебный акт, признающий недействительной сделку по выбытию виндицируемого имущества из владения собственника.

Аналогичным образом защита прав акционера, со счета которого были неправомерно списаны акции и в результате цепочки сделок зачислены на счет другого лица (конечного приобретателя), потребует в первую очередь установления в судебном порядке недействительности первой сделки, на основании которой произошло списание акций со счета первоначального акционера. При этом последствием такого рода сделок будет не двусторонняя реституция, а возврат ценных бумаг в порядке их истребования, как это предусмотрено ст. 149.3 ГК РФ.

Для таких случаев п. 3 ст. 166 ГК РФ предусмотрено, что требование о признании недействительной ничтожной сделки независимо от применения последствий ее недействительности может быть удовлетворено, если лицо, предъявляющее такое требование, имеет охраняемый законом интерес в признании этой сделки недействительной.

Другим нововведением стало лишение судебной защиты лиц, одобривших оспариваемую сделку после ее заключения.

Так, обновленные положения об оспоримых сделках (абз. 4 п. 2 ст. 166 ГК РФ) устанавливают, что сторона, из поведения которой явствует ее воля сохранить силу сделки, не вправе оспаривать сделку по основанию, о котором эта сторона знала или должна была знать при проявлении ее воли. Данная новелла призвана защитить интересы добросовестной стороны, положившейся на заверения контрагента, действовавшего с намерениями исполнить оспоримую сделку.

В случае же признания судом оспоримой сделки недействительной лицо, которое знало или должно было знать об основаниях недействительности оспоримой сделки, после признания этой сделки недействительной не считается действовавшим добросовестно.

Принцип добросовестности получил развитие и в общей норме п. 5 ст. 166 ГК РФ (применимой как к оспоримым, так и ничтожным сделками), которым установлено, что заявление о недействительности сделки не имеет правового значения, если ссылающееся на недействительность сделки лицо действует недобросовестно, в частности, если его поведение после заключения сделки давало основание другим лицам полагаться на действительность сделки.

Законодателем намеренно использован оборот «заявление о недействительности сделки не имеет правового значения». Это сделано для того, чтобы была учтена также ситуация, когда лицо ссылается на недействительность ничтожной сделки в качестве ответчика (возражая против исковых требований, например, о взыскании долга по договору) .

Введены ограничения относительно полномочий суда применять последствия недействительности ничтожной сделки по своей инициативе.

Ранее суд был наделен правом в любом случае применять последствия недействительности ничтожной сделки по собственной инициативе. Теперь же законодатель, посчитав, что требование о применении последствий недействительности сделок является субъективным правом заинтересованной стороны, ограничил право суда применять последствия недействительности ничтожной сделки по собственной инициативе случаями, когда необходима защита публичных интересов или иными специально предусмотренными законом случаями.

Скорректированы положения ГК о сроках исковой давности по недействительным сделкам.

Как и прежде, срок исковой давности по требованиям в отношении ничтожных сделок составляет три года и по общему правилу исчисляется со дня, когда началось исполнение ничтожной сделки. Ранее данное правило вызывало объективные сложности с оспариванием ничтожных сделок со стороны лиц, не являющихся сторонами сделки, поскольку такие лица не всегда осведомлены о совершении сделки, затрагивающей их права, что может повлечь пропуск срока исковой давности и лишение права на судебную защиту.

Данная проблема устранена с принятием поправок. Теперь для лиц, не являющихся стороной оспариваемой сделки, срок исковой давности исчисляется со дня, когда это лицо узнало или должно было узнать о начале ее исполнения. В то же время в целях недопущения дестабилизации гражданского оборота установлен максимальный порог срока исковой давности по ничтожным сделкам: срок исковой давности для лица, не являющегося стороной сделки, во всяком случае не может превышать десять лет со дня начала исполнения сделки.

Регулирование сроков исковой давности по оспоримым сделкам сохранено в неизменном виде. Такие сделки могут быть оспорены в течение одного года со дня, когда истец узнал или должен был узнать об обстоятельствах, являющихся основанием для признания сделки недействительной.

Некоторые составы недействительных сделок

Сделки юридического лица, совершенные в противоречии с целями его деятельности (ст. 173)

Изменениям подвержены правила о недействительности сделок, совершенных юридическим лицом в противоречии с целями его деятельности. Из числа сделок, которые могут быть оспорены по правилам ст. 173 ГК РФ, исключены сделки, совершенные юридическим лицом, не имеющим лицензии на занятие соответствующей деятельностью. Также вместо старого правила о признании этой сделки недействительной по требованию государственного органа, осуществляющего контроль или надзор за деятельностью юридического лица, кодексом теперь установлена возможность признания ее недействительной по требованию лица, в интересах которого установлено такое ограничение целей деятельности юридического лица.

Сделки, совершенные без необходимого в силу закона согласия третьего лица, органа юридического лица или государственного органа либо органа местного самоуправления (ст. 173.1)

Кодекс дополнен новым (ст. 173.1) составом недействительности сделок, совершенных без необходимого в силу закона согласия.

Отметим, что данная новелла не несет в себе радикальных изменений. Последствия конкретных сделок, совершенных без необходимого в силу закона согласия, как правило, устанавливаются специальными нормами, которые в свою очередь предусматривают необходимость получения такого согласия. Так, последствия нарушения порядка одобрения крупных сделок и сделок с заинтересованностью установлены специальными нормами закона об АО (п. 6 ст. 79, п. 1 ст. 84). Такие сделки, совершенные без надлежащего одобрения советом директоров, являются оспоримыми и могут быть признаны недействительными по иску общества или его акционера.

Статья 173.1 ГК РФ является общей нормой и имеет универсальный характер. Ее прямое применение возможно для случаев, когда последствия неполучения необходимого в силу закона согласия прямо не установлены законом (например, для сделки по переводу долга, совершенной без согласия кредитора).

Практический интерес в контексте данной статьи имеет вопрос о правовой природе сделок по продаже АО акций дочерних предприятий, совершенных без одобрения совета директоров.

Пп. 17.1 п. 1 ст. 65 закона об АО принятие решений об участии и о прекращении участия общества в других организациях по общему правилу отнесено к компетенции совета директоров. Каковы последствия совершения сделки при отсутствии такого решения?

Такие сделки не могут быть оспорены на основании ст. 174 ГК РФ как совершенные директором за пределами своих полномочий, поскольку такие ограничения предусмотрены не уставом, а законом (п. 1 Постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 14 мая 1998 г. № 9 «О некоторых вопросах применения статьи 174 Гражданского кодекса Российской Федерации при реализации органами юридических лиц полномочий на совершение сделок»).

В тоже время специальные последствия (например, в виде оспоримости, как для крупных сделок и сделок с заинтересованностью) не предусмотрены законом об АО. При таких обстоятельствах надлежит руководствоваться общими нормами гражданского законодательства.

Сформировавшаяся на уровне Президиума ВАС РФ практика до настоящего времени не позволяла акционерам вернуть проданные без одобрения совета директоров пакеты акций дочерних предприятий (см., например, Постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 27 апреля 2010 г. № 18067/09, Постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 25 июля 2011 г. № 5256/11). Вопреки императивным нормам законодательства Президиум ВАС прочно закрепил на практике подход, который не допускал признания таких сделок ничтожными, ссылаясь на то, что закон прямо не предусматривает таких последствий нарушения требований пп. 17.1 п. 1 ст. 65 закона об акционерных обществах, как признание недействительной сделки, совершенной без одобрения совета директоров.

Будем надеяться, что появление общей нормы, закрепленной в ст. 173.1 ГК РФ, позволит обществу и его акционерам защитить свои права путем признания сделок с акциями дочерних предприятий, совершенных без согласования с советом директоров, недействительными.

При этом отметим, что ст. 173.1 не дает сделкам, совершенным без необходимого согласия, заранее определенную квалификацию в виде ничтожности или оспоримости. По общему правилу такие сделки являются оспоримыми. Однако из закона может также следовать и ничтожность таких сделок.

В развитие принципа добросовестности данная норма (п. 3) лишает лицо, давшее необходимое в силу закона согласие на совершение сделки, права оспаривать ее по основанию, о котором это лицо знало или должно было знать в момент выражения согласия.

Сделки, совершенные представителем или органом юридического лица с нарушением условий осуществления полномочий или интересов юридического лица (ст. 174)

Расширена сфера действия ст. 174 ГК РФ. Теперь недействительными можно признать сделки с превышением полномочий, совершенные не только органами юридического лица, но также и руководителями филиалов и представительств. Соответственно дополнен и перечень документов, которыми ограничиваются полномочия названных лиц: теперь помимо договора или учредительных документов в него включены также положение о филиале или представительстве юридического лица, а также иные регулирующие его деятельность документы.

Самостоятельным основанием оспаривания сделки установлено грубое нарушение интересов представляемого. Такая сделка может быть оспорена в случае, если другая сторона сделки знала или должна была знать о явном ущербе для контрагента либо имели место обстоятельства, которые свидетельствовали о сговоре либо об иных совместных действиях представителя или органа юридического лица и другой стороны сделки в ущерб интересам представляемого или интересам юридического лица.

Сделки в отношении имущества, распоряжение которым запрещено или ограничено (ст. 174.1)

В ГК РФ вводится общая норма, устанавливающая ничтожность сделок, совершенных с нарушением законодательного запрета (ограничения) по распоряжению имуществом. К таким сделкам, в частности, относятся сделки, совершенные с нарушением законодательства о несостоятельности (банкротстве).

При этом сделка, нарушающая запрет, наложенный в судебном или ином установленном законом порядке в пользу кредитора или иного лица, не препятствует реализации обеспеченных запретом прав указанного лица, кроме случаев, когда приобретатель имущества не знал и не должен был знать о таком запрете, то есть действовал добросовестно.

Сделки, совершенные под влиянием существенного заблуждения (ст. 178)

Детализированы правила о последствиях сделок, совершенных под влиянием существенного заблуждения. Такие сделки могут быть признаны недействительными по иску стороны, действовавшей под влиянием заблуждения, в случае, если заблуждение было настолько существенным, что эта сторона, разумно и объективно оценивая ситуацию, не совершила бы сделку, если бы знала о действительном положении дел.

Обновленная редакция ст. 178 ГК РФ приводит примерный перечень случаев, когда заблуждение предполагается достаточно существенным. К таким случаям отнесены, в частности: очевидные оговорки, описки, опечатки; заблуждение стороны относительно предмета, природы сделки, лица, с которым она вступает в сделку, или лица, связанного со сделкой; заблуждение относительно обстоятельства, которое сторона упоминает в своем волеизъявлении или из наличия которого она с очевидностью для другой стороны исходит, совершая сделку.

Применительно к корпоративным правоотношениям, мы надеемся, что данная новелла позволит инвесторам должным образом защитить свои интересы при приобретении акций путем установления гарантий финансового состояния общества, акции которого приобретаются.

Принимая решение о приобретении акций, инвестор ориентируется на определенную информацию о финансовом состоянии общества (размер кредиторской задолженности, стоимость активов, состав имущества и пр.). Несоответствие данной информации действительности может существенно снижать рыночную стоимость акций, возможность использовать предмет сделки по назначению, а также уменьшить финансовую привлекательность сделки, что в значительной степени лишает покупателя того, на что он был вправе рассчитывать при заключении договора.

Однако до принятия анализируемых поправок в случае недостоверности представленной информации о финансовом состоянии эмитента инвесторы фактически были лишены возможности воспользоваться такими гарантиями путем оспаривания в судебном порядке сделки по приобретению акций или применения к продавцу мер гражданско-правовой ответственности (например, в виде уменьшения покупной цены).

Положительная практика по данному вопросу практически отсутствовала. Рассматривая дела подобного рода, суды, как правило, отклоняли доводы покупателей и отказывали в признании сделок недействительными по ст. 178 ГК РФ. В одних случаях суды связывали заблуждение покупателя с мотивами сделки (см., например, Постановление Федерального арбитражного суда Московского округа от 13 января 2005 г. № КГ-А40/12302-04). В других - считали, что свойства предмета сделки соответствуют договору, но не соответствуют намерениям (представлениям) покупателя относительно него, а недостоверная или неполная информация о предмете сделки не может снизить возможность использования предмета (пакета акций) по назначению (см., например, Постановление Федерального арбитражного суда Северо-Западного округа от 28 июня 2004 г. № А56-26316/03). В любом случае отстоять свои интересы инвестору было крайне затруднительно.

Надеемся, что установление более четких критериев существенности заблуждения (в частности, относительно обстоятельств, которые стороны упоминают в своем волеизъявлении при вступлении в сделку) позволит связать финансовое положение эмитента с качественными характеристиками акций, которые в обороте рассматриваются как существенные, и принудит продавцов отвечать за обстоятельства, уменьшающие стоимость акций.

Сделки, совершенные под влиянием обмана, насилия, угрозы или неблагоприятных обстоятельств (ст. 179)

Подвержено изменениям правовое регулирование сделок, совершенных под влиянием обмана (в том числе при намеренном умолчании об обстоятельствах, о которых добросовестный контрагент должен был сообщить), насилия, угрозы, а также кабальных сделок. Исключены конфискационные санкции по данным сделкам. Помимо возврата полученного по сделке предусмотрена обязанность контрагента возместить причиненные потерпевшему убытки. Уточняется, что сделка, совершенная под влиянием обмана со стороны третьего лица, может быть признана недействительной, если контрагент знал или должен был знать об обмане.

Таким образом, рассмотренные новеллы объективно способствуют решению многих практических дилемм, возникающих в практике корпоративных споров, задают новые тенденции правоотношений между участниками гражданского оборота, ориентируют стороны на добросовестное поведение при вступлении в сделки. С другой стороны, многие вопросы остаются неурегулированными, что оставляет простор для нормотворчества и формирования новых подходов в судебной практике.

Указанный запрет служит своего рода гарантией защиты участников гражданского оборота от различных схем, направленных на уклонение учредителей (участников) общества от ответственности, например, при его банкротстве (ст. 56 ГК РФ), или на уклонение материнского общества от ответственности по долгам дочернего (ст. 105 ГК РФ).

Один из таких случаев установлен ст. 7 закона РФ «О налоговых органах Российской Федерации», согласно которой налоговые органы вправе предъявлять в суде и арбитражном суде иски о признании сделок недействительными и взыскании в доход государства всего полученного по таким сделкам.

Пояснительная записка к проекту федерального закона № 47538-6 «О внесении изменений в части первую, вторую, третью и четвертую Гражданского кодекса Российской Федерации, а также в отдельные законодательные акты Российской Федерации».

Оспаривание договора третьим лицом, иск от третьего лица

На первый взгляд, вопрос о праве на иск может показаться абсолютно теоретическим и не встречающимся в арбитражной практике. Но это не так. Об основаниях возникновения данного права, осуществление которого может привести к отправлению правосудия и разрешению судебного спора, читайте в нашем материале.

Итак. Постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 30 октября 2012 г. N 8584/12.

Фабула дела.

Истец, будучи индивидуальный предпринимателем, получил разрешение на установку павильона в городе Воронеже. Также на основании разрешения был возведен крытый рынок по адресу павильона.

В последующем, было зарегистрировано право собственности на крытый рынок за муниципальным образованием, также было передано в хозяйственное ведение на крытый рынок МУП. После этого, МУП передало в аренду ООО по договору аренды вышеуказанный крытый рынок, было ликвидировано с передачей соответствующих прав к органу местного самоуправления.

Помимо этого, арбитражный суд региона признал отсутствующим право собственности муниципального образования на крытый рынок.

Индивидуальный предприниматель, посчитав, что договор аренды на ее крытый рынок нарушает ее права и интересы обратилась в суд.

Суды всех инстанций, в том числе и надзорной, отказали в иске, указав, что она не является заинтересованным лицом в отношении договора аренды .

Выводы суда.

1. У заинтересованного лица должно быть законное право или охраняемый законом интерес, защита которого осуществляется путем подачи соответствующего иска. Обратиться в суд с иском о признании недействительной ничтожной сделки может любое лицо.

2. Но истец в силу ст.65 АПК РФ должен доказать, что факт нарушение прав (интересов) и возможность их восстановления через выбранный способ защиты права.

3. Истец не является стороной в договоре, поэтому не может требовать применения последствий указанных в п.1 ст.167 ГК РФ.

4. Крытый рынок является самовольной постройкой, данный факт признан соответствующим арбитражный судом. Следовательно, в силу ст.222 ГК РФ она не может выступать объектом отношений субъектов гражданского оборота.

5. Поэтому истец не является заинтересованным лицом (ст.4 АПК РФ), а выбранный способ защиты прав не приведет к восстановлению, по мнению заявителя, прав и интересов.

Комментарий.

1. Если вы не сторона договора, то требовать возврата исполненного по оспариваемой сделке крайне проблематично в связи с четким указанием на обладателя такого права.

2. Если вы не сторона договора, то у вас остается только возможность заявлять о признании недействительной ничтожной сделки (применительно к рассматриваемой ситуации).

3. Если вы не сторона договора, а третье лицо, то вы можете оспорить договор, если докажете, что имеете законный интерес или законное право. Если такого нет, то вам откажут.

4. Если возникновению вашего права или интереса предшествовали незаконные действия, несоблюдение законодательства, злоупотребления, то маловероятно, что это поспособствует достижению желаемой цели по защите ваших прав. Скорее наоборот.

Ну как, по-прежнему хочется третьему лицу идти в суд с иском ? Думаю, что желание поубавилось. Кстати, почитайте также наш материал о , либо .

Если третьему лицу хочется идти в суд или третье лицо пришло с иском к вам, то напишите мне (). Мне такие дела крайне интересны. Особо учесть, что ФЗ от 07.05.2013 №100-ФЗ внес изменения в статью 166 Гражданского кодекса Российской Федерации.

Забыл сказать. А у вас не возник вопрос, что такое законный интерес ? Не каждый ведь интерес является законным и не каждый из них, наверное, может быть защитимым в суде. Интерес это выгода. Но какая выгода? Материальная выгода? Тогда могут защищаться только имущественные требования? Или нет. Впрочем это отдельная тема для публикации. Я бы до ее появления на нашем сайте порекомендовал бы, в частности, работы В.М. Гордона, М.А. Гурвича (в частности, Право на иск. М., 1949).

В случае, если Ваш судебный спор или иной спор, договорная работа или любая другая форма деятельности касается вопросов, рассмотренных в данном или ином нашем материале, рекомендуем проверить и убедиться, что Ваша правовая позиция соответствует последним изменениям практики и законодательству.

Мы будем рады оказать Вам юридическую помощь по поводу минимизации юридических рисков и имеющимся возможностям. Мы постараемся найти решение, подходящее именно для Вас.

Признание сделки недействительной - судебная процедура, используемая в целях аннулирования (прекращения) прав и обязанностей, порождаемых сделкой, и применения последствий ее недействительности. Гражданское законодательство разделяет недействительные сделки на ничтожные и оспоримые. Первые не требуют судебного подтверждения своей недействительности, но в ряде случаев требуется судебное установление факта, определяющего ничтожность такой сделки. Оспоримые сделки - недействительные только при наличии соответствующего решения суда.

Основания недействительности сделки

Все основания для признания сделки недействительной предусмотрены законодательством и разделяются на:

1. Основания для ничтожности сделки и основания для ее оспоримости.
2. Общие основания (универсальны для сделок любого вида) и специальные (установлены для сделок определенного вида и (или) совершенных при определенных обстоятельствах).

Общие основания предусмотрены ГК РФ, специальные - не только ГК, но и другими нормативно-правовыми актами (законами).

Универсальное основание для всех случаев и обстоятельств - совершение сделки, условия или результаты (цели) которой нарушают положения нормативно-правовых актов. Но от того, какие именно нормы нарушены, зависит определение конкретных оснований, порядка и сроков оспаривания сделки, последствий недействительности сделки, их применения ко всей сделке или ее отдельным условиям и результатам.

Ничтожная сделка - недействительна, если :

1. Нарушает нормативно-правовой акт и посягает на публичные интересы либо права и интересы третьих лиц, но при этом нет оснований считать сделку оспоримой.
2. Противоречит основам правопорядка и нравственности - основополагающим нормам устройства общества и общественных отношений в экономической, социальной, правовой и других сферах жизни.
3. Совершена малолетним (ребенком до 14 лет), ограниченно дееспособным лицом (кроме мелких бытовых сделок) или недееспособным по психическому заболеванию- людьми, которые не способны действовать разумно, понимать истинный характер своих действий и решений.
4. Является мнимой (совершена формально, для вида) или притворной (подменяет, скрывает другую сделку).
5. Совершена при наличии запрета (ограничения) по распоряжению имуществом, которое является предметом сделки.

Совершение ничтожной сделки явно нарушает закон, установленный порядок заключения сделок, а в случае мнимой или притворной сделки - фиктивно по своей сути. Учитывая основания ничтожности, предполагается, что о сути таких сделок нет поводов для спора и его судебного рассмотрения. Но в ряде случаев могут возникать споры о наличии фактов, свидетельствующих о наличии оснований для ничтожности сделок. Именно это, как правило, и приводит к необходимости обращения в суд с иском о признании сделки недействительной и применении последствий недействительности. Еще одна, правда, прямо противоположная категория судебных споров - признание действительности сделки, кажущейся ничтожной, когда в суде нужно опровергнуть наличие оснований недействительности.

Оспоримая сделка приобретает статус недействительной только по решению суда. В оспоримых сделках наличие оснований недействительности - это первично наличие оснований для обращения в суд. При этом бремя доказывания недействительности сделки лежит на истце - он должен представить весомые аргументы в подтверждение своей позиции, а нередко и в опровержение позиции ответчика.

Оспоримая сделка может быть признана недействительной, если:

1. При заключении сделки нарушен порядок ее совершения, например, не получено обязательное согласие третьего лица, госоргана, не пройден процесс согласования внутри юридического лица.
2. Стороны (одна из сторон) вышли за пределы своей правоспособности, полномочий, заключили сделку в противоречии с целями деятельности.
3. Сделка совершена гражданином, который находился в состоянии неспособности понимать свои действия, решения, руководить ими, например, психически больным человеком в период обострения болезни, пьяным человеком, человеком в состоянии аффекта и т.п.
4. Сделка заключена в ситуации существенного заблуждения, которое мешало понимать действительное положение дел.
5. Сделка совершена под принуждением (угрозами, насилием) или под влиянием обмана.
6. Есть другое предусмотренное законом основание оспорить сделку.

Оспоримые сделки, в отличие от ничтожных, не имеют исчерпывающего перечня оснований для признания их недействительными. Время от времени в законодательстве появляются изменения и дополнения. Кроме того, по основанию незаконности (нарушения положений нормативно-правовых актов) можно попытаться оспорить очень многие сделки.

Применение оснований недействительности сделок

Как правило, речь о недействительности сделки заходит тогда, когда один из ее участников или третье лицо считает, что такая сделка по своим условиям или результатам нарушает его права (интересы). В этом случае стандартно сделка (договор) анализируется, выявляются нарушения закона и уже эти нарушения «подводятся» под определенное основание ничтожности или оспоримости сделки.

Правильное определение основания (оснований) недействительности играет ключевую роль в стратегии аннулирования сделки и применения последствий такого решения. В этом плане следует учитывать:

1. Оспаривать сделку может только одна из ее сторон, и лишь при условии, что сделкой нарушены ее права или интересы. Право на оспаривание сделки другими лицами в настоящий момент ограничено - такое право должно быть прямо предусмотрено законом, и оно, как правило, соответствует конкретному основанию недействительности сделки.
2. Основания для ничтожности и для оспоримости сделки - не одно и то же, хотя и влекут недействительность сделки. Порядок предъявления требований - разный, как и некоторые последствия недействительности.

Учитывая изложенное, применение оснований недействительности обычно происходит по следующей схеме:

• анализ сделки;
• выявление нарушений;
• установление оснований для оспаривания или ничтожности сделки в соответствии с выявленными нарушениями, а также доказательств, подтверждающих наличие этих оснований;
• определение необходимости и целесообразности (с учетом последствий) признавать сделку недействительной полностью либо только частично;
• конкретизация и формулирование всех требований, в том числе заявляемых помимо требования о недействительности сделки;
• определение лица (лиц), которое имеет право в конкретном случае, учитывая применяемые основания и заявляемые требования, подать иск.

Наши юристы знают ответ на ваш вопрос

или по телефону:

Ничтожные сделки не нужно признавать недействительными в судебном порядке. Если основания есть - этого достаточно, чтобы считать сделку таковой. Главное последствие - сделка не имеет никакой юридической силы уже с момента своего заключения. Однако, из-за расплывчатости формулировок, используемых ГК РФ при определении оснований недействительности сделок, нередко возникает проблема - относить сделку к ничтожной или к оспоримой. Отсюда - многие подают иск о признании сделки недействительной даже, если она ничтожна. Надо сказать, что перед аналогичной проблемой встают и суды, особенно когда в качестве основания используется нарушение сделкой закона - универсальное основание. Такие судебные дела - не редкость. Но как поступить истцу?

Среди возможных вариантов:

Срок исковой давности по ничтожным сделкам составляет 3 года . Он распространяется как на иски о признании сделки недействительной, так и на иски о применении последствий недействительности. Следует учесть, что аналогичный срок исковой давности по оспоримым сделкам - всего 1 год. Иногда из-за пропуска этого срока многие истцы и стремятся найти основание для ничтожности сделки, признав ее таковой в суде.

Последствия недействительности сделок

Общие правила:

1. Оспоримая сделка недействительна с момента ее признания судом, то есть будет считаться таковой только после вынесения судебного решения. Ничтожная недействительна в принципе - она изначально не порождает никаких юридических последствий, как будто ее не было. Вместе с тем, фактически любая недействительная сделка не порождает никаких последствий, а судебное решение по оспоримой сделке распространяется на весь период ее существования - с момента заключения до момента признания недействительной. Но и в этом правиле есть исключение - не все сделки можно аннулировать и вернуть к состоянию «до сделки». Например, если речь идет об аренде помещения, прекращение правоотношений возможно только в части будущей аренды, и отмена сделки в этом случае никак не повлияет на прошлое - арендатор уже пользовался своим правом на помещение в течение некоторого время, получил свою выгоду от сделки.
2. Стороны возвращают друг другу все полученное по сделке или, если невозможно первое, компенсируют в денежном выражении. Суд может принять иное решение, когда применение указанных последствий противоречит правопорядку, в том числе конфисковать полученное сторонами по сделке. Редко, но бывают ситуации, когда к состоянию «до сделки» приходит только одна сторона, а у второй суд конфискует полученное в доход государства. Применительно к тому, что и кому можно вернуть, а что - нет, очень многое зависит от характера сделки, вины той или иной стороны в ее недействительности, умысла, причиненного ущерба и других обстоятельств. Но, как правило, работает общее правило - взаимная реституция полученного по сделке.
3. Если сделка совершена недееспособным лицом, дополнительное последствие - возмещение дееспособной стороной ущерба, понесенного второй стороной. Это последствие применимо лишь в случае доказанности факта того, что дееспособная сторона знала о недееспособности второго участника сделки. Аналогичный порядок используется и в сделках с участием несовершеннолетних, а также ограниченно дееспособных граждан.
4. Частичная недействительность сделки не влияет на действительность других ее условий. Исключение - ситуации, когда можно предположить, что без недействительной части сделка не была бы заключена.

Помимо требования о признании сделки недействительной может быть заявлено требование о возмещении причиненного ущерба. Если суд установит правомерность и доказанность денежного требования, то последствием может стать и взыскание с виновной стороны своего рода компенсации вреда.

Законодательное регулирование недействительности сделок - это относительно небольшой раздел гражданского законодательства. Многие положения о недействительности сделок присутствуют в специальных законах, как, например, в Законе о банкротстве, которым предусмотрены свои основания и свой порядок. Но не столько законодательство, сколько судебная практика - основной источник знаний и опыта в этой сфере. К тому же, именно практика часто становится поводом для внесения изменений в законы.

Не бывает некого универсального порядка признания сделок недействительными, который мог бы быть применен к любой ситуации или большинству случаев. Свои нюансы оспаривания есть у сделок определенного вида, у применения определенных оснований, у сделок, заключаемых между гражданами и в коммерческих отношениях. Своя сложившаяся практика по основным вопросам есть в арбитражных судах и в гражданских. Впрочем, и каждая сделка в случае появления оснований для признания ее недействительной требует индивидуального анализа с выработкой индивидуальной стратегии достижения желаемого результата в судебном порядке.

Чаще всего на практике возникают следующие проблемы:

1. Правильное определение основания (оснований) недействительности, в том числе в части разделения оснований ничтожности и оспоримости сделки. Здесь следует учитывать, что некоторые ничтожные на момент заключения сделки могут трансформироваться в оспариваемые, поскольку все обязательства сторонами исполнены. Например, сделка, совершенная с малолетним ребенком, считается ничтожной. Однако закон допускает ее признание действительной в судебном порядке, невзирая на ничтожность из-за ненадлежащего субъекта.
2. Доказывание наличия оснований и фактов, которые свидетельствуют о наличие этих оснований недействительности сделки.
3. Доказывание осведомленности/неосведомленности одной стороны или всех сторон сделки в наличии оснований ее недействительности в момент заключения, что может повлиять на последствия.
4. Доказывание существенных обстоятельств сделки, которые влияют на признание ее недействительной. Бывает, например, сложно доказать, что сторона заблуждалась, находилась под давлением, не могла понимать характер своих действий.
5. Нахождение в ситуации выбора - признавать в неоднозначных обстоятельствах подозрительную сделку действительной с перспективой ее исполнения или идти на признание недействительности.
6. Встречные иски - когда одна сторона просит суд признать сделку недействительной, а другая - действительной.

Признание сделки недействительной направлено на ее аннулирование и возвращение сторон к тому состоянию, которое было до заключения сделки. Исходя из этого, сами стороны редко бывают безосновательно заинтересованы в судебной тяжбе по этому поводу. Но встречаются и злоупотребления, когда одна из сторон не может или не хочет исполнить обязательства и использует возможность признания сделки недействительной как вариант их прекращения.

В качестве одного из универсальных способов защиты гражданских прав ст. 12 ГК РФ называет признание оспоримой сделки недействительной и применение последствий ее недействительности, а также применение последствий недействительности ничтожной сделки. Это значит, что такой способ защиты может применяться как в вещных, так и в обязательственных отношениях. Как отмечает В.В. Витрянский, он может служить эффективным способом защиты права собственности, например, в случаях, когда лицо, обладающее чужим имуществом, полученным от собственника на ограниченном вещном праве или в силу договора, отчуждает это имущество, несмотря на то, что указанное лицо не было уполномочено законом или договором на осуществление права распоряжения1.
В современной судебной практике данный способ используется весьма широко, хотя его применение не лишено ряда проблемных вопросов.
Как известно, в соответствии со ст. 166 ГК РФ недействительные сделки могут быть оспоримыми и ничтожными. Оспоримыми (относительно недействительными) признаются сделки, которые с момента их совершения порождают юридические последствия для сторон и третьих лиц, но могут быть признаны судом недействительными по заявлению сторон или иных лиц, указанных в законе; Следовательно, решение суда о признании недействительной оспоримой сделки будет иметь обратную силу. Это, в частности, сделки юридического лица, выходящие за пределы его правоспособности (ст. 173 ГК РФ), совершенные с превышением полномочий (ст. 174 ГК РФ), совершенные гражданином, не способным понимать значения своих действий или руководить ими (ст. 177 ГК РФ), совершенные под влиянием обмана, насилия, угрозы, злонамеренного соглашения представителя одной стороны с другой стороной (ст. 179 ГК РФ) и т.д.
1 Витрянский В. В. Проблемы арбитражно-судебной практики защиты гражданских прав участников имущественного оборота. С. 22.

Ничтожные (абсолютно недействительные) сделки - это такие недействительные сделки, которые с момента их заключения не порождают предусмотренных ими правовых последствий, они недействительны в силу самого факта их совершения, независимо от того, признал ее суд таковой или нет. К ним относятся: противозаконные сделки (ст.ст. 168, 169 ГК РФ), мнимые и притворные сделки (ст. 170 ГК РФ), сделки, совершенные недееспособными лицами (ст. 171 ГКРФ), сделки, совершенные с нарушением предусмотренной законом формы (п.п. 2, 3 ст. 162, п. 1 ст. 165 ГКРФ).
В перечне способов защиты гражданских прав, предусмотренных ст. 12 ГК РФ, отсутствует такой способ, как признание ничтожной сделки недействительной, однако в постановлении Пленумов Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ от 1 июля 1996 г. № 6/8 «О некоторых вопросах, связанных с применением части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» (п. 32) имеется указание на то, что ГК РФ не исключает возможности предъявления исков о признании ничтожной сделки недействительной. Поэтому такие требования могут быть предъявлены в суд в сроки, установленные п. 1 ст. 181 ГК РФ, и подлежат рассмотрению судом в общем порядке по заявлению любого заинтересованного лица. Как справедливо отмечает по этому поводу В.В. Витрянский, отказ суда от принятия к производству исков о признании недействительными сделок, которые, по определению, в силу прямого указания закона относятся к категории ничтожных, может негативно повлиять на обеспечение защиты субъективных прав, нарушенных такими сделками. «В целом раде случаев, - пишет В.В. Витрянский, - имеет принципиальное значение именно судебное признание ничтожной сделки недействительной, например, если такая сделка уже повлекла передачу имущества другому лицу либо имела другое правоустанавливающее значение...»1.
1 Витрянский В.В. Недействительность сделок в арбитражно-судеб- ной практике // ГК России. Проблемы, теория, практика / Отв. ред. А.А. Маковский. М.: Исследовательский центр частного права, 1998. С. 132-133.

Независимо от вида недействительной сделки она недействительна с момента ее совершения (п. 1 ст. 167 ГК РФ). Причем предъявить требование в судебном порядке о применении последствий недействительности сделки вправе не только участники сделки, но и любые заинтересованные лица.
Если недействительная сделка не исполнена, то по ней нельзя требовать исполнения и значит в этом случае вопрос о правовых последствиях ее исполнения не возникает. Когда сделка, признанная недействительной, исполнена полностью или в какой-то ее части, должен решаться вопрос о том, как быть с исполненным по данной сделке.
Законодателем в ст.ст. 167-179 ГК РФ предусмотрены различные правовые последствия недействительных сделок, частично или полностью исполненных, которые различаются в зависимости от оснований их недействительности.
В основном последствия недействительности сделки связаны с определением правовой судьбы всего полученного по сделке. По общему правилу, установленному п. 2 ст. 167 ГК РФ, таким последствием является одно-либо двусторонняя реституция.
При односторонней реституции в первоначальное положение возвращается невиновная (потерпевшая) сторона, которая получает назад свое имущество, переданное по сделке. Все переданное виновной стороной или причитающееся этой стороне в возмещение исполненного ею по сделке взыскивается в доход государства (ч. 3 ст. 169 ГК РФ).
Двусторонней реституцией предусматривается возвращение сторонами друг другу всего полученного по сделке, а в случае невозможности возвращения полученного в натуре (в том числе, когда полученное выражается в пользовании имуществом, выполненной работе или предоставленной услуге) - возмещение его стоимости в деньгах. Данный вид последствий предусмотрен в ст.ст. 168, 171-178 ГК РФ).
В ряде случаев, когда обе стороны виновны, действовали с умыслом и должны нести неблагоприятные для себя последствия, законодатель закрепляет неприменение реституции, то есть взыскание в доход государства всего полученного и причитающегося сторонам по сделке (ч. 2 ст. 169 ГК РФ), і ? t й

Вышеуказанные положения являются общими для всех видов недействительных сделок, совершаемых относительно любых объектов гражданского права, в том числе и в отношении недвижимого имущества, что подтверждается и судебной практикой.
Так, товарищество с ограниченной ответственностью предъявило иск к акционерному обществу о признании недействительным договора купли-продажи нежилого помещения. Сделка приватизации оспаривалась истцом по мотиву несоответствия ее требованиям законодательства. В иске было отказано в связи с истечением годичного срока исковой давности. Принимая решение, арбитражный суд исходил из того, что споры о признании недействительными сделок, приватизации на основании ст. 30 Закона РСФСР «О приватизации государственных и муниципальных предприятий в РФ» рассматриваются в суде или арбитражном суде, поэтому сделал вывод об оспоримости сделок приватизации и применил п. 2 ст. 181 ГК РФ.
Отменяя решение суда первой инстанции, кассационная инстанция указала, что в решении не были учтены положения ст. 168 ГК РФ, согласно которой сделка, не отвечающая требованиям закона или иных правовых актов, ничтожна, если закон не устанавливает, что такая сделка оспорима. Учитывая, что Кодекс не исключает возможности предъявления исков о признании недействительной ничтожной сделки, споры по таким требованиям подлежат разрешению в общем порядке по заявлению любого заинтересованного лица и в сроки, установленные ч. 1 ст. 181 ГКРФ1.
В качестве примера можно привести еще одно дело, рассмотренное арбитражным судом.
ЗАО «Мега-Эрг» обратилось в суд с иском к ООО о признании недействительным договора купли-продажи нежилого помещения. Истец утверждал, что оспариваемая сделка являлась крупной, при этом нормы ст.ст. 77-79 Федерального закона от 26 декабря 1995 г. № 208-ФЗ «Об акционерных обществах» были нарушены - договор был совершен путем злонамеренного соглаше-
1 Недвижимость: Обзор практики разрешения споров / Авт.-сост. В.А. Абрамов. 3-е изд., доп. М.: Ось-89, 2006. С. 8-9. , д

ни я представителя одной стороны с другой стороной. При этом суд исходил из следующего. В соответствии с п. 1 ст. 179 ГК РФ сделка, совершенная под влиянием злонамеренного соглашения представителя одной стороны с другой стороной, может быть признана судом недействительной по иску потерпевшего. Суд установил, что сделка являлась крупной и при ее совершении не были соблюдены требования ст.ст. 77-79 Федерального закона от 26 декабря 1995 г. № 208-ФЗ «Об акционерных обществах». Протокол собрания учредителей ЗАО, представленный в качестве доказательства соблюдения вышеуказанных норм при совершении оспариваемой сделки, не был принят судом, поскольку в заключении эксперта был сделан вывод о том, что в протоколе под- . пись была выполнена не учредителем Рамазановым Э.Д., владевшим 50% акций ЗАО, а другим лицом с подражанием его подписи. Учитывая, что действительная воля ЗАО «Мега-Эрг» была искажена умышленным сговором представителей сторон и истцу был причинен вред, суд удовлетворил иск.
Таких примеров множество. Тенденция роста количества дел, связанных с признанием сделок недействительными, и применение последствий таких сделок, роль и значение этих способов защиты нарушенных гражданских прав отражены в постановлении Пленума Верховного Суда РФ и Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 1 июля 1996 г. № 6/8 «О некоторых вопросах, связанных с применением части первой Гражданского кодекса Российской Федерации»1. Особо в этом плане следует сказать о * защите нарушенных прав на недвижимое имущество.
Как известно, в гражданском обороте сделки по поводу недвижимого имущества занимают одно из ведущих мест. Наиболее распространенными являются, как правило, сделки купли-продажи, аренды, дарения, мены. В силу значимости такого объекта, как недвижимость, обладающего особой экономической ценностью, сделки с недвижимостью требуют повышенного внимания, а именно тщательности в выработке и согласовании условий отношений сторон, особого порядка оформления как перехода прав на данный объект, так и самой сделки. Это связано с тем, что не-

движимость, по сравнению с другими вещами, обладает более высокой стоимостью, как правило, предназначена для длительного использования и требует больших затрат для поддержания ее в надлежащем состоянии. Все эти факторы объясняют важность и сложность процесса признания недействительными сделок с недвижимостью, поскольку в результате указанное имущество в идеале должно быть возвращено первоначальному собственнику.
Общеизвестно, что Гражданский кодекс РФ закрепляет условия действительности сделок (соблюдение закона, дееспособность участников, соответствие воли и волеизъявления лица, соблюдение формы сделки). В том случае, если хотя бы одно из названных условий не соблюдается, существует возможность признать такую сделку недействительной (оспоримой или ничтожной). Все это в равной степени распространяется и на сделки с недвижимым имуществом.
Одним из часто встречающихся видов недействительных сделок являются сделки, в которых не была предусмотрена требуемая законом форма. В соответствии с п. 1 ст. 165 ГК РФ несоблюдение нотариальной формы, а в случаях, установленных законом, - несоблюдение требований о государственной регистрации сделки влекут ее недействительность. Такая сделка считается ничтожной.
В судебной практике немало случаев, когда сделки с недвижимостью (прежде всего договоры купли-продажи квартир), совершенные гражданином, неспособным понимать значение своих действий или руководить ими (ст. 177 ГК РФ), признаются недействительными (оспоримыми). Нередки случаи заключения сделок с недвижимостью под влиянием насилия либо угрозы применения насилия (ст. 179 ГК РФ), под влиянием обмана (ст. 179 ГК РФ). Такого рода сделки также относятся к числу оспоримых.
Рамки диссертационного исследования не позволяют нам подробно рассмотреть проблемные вопросы теории недействительных сделок, тем более, как нами указывалось выше, с точки зрения и доктрины гражданского права, и практики применения гражданско-правовых норм особых отличий относительно условий признания недействительными сделок с недвижимым имуществом выделить невозможно. На наш взгляд, важной про-
блемой, связанной с признанием оспоримых и ничтожных сделок недействительными, является процедура применения правовых последствий таких сделок, а именно реституции.
С точки зрения рассматриваемой темы данный вопрос весьма актуален, поскольку на сегодняшний день законодательство, сложившаяся практика решения высших судебных органов свидетельствуют о наличии проблемы, связанной с вопросом о соотношении реституции как последствия признания сделки недействительной и виндикации, несмотря на то, что первая считается обязательственно-правовым, а вторая - вещно-правовым способом защиты нарушенных прав. Это тем более важно для отношений по поводу возврата именно недвижимого имущества, что связано с жесткой регламентацией процедуры передачи и оформления прав на него, определением, кто и на каком основании приобретает право собственности или иное вещное право в случае такого истребования недвижимого имущества.
В российском праве требование о возврате полученного по недействительной сделке признается самостоятельным. Д.М. Ген- кин писал: «В случаях реституции по сделкам, являющимся недействительными, отношения между сторонами складываются иначе: здесь нет законного завладения имуществом, имущество перешло в силу сделки»1.
Не соглашаясь с таким пониманием реституции, Д.О. Тузов отмечает, что в российской цивилистике, а также в судебной практике распространено мнение, что реституция является специальным охранительным средством sui generic, не сводимым к виндикации, кондикции и иным гражданско-правовым притязаниям. Такой факт можно допустить, считает автор, только при условии, что недействительная сделка порождает то правоотношение, на установление которого она была направлена, и служит, следовательно, правовым основанием (хотя и порочным) для совершения действий по ее исполнению2. Данную мысль

1. Генкин Д.М. Право собственности в СССР. М.: Госюриздат, 1961. С. 193, 202.
2. Тузов Д.О. Ничтожность и оспоримость сделок: классическая доктрина и проблемы российской цивилистики // Цивилистические за-

Д.О. Тузов высказывает, говоря о ничтожных сделках, которые, согласно Гражданскому кодексу РФ, с момента их совершения являются таковыми. Однако он обходит молчанием этот вопрос, когда речь идет о последствиях оспоримых сделок. По логике, это надо понимать так, что в последнем случае реституция имеет вполне самостоятельное значение как способ защиты нарушенных гражданских прав. «Это означает, - пишет Д.О. Тузов, - что суд, установив основание недействительности оспоримой сделки, обязан аннулировать ее по иску заинтересованного лица»1. Следовательно, именно необходимость обращения в суд для применения последствий оспоримой сделки и необходимость такого решения суда, по мнению автора, позволяют говорить о самостоятельности реституции.
Данный подход вызывает некоторое недоумение: непонятно, почему так различно трактуется одна и та же категория.
Как справедливо отмечает АЛ. Киселев, говоря о применении реституции, не следует отождествлять эту меру с судебным признанием сделки недействительной. Последнее представляет собой либо решение о признании (усыновительное судебное решение), если речь идет о ничтожной сделке, либо преобразовательное (конститутивное) решение, если имеется в виду сделка оспоримая2. Вопрос же о применении последствий (реституция) для своей реализации предполагает исполнение решения суда с целью восстановления положения, существовавшего до нарушения. При этом законодатель не разделяет применение реституции в отношении оспоримой или ничтожной сделки. Если бы ситуация представлялась иначе, вряд ли было бы возможно предъявить требование о применении последствий недействительности ничтожной сделки.
На наш взгляд, реституция - самостоятельный способ защиты прав, который может применяться судом как в совокупное-
писки: Межвузовский сборник научных трудов. М.: Статут; Екатеринбург: Ин-т частного права, 2002. Вып. 2. С. 163-164.

1. Там же. С. 174.
2. Киселев АЛ Недействительность сделок, совершенных за пределами правоспособности или полномочий: проблемы квалификации или правовые последствия. М.: Издательская группа «Юрист», 2004. С. 60.

ти с признанием сделки недействительной, так и в качестве отдельного требования заинтересованного лица.
Судебная практика решает данный вопрос аналогично.
Так, Департамент государственного и муниципального имущества г. Москвы обратился в Арбитражный суд г. Москвы с иском к ТОО «Восход» и ОАО «АКБ «Автобанк»» о признании недействительным заключенного между ответчиками договора купли-продажи нежилого помещения. Решением суда первой инстанции в удовлетворении искового требования отказано. Апелляционная инстанция решение оставила без изменения. ФАС Московского округа названные решение и постановление отменил и вынес новое решение, которым признал спорный договор недействительным. В протесте заместителя Председателя ВАС РФ предлагается все принятые по делу судебные акты отменить, а производство прекратить в связи с отказом в удовлетворении искового требования Департамента к ТОО «Восход» и ОАО «АКБ «Автобанк»» о применении последствий недействительности оспариваемого по настоящему делу договора купли- продажи. ТОО «Восход» приобрело спорное помещение в порядке его приватизации с условием использовать это помещение под торговлю продуктами и в течение трех лет с момента приобретения на него права собственности не перепрофилиро- , вать его без согласия местных органов власти. Поскольку в договоре купли-продажи помещения, заключенном между ТОО «Восход» и ОАО «АКБ «Автобанк»», не оговорена обязанность - покупателя обеспечить выполнение условий, на которых помещение было приватизировано, сделка является недействительной на основании ст. 168 ГК РФ.
В последние годы вопрос о применении реституции относительно недействительных сделок с недвижимым имуществом приобрел особую значимость. Всякий раз, когда лицо, обладающее чужим имуществом, полученным от собственника на ограниченном вещном праве или в силу договора, или без такового основания, отчуждало это имущество, несмотря на отсутствие у этого лица полномочий по распоряжению им, у собственника возникала необходимость защитить свое право собственности. При этом собственник имел возможность обратиться в суд с

виндикационным иском и истребовать имущество из чужого незаконного владения либо предъявить иск о применении последствий ничтожной сделки, что, по мнению рада ученых, приводило к своеобразной коллизии указанных норм: при использовании одного способа защиты права в выигрышном, защищенном положении оказывался собственник, а при другом способе - добросовестный приобретатель, то есть тем самым подчеркивалась необходимость отдать предпочтение одному из них.
Одной из попыток устранения названной «конкуренции» норм стало постановление Пленума ВАС РФ от 25 февраля1998 г. № 8 «О некоторых вопросах практики разрешения споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав», которое предложило разрешить эту проблему следующим образом: «Если по возмездному договору имущество приобретено у лица, которое не имело права его отчуждать, собственник вправе обратиться с иском об истребовании имущества из незаконного владения лица, приобретшего это имущество. Если в такой ситуации собственником заявлен иск о признании недействительной сделки купли-продажи и возврате имущества, переданного покупателю, и при разрешении данного спора будет установлено, что покупатель отвечает требованиям, предъявляемым к добросовестному приобретателю, в удовлетворении исковых требований о возврате имущества должно быть отказано.
Если право собственности подлежит государственной регистрации, решение суда является основанием для регистрации перехода права собственности к покупателю» (п. 25)1.
Принимая такое решение, Пленум ВАС РФ фактически определил, что отказ в удовлетворении виндикационного иска является основанием возникновения права собственности у добросовестного приобретателя (ответчика) и, соответственно, прекращает право собственника (истца) на это имущество. В то же время обращает на себя внимание указание Пленума ВАС РФ на частичный отказ в иске (в части возврата имущества). Следовательно, иск собственника о признании сделки купли-про- дажи недействительной, если продавец является неуправомо-
1 Вестник ВАС РФ. 1998. № 10. С. 21. *

ченным лицом, может быть судом удовлетворен. На практике это ведет к следующим ситуациям: суд своим решением констатирует недействительность сделки, но отказывает в истребовании имущества у добросовестного приобретателя. Вряд ли возможно в таком случае зарегистрировать право собственности, если сделка, по которой это имущество приобретено, признана судом недействительной. Таким образом, на одной стороне остается собственник, который имуществом не владеет и не может им распорядиться, с другой стороны - добросовестный приобретатель, который имуществом владеет (если это не недвижимое имущество, где владение не всегда присутствует одновременно с приобретением), но распорядиться им также не может, так как не может зарегистрировать свое право собственности. Налицо очередная правовая неопределенность.
Таким образом, разъяснение Пленума ВАС РФ не решило проблему о природе и соотношении предъявляемых требований в иске о признании недействительной сделки купли-продажи и возврате имущества, переданного покупателю. Едва ли под требованием о возврате имущества, переданного покупателю, можно понимать требование о применении последствий недействительности сделки, так как требовать вернуть себе имущество в порядке реституции собственник вряд ли имеет право, поскольку не является стороной сделки. А реституция предполагает как раз возврат имущества другой стороне сделки и никому другому. Но если требование о возврате имущества принять за требование о применении реституции, остается непонятным, почему его связывают с добросовестностью приобретателя, тогда как ГК РФ не ставит их в зависимость.
Подобные выводы неизбежно следуют, если иметь в виду определенные различия реституции и виндикации, которые состоят, во-первых, в том, что виндикация направлена на возврат вещи ее настоящему собственнику от любого третьего лица, незаконно владеющего спорной вещью, в то время как реституция всегда адресована конкретному лицу, являющемуся стороной сделки, независимо от того, имеется ли у него право на спорную вещь.
Однако по этому поводу существует и иная позиция, согласно которой собственник, предъявив реституционный иск, смо-
жет вернуть вещь в свое владение, даже если он сам в совершении данной сделки не участвовал. Как пишет Я.Э. Розенфельд, истребование вещи из чужого незаконного владения (виндика- ционный иск) и истребование вещи, полученной по недействительной сделке (реституционный иск), одинаково приводят к восстановлению владения вещью ее собственником1.
Думается, что такое утверждение противоречит основному правилу реституции, согласно которому неправомерно отчужденное имущество возвращается тому, кто им распорядился. Как подчеркивает К.И. Скловский, имущество возвращается сторонам недействительной сделки «только в силу того, что оно было ими же ранее передано, но никак не потому, что стороны имеют на него какие-либо права»2. Хотя, как справедливо отмечает С.А. Синицын, исходя из логического толкования ст. 166 ГК РФ, собственник вполне может быть признан заинтересованным лицом при возбуждении искового производства по делу о применении последствий недействительной сделки, направленной на отчуждение принадлежащего ему имущества третьему лицу3. В этом случае защита интересов собственника пойдет в два этапа (как поступают суды общей юрисдикции): сначала собственник потребует от суда вернуть стороны в первоначальное положение (реституция), а затем истребует имущество у недобросовестного отчуждателя. Но тогда нельзя говорить о равнозначности реституции и виндикации, ибо только их сочетание с учетом особенностей каждого из названных способов защиты права может дать искомый для собственника результат.
Во-вторых, в п. 2 ст. 167 ГК РФ сказано, что в случае невозможности возвратить полученное в натуре стороны присужда-

1. Розенфельд Я.Э. Конкуренция виндикационного и реституционного исков // Право собственности в условиях совершенствования социализма. М.: Изд-во ИГПАН, 1989. С. 123.
2. Скловский К.К Защита владения, полученного по недействительной сделке // Хозяйство и право. 1998. № 12. С. 35.
3. Синицын С.А. Виндикация, реституция и кондикция: проблемы соотношения // Законодательство. 2003. № 8. С. 19.

ч

ются к возмещению его стоимости в деньгах. При заявлении виндикационного иска такая замена не предусмотрена.
В-третьих, различие между реституцией и виндикацией иногда проводят по основанию возникновения соответствующих притязаний. Основанием возникновения виндикационного иска является незаконное завладение имуществом, в случае же с реституцией, как писал Д.М. Генкин, «по сделкам, являющимся недействительными, отношения между сторонами складываются иначе: здесь нет незаконного завладения имуществом, имущество перешло в силу сделки»1.
А.А. Киселев, развивая мысль, высказанную Д.М. Генкиным, для отграничения реституции и виндикации предлагает использовать критерий воли: если лицо само передало вещь по недействительной сделке, (т.е. утратило ее по собственной воле), то для истребования этой вещи применяется реституция. Если же лицо лишилось владения вопреки своему желанию, например потеряло вещь или последняя была похищена, имущество подлежит возврату путем виндикационного иска, и только при условии, что оно выбыло из владения собственника (титульного владельца) в результате недействительной сделки с пороком воли, в которой он выступал в качестве стороны, а затем было приобретено третьим лицом, истец может обратиться или с иском «из недействительности» сделки к своему контрагенту, или с виндикационным иском к приобретателю вещи2.
В целом соглашаясь с подобной трактовкой, необходимо отметить, что такой подход несколько идеализирует возможность всесторонней защиты права собственника. Если четко следовать позиции автора, то создается впечатление, что закон в конечном итоге так или иначе направлен на защиту интересов собственника имущества. Однако на сегодняшний день в законодательстве складывается иная ситуация, что, в первую очередь, связано с применением положений ст. 302 ГК РФ и проблемой защиты прав добросовестного приобретателя (об этом будет сказано ниже). Тем

1. ГенкинД.М. Право собственности в СССР. М.: Госюриздат, 1961. С. 193, 202.
2. Киселев А.А. Указ. соч. С. 68.

не менее, названные отличия позволяют довольно четко разграничить сферу применения реституции и виндикации, при этом каждая выполняет свою задачу по защите прав собственника.
Однако и в теории, и на практике вопрос о «конкуренции» указанных способов продолжает оставаться проблемным. Неопределенность положения не была устранена и постановлением Пленума ВАС РФ № 8. Кроме того, практика разрешения данных споров в арбитражных судах и судах общей юрисдикции оставалась разноречивой: арбитражные суды при рассмотрении споров при данной категории дел руководствовались постановлением Пленума ВАС РФ от 25 февраля 1998 г. № 8, а суды общей юрисдикции, как было отмечено выше, признавали сделку недействительной, в результате в порядке реституции имущество возвращалось лицу, незаконно осуществившему отчуждение, а затем собственник был вправе истребовать свое имущество у этого неуправомоченного лица.
Еще одна попытка найти оптимальный вариант защиты прав добросовестного приобретателя конкретного объекта недвижимости, а именно жилых помещений, была предпринята Конституционным Судом РФ в постановлении от 21 апреля 2003 г. № 6-П «По делу о проверке конституционности положений п.п. 1 и 2 ст. 167 ГК РФ в связи с жалобами граждан О.М. Мариничевой, А.В. Немировской, З.А. Скляновой, P.M. Скляновой и В.М. Ширяева». Разрешая указанную коллизию, Конституционный Суд РФ, пришел к выводу, что положения п.п. 1 и 2 ст. 167 ГК РФ, защищая права прежних собственников, нарушают права добросовестных приобретателей этих жилых помещений, поэтому он постановил следующее: «Когда по возмездному договору имущество приобретено у лица, которое не имело права его отчуждать, собственник вправе обратиться в суд в порядке ст. 302 ГК РФ с иском об истребовании имущества из незаконного владения лица, приобретшего его имущество. Если же в такой ситуации собственником заявлен иск о признании сделки недействительной и о применении последствий ее недействительности в форме возврата переданного покупателю имущества и при разрешении данного спора судом будет установлено, что покупатель является добросовестным приобретателем, в удовлетворе-
нии исковых требований в порядке ст. 167 ГК РФ должно быть отказано»1.
Принимая такое решение, Конституционный Суд РФ в п. 2 постановления № 6-П совершенно справедливо указал, что по смыслу ч. 2 ст. 35 Конституции РФ права владения, пользования и распоряжения имуществом обеспечиваются не только собственникам, но и иным участникам гражданского оборота, поэтому в тех случаях, когда имущественные права на спорную вещь, возникшие на предусмотренных законом основаниях, имеют другие, помимо собственника, лица - владельцы и пользователи вещи-, этим лицам также должна быть гарантирована государственная защита их прав. К числу таких прав, по мнению Конституционного Суда РФ, относятся и права добросовестных приобретателей. В данном случае речь идет о том, что применение реституции как последствия недействительной сделки приводит к неправомерной утрате имущества добросовестными приобретателями, проявившими добрую волю, разумную осмотрительность и осторожность при совершении сделки, и поскольку добросовестное приобретение в смысле ст. 302 ГК РФ возможно только тогда, когда имущество приобретается не непосредственно у собственника, а у лица, которое не имело права его отчуждать, последствием сделки, совершенной с таким нарушением, как отмечается в постановлении № 6-П, должна быть не двусторонняя реституция, а возврат имущества из незаконного владения (виндикация), и то лишь при условии, что в этом случае имеются основания, предусмотренные ст. 302 ГК РФ, которые дают право истребовать имущество и у добросовестного приобретателя (безвозмездность приобретения имущества добросовестным приобретателем, выбытие имущества из владения собственника помимо его воли и др.).
Принимая такое решение, Конституционный Суд РФ вслед за, Пленумом Высшего Арбитражного Суда РФ руководствовался необходимостью, во-первых, защиты прав добросовестных приобретателей, во-вторых, обеспечения стабильности гражданского оборота. Достижение указанных целей, безусловно, важно, и в рассматриваемом документе это весьма четко прослеживается. Преж-
"СЗ РФ. 2003. № 17. Ст. 1657.

де всего, важной является сама постановка проблемы. Однако, на наш взгляд, постановление обозначило достаточно много теоретических вопросов, требующих немедленного разрешения.
Прежде всего, остается непонятным, почему при разрешении коллизии между виндикационным иском и иском собственника о признании сделки оспоримой и применении последствий ничтожной сделки предпочтение отдается первому.
Также следует отметить, что Конституционный Суд РФ упоминает о «правах» добросовестных приобретателей, не поясняя, какова их природа и почему им отдается предпочтение перед правом собственности и иными вещными правами.
И, пожалуй, самое важное с точки зрения рассматриваемой темы: Конституционный Суд РФ в своем постановлении, вслед за законодателем, не проводит различия между движимым и недвижимым имуществом, что, безусловно, отражается на решении поставленных вопросов.
Касаясь первого вопроса, можно утверждать, что Конституционный Суд РФ посчитал применение виндикации более предпочтительным, нежели применение последствий недействительной сделки, имея в виду, что хотя этот иск и будет предъявлен в защиту прав собственника вещи, переданной неуправомочен- ным отчуждателем добросовестному приобретателю, однако, скорее всего, удовлетворен не будет в силу обстоятельств, ограничивающих виндикацию.
Мы согласны с тем, что когда речь идет о признании сделки недействительной, заинтересованному лицу не нужно доказывать добросовестность или недобросовестность приобретателя, как это требуется при виндикации. «Механизм реституции, - пишет К.И. Скловский, - безразличен к добросовестности как таковой»1.
Именно поэтому можно было считать, что признание сделки недействительной является в полной мере способом защиты прав собственника. Однако тот факт, что в соответствии с постановлением Пленума ВАС РФ № 8 и постановлением Конституционного Суда РФ № 6-П добросовестность лица, приобретшего имущество от неуправомоченного отчуждателя, учитывается неза-
1 Скловский К И. Собственность в гражданском праве. С. 107.

висимо от того, какой иск об истребовании имущества предъявлен - виндикационный или о реституции, минимизирует возможности собственника защитить свое нарушенное право и потребовать возврата принадлежащего ему на основе законного права имущества. Фактически позиция судов сводится к тезису: где невозможна виндикация, там невозможна и реституция, что, вероятно, призвано решить вопрос о «конкуренции» исков. Подобная идея обосновывается в п. 2 ст. 167 ГК РФ, где указывается, что правила данной статьи применяются, если иные последствия недействительности сделки не предусмотрены законодательством1. Как отмечает А.А. Киселев, цитируя Заключение НКС ФАС СЗО от 18 декабря 1998 г. № 3, как раз норма ст. 302 ГК РФ и устанавливает такие иные последствия.
Представляется, что такой аргумент - довольно слабое теоретическое обоснование высказанной идеи, о чем пишет и сам А.А. Киселев, отмечая, что в таком случае может создаться впечатление, что защита добросовестного приобретателя от изъятия у него вещи является последствием недействительности сделки, а это весьма сомнительно2. Кроме того, сама идея «конкуренции» реституции и виндикации, в том числе вариант с аннулированием реституции и полной ее заменой виндикацией, возможна лишь в том случае, если мы признаем их однородность, что совершенно невозможно в силу вышеуказанных принципиальных различий между ними.
Немаловажное значение играет в данном случае и процессу- - альная сторона рассматриваемой проблемы. Вполне очевидно, что, действуя в соответствии с указанными постановлением Пленума ВАС РФ и постановлением Конституционного Суда РФ № 6-П, суд по своей инициативе должен заменить реституцию на виндикацию, оценивая при этом добросовестность приобретателя. Но этот факт не относится к предмету доказывания при " рассмотрении спора о признании сделки недействительной и применении вытекающих отсюда последствий в нарушение принципа относимости доказательств, закрепленного в ст. 67
1 Киселев А.А. Указ. соч. С. 77-78.
2Тамже. С. 78

АПК РФ. Тем самым суд в противоречии с установленными процессуальными принципами и началами вынужден своим произвольным вмешательством устанавливать истину по делу независимо от воли сторон, что нельзя признать обстоятельством, способствующим укреплению законности.
В этом смысле весьма интересна позиция В.В. Витрянского. Он приводит пять оснований, на которые следует опираться в подобных ситуациях. Особое внимание обращают на себя два из них: во-первых, недействительная сделка с момента ее заключения не порождает никаких последствий, а стало быть, и титула собственника у добросовестного приобретателя, во-вторых, в отличие от изъятия имущества по виндикационному иску применение последствий недействительной сделки не ведет к ущемлению законных интересов добросовестного приобретателя, если брать во внимание его положение до заключения сделки, поскольку двусторонняя реституция возвращает его в первоначальное положение1. В целях защиты законных интересов приобретателя в отношении третьих лиц, получающих имущество на основе последующей (второй, третьей и т.д.) сделки, В.В. Витрянский предлагает «прервать цепочку признаваемых по иску собственника недействительными сделок с его имуществом, исходя из того, что при недействительности уже первой такой сделки приобретатель имущества лишен возможности возвратить полученное в натуре, поскольку имущество находится у третьих лиц»2.
С данным мнением не согласен К.И. Скловский. Он считает неверным, что недействительная сделка «не порождает никаких последствий», поскольку «по крайней мере устанавливает правоотношения в связи с реституцией»3.
Однако следует заметить, что реституция трактуется Гражданским кодексом РФ, как последствие недействительной сделки, поэтому ее нельзя понимать как правоотношение. Приобрете-
1 Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Общие положения. С. 654. 2Там же. С. 655.
3 Скловский КК Собственность в гражданском праве. С. 106.

ние же титула собственника добросовестным приобретателем является следствием действительной сделки.
Не согласен К.И. Скловский и с тем, что при двусторонней реституции не могут пострадать и интересы приобретателя вещи: «...если собственник предпочитает иск не к нарушителю его права, ...а к лицу невиновному, значит он понимает, что нарушитель не в состоянии возместить его потери. Но это означает, что еще меньше надежд остается у приобретателя искать у того же лица компенсации»1.
Такая позиция вызывает возражение, особенно когда речь идет о возврате незаконно отчужденного недвижимого имущества. Представляется, что обращение собственника к приобретателю с иском о применении последствий недействительной сделки обусловлено не тем, что собственник понимает невозможность отчуждателя возместить его потери, а тем, что реально вернуть собственнику его имущество - недвижимость - может только последний ее приобретатель.
Мы согласны с К.И. Скловским, когда он высказывает справедливое недоумение относительно преимущества приобретателей по второй, третьей и последующей сделкам в случае предъявления собственником иска о признании сделки недействительной. Правда, К.И.Скловский считает, что подобная оговорка высказана В.В. Витрянским с целью «смягчения очевидных трудностей широкого применения такого способа защиты прав собственника, как признание всех совершенных сделок по отчужде- - нию его имущества недействительными». При этом он отмечает, что поскольку продажа вещи в нашем праве - ничтожная сделка и она недействительна без оспаривания, значит, независимо от намерения собственника, второй, третий и т.д. приобретатели оказываются в том же положении, что и первый2. Таким образом, по мнению К.И. Скловского, означенное преимущество не имеет какого-либо практического значения.
Мы также полагаем, что в данном преимуществе нет необходимости, поскольку оно не позволяет собственнику выбрать наи-

1. Скловский К.И. Указ. соч. С. 108.
2. Там же. С. 110-111.

более удобный и эффективный способ защиты его права. А ведь нигде в гражданском законодательстве такой запрет не зафиксирован. Да и сам В.В. Витрянский в качестве одного из названных оснований называет отсутствие в гражданском праве ограничений в выборе способа защиты нарушенного права.
Более того, в п. 3 постановления № 6-П Конституционного Суда РФ указано, что Гражданский кодекс РФ в соответствии с вытекающими из Конституции РФ основными началами гражданского законодательства (п. 1 ст. 1 ГК РФ) не ограничивает гражданина в выборе способа защиты нарушенного права и не ставит использование общих гражданско-правовых способов защиты в зависимость от наличия специальных вещно-право- вых способов: граждане и юридические лица в силу ст. 9 ГК РФ вправе делать этот выбор по своему усмотрению. Именно поэтому представляется несколько странным, что вопреки приведенным утверждениям допускается столь явное противоречие.
По этому поводу В. А. Рахмилович, поддерживая позицию Конституционного Суда РФ относительно добросовестного приобретателя, все же отмечает, что исключение возможности обращения к защите, связанной с недействительностью сделок, противоречило бы высказанному в мотивировочной части постановления абсолютно правильному суждению. «Каждое лицо, - писал В А. Рахмилович, - считающее, что его права нарушены, вправе воспользоваться любой формой, любым способом защиты из числа предусмотренных законодательством, поскольку оно не содержит каких-либо специальных ограничений на этот счет»1.
Однако свободу выбора автор понимал весьма своеобразно. Он пишет: «Если заявленный иск направлен на отобрание у ответчика вещи, приобретенной им от лица, не управомоченного на ее отчуждение, то, независимо от оснований данного иска, будь то ссылка истца на его право собственности либо же ссылка на недействительность сделки вследствие ее противозаконности, поскольку она совершена не управомоченным на отчуж-
1 Рахмилович В.А. Распространяются ли нормы недействительности сделок на добросовестного приобретателя? // Журнал российского права. 2003. № 12. С. 37. с " х
дение лицом, в обоих случаях рассмотрение спора происходит на основании норм, предусмотренных ст. 302 ГК РФ»1.
Думается, что здесь в очередной раз право выбора способа защиты права заинтересованным лицом, в нашем случае - собственником, подменяется императивным слиянием (нивелированием) двух различных способов защиты только на том основании, что речь идет об истребовании имущества у добросовестного приобретателя. Именуется это нивелирование «нормативным единством», которое в любом случае защищает добросовестного приобретателя и исключает для собственника (истца) возможность требовать реституцию в случае признании сделки недействительной.
Однако добросовестным считается также приобретатель, получивший имущество от управомоченного лица. Истребование имущества у такого добросовестного приобретателя в порядке реституции может быть применено и в иных случаях признания сделки недействительной, то есть сделка может быть признана недействительной по иным основаниям (например, недееспособность лица, выступающего контрагентом по сделке, несоблюдение требуемой законом формы и т.п.). Если следовать предлагаемой логике, то в этих случаях должна применяться не реституция, а виндикация со всеми вытекающими отсюда последствиями. Тем самым такой способ защиты права как признание сделки недействительной и применение ее последствий практически будет отменен.
Довольно часто подобное ограничение объясняют потребностями стабильности гражданского оборота, защиты интересов всех его участников, а также защиты нравственных устоев общества. Порой эта идея выражается весьма категорично.
Так, Р.С. Бевзенко, ссылаясь на Н.О. Елеонского, по этому поводу пишет: «При столкновении интересов собственника и добросовестного приобретателя виндикация должна отодвинуться на задний план ради общественных выгод, интересов благосостояния общества, более важных, чем достигаемое виндикацией благо отдельного лица... Мы не призываем к совершенному игнорированию требования прочности права собственно-
1 Рахмилович В.А. Указ. соч. С. 37.

сти, но статические интересы собственника не должны быть препятствием для развития оборота, тем более, что интересы лица, добросовестно участвующего в нем, также требуют защиты. Поиск компромиссного разрешения коллизии собственности и оборота - одна из задач современной цивилистической науки»1.
С одной стороны, нельзя не согласиться с необходимостью нахождения соответствующего компромисса, о котором пишет Р.С. Бевзенко. Это понимают подавляющее большинство цивилистов. Однако с позиции данного автора компромисс выглядит несколько однобоко, поскольку предлагается защитить интересы участников гражданского оборота за счет ущемления, ограничения права собственника, утратившего свое имущество, то есть защита «интереса» за счет отказа в защите «права». Тем более, что право, в частности право собственности, не может возникнуть на основании исключительно «добросовестности» приобретателя, безотносительно к юридическому факту, являющемуся его основанием. Таким юридическим основанием может быть сделка и обязательно действительная. Соответственно, нельзя вести речь о добросовестности приобретения, если сделка ничтожна, поэтому необходимо исходить из того, что признание сделки недействительной само по себе является способом защиты прав собственника, а не приобретателя.
Подобное мнение не ново для отечественной цивилистики. Так, еще Правительствующий Сенат разъяснял, что «для признания владения законным недостаточно одного приобретения имущества способами дозволенными, но требуется, чтобы приобретенное право никому другому по закону не принадлежало и чтобы оно основывалось на законе. Другими словами, законным будет только такое владение, которое основано на каком- либо праве, действительно принадлежащем владельцу, как то на праве собственности, чиншевом, арендном праве и т.п.»2
Некоторые ученые в качестве обоснования необходимости

1. Бевзенко Р.С. Добросовестное владение и его защита в гражданском праве. Самара: Изд-во СГЭА, 2002. С. 77-78.
2. Васъковский Е.В. Учебник гражданского права (классика российской цивилистики). М.: Статут, 2003. С. 43. им-
   преимущественной защиты прав добросовестных приобретателей пытаются сослаться на некие пробелы в законодательстве. Так, М.В. Аверьянова, признавая, что в соответствии со ст. 168 ГК РФ ничтожная сделка, не соответствующая требованиям закона или иных правовых актов, если закон не устанавливает, что такая сделка оспорима или не предусматривает иных последствий нарушения, все же утверждает, что при этом действующее законодательство не запрещает отчуждение имущества несобственником, как это, например, было предусмотрено в ст. 1384 Свода законов гражданских, где было записано: «Продавать можно токмо то имущество, коим владелец может распоряжаться по праву собственности»1. Поэтому, заключает автор, только при наличии такого положения и в ныне действующем законодательстве можно было бы говорить о несоответствии такой сделки закону. Нормы же действующего ГК РФ не содержат никаких запретов2.

Аналогичную точку зрения высказывает и С.А. Синицын3.
Нам представляется, что в данном случае понятие «отчуждение имущества неуправомоченным отчуждателем» подменяется понятием «отчуждение имущества несобственником», что не одно и то же. Если в первом случае речь идет о недозволенном поведении, позволяющем ставить вопрос о признании таких сделок недействительными и применении их последствий, то во втором случае мы имеем правомерное поведение, регламентированное законом или договором. Следовательно, нет необходимости вводить законодательный запрет относительно распоряжения имуществом несобственником, поскольку Гражданский кодекс РФ достаточно четко регламентирует случаи такого распоряжения, например, при наличии соответствующего полномочия в рамках передачи имущества в доверительное управление. Согласно ст. 1020 ГК РФ доверительный управляющий осуществляет в пределах, предусмотренных законом и договором, правомочия собствен-
1 Аверьянова М.В. Защита прав добросовестною приобретателя в российском гражданском праве: Автореф. дисс. ... канд. юрид. наук. М., 2000. С. 112.
2Там же. .
ъ Синицын С.А. Указ соч. С. 20.

ника в отношении имущества, переданного в доверительное управление. Пункт 2 ст. 899 ГК РФ предусматривает право хранителя самостоятельно продать вещь в случае неисполнения покла- жедателем обязанности взять вещь обратно, п. 5 ст. 358 ГК РФ закрепляет право ломбарда в случае невозвращения в установленный срок кредита, обеспеченного залогом вещей, продать это имущество. Правила относительно возможности распоряжения чужой собственностью, предусматривают еще ряд статей Гражданского кодекса РФ (п. 6 ст. 720, ст.ст. 738, 920 и др.).
Особо регламентируются случаи распоряжения несобственником недвижимым имуществом. Так, в ч. 1 той же ст. 1020 ГК РФ закреплено, что распоряжение недвижимым имуществом доверительный управляющий осуществляет в случаях, предусмотренных договором доверительного управления.
В абз. 3 п. 14 постановления Пленума ВАС РФ от 25 февраля 1998 г. № 8 «О некоторых вопросах практики разрешения споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав», отмечается, что покупатель по договору купли-продажи недвижимости не вправе распоряжаться данным имуществом до момента государственной регистрации, то есть налицо конкретный запрет, поскольку даже в том случае, когда имеется договор купли- продажи, предполагающий передачу права собственности, до момента приобретения покупателем соответствующего легитимного статуса он по закону предполагается несобственником и не может распоряжаться имуществом, им фактически приобретенным.
Таким образом, вышеприведенные примеры свидетельствуют о наличии в законодательстве регламентации конкретных ограничений и запретов на отчуждение имущества несобственниками, что, однако, не решает проблемы отчуждения имущества неуправомоченным лицом добросовестному приобретателю.
Вероятно, понимая зыбкость своих рассуждений, М.В. Аверьянова все-таки поясняет, что вполне закономерно появление точки зрения относительно предоставления собственнику в случае отсутствия условий для удовлетворения виндикационного иска возможности защищать свое право с помощью такого универсального средства, как признание сделки недействительной и применение последствий ее недействительности. Однако тут
же автор замечает, что в силу существующего «безусловного противоречия между интересами собственника и добросовестного приобретателя» имеется необходимость разрешения данной дилеммы: остается только решить, которую из двух сторон удовлетворить будет справедливее1. Справедливым, судя по всему, М.В. Аверьянова считает защиту интересов добросовестного приобретателя, предлагая установить в качестве отдельного универсального основания прекращения права собственности приобретение права собственности на эту вещь в соответствии с законом или договором другим лицом2.
Не вдаваясь в этом случае в проблему приобретения права добросовестным приобретателем (о которой будет сказано ниже), следует отметить, что все сторонники преимущественной защиты прав добросовестного приобретателя и стабильности гражданского оборота имеют в виду ситуацию, когда признание недействительной одной сделки между неуправомочен- ным отчуждателем и добросовестным приобретателем повлечет за собой цепочку признания недействительными всех последующих сделок. Об этом, в частности, говорится в постановлении № 6-П Конституционного Суда РФ, где прямо указывается, что права лица, считающего себя собственником имущества, не подлежат защите путем удовлетворения иска к добросовестному приобретателю с использованием правового механизма, установленного п.п. 1 и 2 ст. 167 ГК РФ. Такая защита возможна лишь путем удовлетворения виндикационного иска, если для этого имеются основания, установленные ст. 302 ГК РФ. «Иное истолкование положений пунктов 1 и 2 статьи 167 ГК Российской Федерации означало бы, что собственник имеет возможность прибегнуть к такому способу защиты, как признание всех совершенных сделок по отчуждению его имущества недействительными, то есть требовать возврата полученного в натуре не только, когда речь идет об одной (первой) сделке, совершенной с нарушением закона, но и когда имущество было приобретено добросовестным приобретателем на основании последующих

1. Аверьянова М.В. Указ соч. С. 116-117.
2. Там же. С. 116.

(второй, третьей, четвертой) сделок. Тем самым нарушались бы вытекающие из Конституции Российской Федерации установленные законодателем гарантии защиты прав и законных интересов добросовестного приобретателя».
С.В. Никольский, как бы развивая эту мысль, пишет: «В юридической литературе... возникают вопросы относительно того, что если сделка по отчуждению была незаконной, значит незаконны и все последующие сделки с тем же предметом. В связи с этим возникает вопрос о действительности сделки, совершенной неуправомоченным отчуждателем и добросовестным приобретателем. Здесь необходимо остановиться на том, что имущество может быть истребовано собственником в порядке ст. 301 ГК РФ у добросовестного возмездного приобретателя, если оно выбыло помимо воли собственника либо лица, не имеющего права на его отчуждение. Однако если в дальнейшем этот добросовестный приобретатель решит продать на возмездных началах это же имущество другому добросовестному приобретателю, то вопрос действительности рассматриваемой сделки будет зависеть от того, знал или должен был знать (т.е. действовал в этот момент недобросовестно) отчуждатель о несоответствии какого- либо элемента фактическому составу совершенной им первоначальной сделки (в частности, то, что приобретенная им вещь выбыла помимо воли собственника, а также лица, не имеющего права на ее отчуждение)»1. И далее автор поясняет, что если в рассматриваемой и последующих сделках и продавец, и покупатель отвечают всем необходимым требованиям (вероятно, речь в данном случае идет именно об их добросовестном поведении. - Авт.), то характер выбытия имущества из владения первоначального собственника или иного управомоченного лица не должен служить основанием удовлетворения иска в порядке ст.ст. 301 и 302 ГК РФ. В качестве подтверждения своей мысли С.В. Никольский приводит несколько умозрительных примеров. В частности, рассматривается случай, когда имущество (мотоцикл) было приобретено возмездно добросовестным приобретателем, в одном случае, улица, не достигшего 14-лет-
1 Никольский С.В. Указ. соч. С. 101.

него возраста, в другом - у 15-летнего подростка. И в первом, и во втором случае, предполагает С.В. Никольский, нельзя применить ни реституции, ни виндикации. В то же время, ссылаясь на А.А. Грось, автор указывает, что если родитель частично дееспособного возбудит в суде производство по делу о признании оспоримой сделки недействительной и о применении имущественных последствий и вступит в силу положительное решение суда, в этот момент будут обессилены (ничтожны) все сделки в цепочке, последовавшей за первой, признанной недействительной1.
Прежде всего обращает на себя внимание тот факт, что С.В. Никольский придает понятию «добросовестность приобретения» практически универсальный характер: если оно присутствует, то, по мнению автора, не важно, как имущество выбыло из владения первоначального собственника, что действительно отменяет действие ст. 302 ГК РФ, где, кстати, характеру приобретения имущества от неуправомоченного отчуждателя придается принципиальное значение.
С другой стороны, С.В. Никольский в противоречии с ранее высказанной мыслью предлагает учитывать добросовестность не только приобретателя (покупателя), но и отчуждателя (продавца), что также противоречит положениям ст. 302 ГК РФ и фактически снимает вопрос об ограничениях виндикации. В результате возможность признания сделки недействительной и применения последствий ее недействительности полностью отдается на откуп судебных органов, поскольку утрачивается какая-либо четкая законодательная позиция на этот счет.
Более того, в конечном итоге С.В. Никольский приходит к выводу о необходимости применения реституции к указанным ситуациям. Он отмечает, что для признания сделки недействительной недобросовестность покупателя не имеет значения, однако ее наличие должно исключать иск о реституции. «Доказать же недобросовестность покупателя, - пишет С.В. Никольский, - ...в том случае, когда имущество выбыло по воле собственника, представляет собой трудновыполнимую задачу. Во-
1 Никольский С.В. Указ. соч. С. 102.
322 л:

первых, это не отвечает интересам покупателя, во-вторых, как быть в тех случаях, когда в отношении одного и того же предмета совершено несколько незаконных сделок? Ведь в этом случае ст. 302 ГК РФ неприменима»1.
Действительно, задан вполне правомерный вопрос: о какой защите - права или интереса добросовестного приобретателя - может идти речь, если имеется незаконная сделка? Как известно, незаконная сделка ничтожна, и без судебного решения этот факт имеет абсолютное действие. Значит все последующие акты распоряжения имуществом, полученным по ничтожной сделке, силы не имеют, а приобретатели никакого права не получают (хотя сам факт существования такого права является спорным). О добросовестности в данном случае тоже вести речь невозможно, поскольку не существует каких-либо легитимных отношений. Напрашивается вывод: когда виндикация неприменима, право можно защитить только с помощью реституции.
К.И. Скловский отмечает, что после признания сделки недействительной переданное по этой сделке имущество удерживается приобретателем без всякого основания. Истребовать это имущество можно как в рамках реституции, так и вещным иском о защите собственности, а равно и требованием из неосновательного обогащения. Поэтому автор предлагает следующий вариант разрешения проблемы «конкуренции» реституционного и виндикационного исков.

1. Если вещь, бывшая предметом договора, признанного недействительным, до сих пор находится у стороны, получившей ее по этому договору (у первого приобретателя), то она должна быть возвращена в порядке реституции стороне, передавшей ее. В этом случае ссылка на добросовестность не принимается.
2. Если же аннулирование сделки приводит к «отпадению» основания, породившего право на вещь у третьего лица, с которым прежний собственник или владелец вступал в договор, то восстановивший свое право собственник (владелец) получает право предъявить не личный, а вещный (виндикационный) иск к незаконному владельцу.

1 Никольский С.В. Указ. соч. С. 112.

3. Можно предъявить иск из неосновательного обогащения к лицу, получившему без оснований выгоду от сделки.
В целом такая схема вполне приемлема, и, возможно, она действительно призвана ликвидировать «конкуренцию» исков. Однако в качестве возражения следует напомнить о положении абз. 2 п. 2 ст. 166 ГК РФ, согласно которому требование о применении последствий ничтожности сделки может предъявлять любое лицо, в том числе и бывший собственник. Игнорировать данный факт - значит нарушать закон.
Относительно сделок с недвижимым имуществом вопрос о применении последствий недействительной сделки в виде реституции или же виндикации является весьма актуальным. Не случайно вышеназванное постановление Конституционного Суда РФ № 6-П касалось прежде всего вопросов, связанных с применением ст. 167 ГК РФ к отношениям по поводу таких объектов, а именно жилых помещений (квартир).
Судебная практика на сегодняшний день во исполнение указанного постановления пошла по пути безоговорочной защиты прав добросовестных приобретателей. При этом, однако, совершенно не учитывается, что приобретение от неуправомоченно- го отчуждателя имеет весьма существенные особенности в зависимости от того, о каком имуществе идет речь: движимом или недвижимом. Данное положение достаточно четко прослеживается в приведенной ниже ситуации.
НИИ обратился в арбитражный суд с иском к областному ко- . митету по управлению имуществом и ОАО о признании недействительным решения комитета и устава ОАО в части внесения в план приватизации завода и уставный капитал ОАО 2940 кв. м производственных площадей и применении последствий недействительности ничтожной сделки путем возврата этих площадей в федеральную собственность. Исковые требования обосновывались тем, что НИИ являлся правопреемником особого конструкторского бюро (ОКБ), наделенного правами юридического лица. Помещения, в которых располагалось ОКБ, находились на балансе завода. При приватизации завода данные помещения

были внесены в уставный капитал ОАО. НИИ как правопреемнику ОАО были переданы помещения площадью 10309 кв. м, а 2940 кв. м ОАО продолжал удерживать безо всяких законных оснований, в связи с чем истец вынужден был их арендовать у ОАО.
Суд первой инстанции исковые требования удовлетворил. В апелляционной инстанции дело не рассматривалось. Суд кассационной инстанции, отменяя решение суда первой инстанции, указал, что истцу как государственному унитарному предприятию спорные помещения передавались в пользование по договору аренды с ОАО, поэтому он не вправе оспаривать сделку приватизации, в то время как спорные помещения находились на балансе ОАО. Кроме того, было указано, что истец стороной в данной сделке не являлся и поэтому он не имеет права ее оспаривать.
При этом не учтено, что спорные помещения находились фактически в хозяйственном ведении НИИ даже на момент рассмотрения иска в суде и что ОАО не имело законных прав на указанное имущество, но, тем не менее, распоряжалось им, являясь, таким образом, неуправомоченным отчуждателем. Тем самым судебное решение обеспечило последнему возможность и в дальнейшем совершать сделки распоряжения недвижимым имуществом, ему не принадлежавшим, априори делая всех приобретателей этого имущества в дальнейшем добросовестными и не давая возможности собственнику защитить свои права имеющимися гражданско-правовыми способами, а точнее, делая их неэффективными.
Потому так важно определить различия приобретения от неуправомоченного отчуждателя в зависимости от вида имущества.
Как уже отмечалось нами ранее, законодатель, формулируя положения о добросовестности приобретения, ограничении виндикации, имел в виду именно движимое имущество.
По общему правилу, п. 1 ст. 223 ГК РФ право собственности у приобретателя по договору возникает с момента передачи вещи, если иное не предусмотрено законом или договором.
Сложность ситуации состоит в том, что в тех случаях, когда отчуждение имущества подлежит государственной регистрации, то есть имеется в виду недвижимое имущество, право собственности у приобретателя возникает с момента государственной регистрации (п. 2 ст. 223 ГК РФ). Соответственно, до этого мо-
мента приобретатель не имеет легитимной возможности распоряжаться недвижимостью. И все сделки, совершенные с нарушением указанного правила, признаются законом недействительными (чаще всего - ничтожными как совершенными в противоречии с указаниями закона), поскольку отсутствие государственной регистрации свидетельствует об отсутствии с самого начала каких-либо правоотношений между участниками. Поэтому вполне логичным следствием такого поведения является реституция (односторонняя или двусторонняя).
Между тем в литературе делаются попытки представить подобные сделки действительными и тем самым обосновать возможность приобретения добросовестным приобретателем недвижимого имущества соответствующего права.
Так, Д.О. Тузов полагает, что когда обе стороны или только приобретатель вещи не осведомлены об ее истинной принадлежности, то согласованная воля сторон, выраженная в договоре, направлена на переход права собственности, причем возможная недобросовестность продавца, осознающего, что он отчуждает не принадлежащее ему имущество, и не имеющего намерение приобрести последнее в собственность до момента исполнения обязательства, является скрытой и не влияет на действительность договора. При этом автор отмечает, что договор, в частности договор купли-продажи, порождает между продавцом и покупателем исключительно обязательственные отношения, которые возникают в момент его заключения. При этом продавец не должен быть собственником вещи. А вот при исполнении заключенного договора, когда осуществляется переход права собственности на проданное имущество, продавец должен этим правом обладать. «Продавец, - пишет Д.О. Тузов, - должен быть собственником только в момент передачи права собственности, а не в момент установлен ния обязательственных отношений между ним и покупателем». И далее автор делает вывод о том, что действительность или недействительность сделок между неуправомоченным отчуждателем

и добросовестным приобретателем не имеют прямого отношения к проблеме основания приобретения права собственности от не- управомоченного отчуждателя и должна оцениваться независимо от добросовестности приобретателя, а также от того, может ли вещь быть у него истребована путем виндикационного иска. Д.О. Тузов утверждает, что право распоряжаться вещью, отсутствующее у не- управомоченного отчуждателя, означает не что иное, как возможность совершать в отношении этой вещи распорядительные действия, то есть передавать право собственности на нее другому лицу или, сохраняя право за собой, обременять его иными правами1.
На наш взгляд, довольно трудно согласиться с таким мнением по ряду причин. Прежде всего, проблематичным является утверждение о двух уровнях совершения договора, в данном случае - договора купли-продажи. Если, как утверждает Д.О. Тузов, воля сторон направлена на переход права собственности, то можно ли говорить о действительности такого договора, если, как минимум, одна из сторон заведомо знает, что не имеет и не будет иметь возможности передать право собственности на недвижимость. Даже если предположить такой договор заключенным, действительным, то в чем может заключаться его смысл, его правовая направленность? Цель договора купли-продажи - передача права собственности на товар. И если эта передача не произошла - можно говорить о том, что заключенный договор является мнимым (т. е. недействительным), что, в свою очередь, влечет определенные законом последствия, а именно двустороннюю реституцию.
В этом смысле определенный интерес представляет следующее дело.
ОАО ССМ трест «Газспецстрой» обратилось в Арбитражный суд Республики Башкортостан с иском к ДОО «Бижбулякское ХРУ» о применении последствий ничтожной сделки. Как следует из материалов дела, по договору безвозмездной передачи недвижимого имущества истец передает нежилые строения (здание гаража и пристрой). В рамках ГК РФ безвозмездная передача имущества в собственность предусмотрена договором дарения. Согласно п. 4 ст. 575 ГК РФ дарение в отношениях между
коммерческими организациями запрещено. С учетом этого, по мнению истца, сделка является ничтожной как несоответствующая требованиям закона.
Суд в удовлетворении исковых требований отказал, поскольку по ст. 432 ГК РФ договор считается заключенным, если стороны согласовали все существенные условия, в частности условие о предмете. Однако истец не представил правоустанавливающих документов на момент заключения договора, свидетельствующих о принадлежности ему указанных строений, следовательно, не являлся их собственником. Поскольку право собственности не было зарегистрировано истцом (а регистрация является единственным доказательством существования права), он не мог распорядиться указанными объектами недвижимости и не мог заключить означенный договор.
В данном случае, конечно, вызывает сомнение аргумент суда относительно неопределенности предмета договора, поскольку предмет характеризуется данными относительно расположения недвижимости на соответствующем земельном участке. Правомочия продавца к характеристике предмета совершенно не относятся.
Однако с точки зрения соответствия сделки закону суду действительно необходимо определить легитимность статуса продавца. Прежде всего потому, что от этого зависит возможность распоряжения объектом недвижимости. Применительно к заключению договора на распоряжение движимым имуществом установление данного факта весьма затруднительно.
fci
Но в таком случае возникает другая проблема. Как известно, ст. 168 ГК РФ предусматривает недействительность (ничтожность) сделки, не соответствующей требованиям закона, то есть такая сделка не влечет наступление тех правовых последствий, на достижение которых она была (или должна была быть) направлена. Следовательно, право собственности на недвижимое имущество не перешло к приобретателю, в том числе и добросовестному (если вообще возможно говорить о таком применительно к недвижимому имуществу), и по-прежнему принадлежит первоначально- му собственнику. Следуя логике, именно он должен требовать защиты своего права и истребовать имущество от любого (в том числе, и добросовестного) приобретателя. В то же время, поскольку последствием ничтожной сделки является двусторонняя реституция, каждая из сторон возвращает другой все полученное по сделке. Но собственник не является стороной такой сделки. Основной вопрос в этой ситуации: возможно ли собственнику защитить свое право? Виндикация или реституция в таком случае реально могут быть признаны способом защиты его права?

По этому поводу К.И. Скловский пишет, что нет смысла обсуждать право лица самостоятельно избирать средства защиты своего права, пока не доказано, что собственник вообще вправе вмешиваться в правоотношения по реституции, и перевести возврат вещи в порядке ст. 167 ГК РФ на себя.
Для решения этого вопроса следует учитывать характер взаимоотношений между собственником, чье право сохранилось благодаря недействительности сделки по незаконному отчуждению его имущества, и лицом, которое из-за неуправомочен- ности отчуждателя искомое право не приобрело. Совершенно очевидно, что какие-либо обязательственные отношения их не связывают. Следовательно, напрашивается вывод о вещном характере их взаимоотношений и возможности защиты прав собственника с помощью виндикационного иска (ст. 301 ГК РФ), а не реституции. Именно об этом шла речь в постановлении Конституционного Суда РФ № 6-П: «Права лица, считающего себя собственником имущества, не подлежат защите путем удовлетворения иска к добросовестному приобретателю с использованием правового механизма, установленного п.п. 1 и 2 ст. 167 ГК Российской Федерации. Такая защита возможна лишь путем удовлетворения виндикационного иска, если для этого имеются те предусмотренные ст. 302 ГК Российской Федерации основания, которые дают право истребовать имущество и у добросовестного приобретателя (безвозмездность приобретения имущества добросовестным приобретателем, выбытие имущества из владения собственника против его воли и др.)». Таким обра-
зом, если лицо приобрело имущество добросовестно и возмездно (добросовестный приобретатель), а собственник передал его по собственной воле, то на основании применения ст. 302 ГК РФ вступают в силу ограничения виндикации и приобретатель получает соответствующую защиту против собственника в силу отказа в виндикации последнему. Применение же реституции к такой ситуации полностью исключается.
Представляется, что данный вывод не бесспорен. Д.О. Тузов, в целом одобряя позицию Конституционного Суда РФ, тем не менее, отмечает, что говорить о юридической невозможности реституции относительно защиты прав собственника только на основании того, что он не является стороной сделки по отчуждению его имущества неуправомоченным отчуждателем, преждевременно, поскольку это находит обоснование, «во-первых, в п. 2 ст. 167, согласно которому при недействительности сделки каждая из сторон обязана возвратить другой все полученное по этой сделке, а во-вторых, в п. 2 ст. 166 ГК РФ, в соответствии с которым, если сделка ничтожна, иск о применении указанных последствий вправе предъявить любое заинтересованное лицо». «Трудно согласиться, - пишет Д.О. Тузов, - с мнением о том, будто собственник не является лицом, заинтересованным в реституции, а поэтому не подпадает под категорию указанных в ст. 166 ГК РФ субъектов, имеющих право на иск»2.
Действительно, интерес собственника к защите своего права путем использования реституции вполне понятен и законодатель- " но оправдан (ст. 45 Конституции РФ и ст.ст. 1, 9 ГК РФ), хотя, когда речь идет о движимом имуществе, - не лишен проблематичности, что довольно четко продемонстрировали вышеназванные постановления ВАС РФ и Конституционного Суда РФ.
Применительно к недвижимости ситуацию, на наш взгляд, следует рассматривать несколько иначе.
Мы уже отмечали, что понимание добросовестности приобретателя недвижимого имущества имеет определенную специ-
фику в силу наличия определенной процедуры оформления прав. Отчуждение недвижимого имущества неуправомоченным лицом, то есть лицом, не имеющим соответствующим образом зарегистрированных прав на него, не дает возможности приобретателю считаться добросовестным, поскольку последний мог и должен был проявить необходимую осторожность и осмотрительность для установления факта неуправомоченности отчуждателя. В противном случае это риск приобретателя.
На данном этапе защита прав собственника может осуществляться как с помощью реституции, так и с помощью виндикации. Причем виндикация более предпочтительна, поскольку дает собственнику больше гарантий защиты его права и возможности истребования имущества из чужого незаконного владения, тем более что ограничения виндикации, установленные ст. 302 ГК РФ, по нашему мнению, не должны применяться (доказательства этого положения мы приводили в параграфе 1 данной главы). То есть недвижимое имущество, приобретенное от не- управомоченного отчуждателя, может быть истребовано у приобретателя в порядке виндикации независимо от того, приобретено оно им возмездно или безвозмездно, выбыло из владения собственника по его воле или против его воли и т.д.
Однако если собственник посчитает более эффективным способ защиты реституции, то согласно п. 2 ст. 166 и п. 2 ст. 167, в принципе, он может предъявить иск о признании недействительной сделки отчуждения принадлежавшего ему имущества неуправомоченным лицом с целью признать недействительной всю цепочку сделок с его вещью, в результате чего вещь возвращается собственнику. В данном случае может возникнуть возражение относительно противоречия с указанными постановлениями ВАС РФ и Конституционного Суда РФ, направленными на защиту интересов добросовестного приобретателя. Но когда речь идет о недвижимом имуществе, добросовестного приобретателя не будет, и это позволяет утверждать, что лицо, получившее имущество от неуправомоченого приобретателя, не может рассчитывать на защиту на основе положений ст. 302 ГК РФ. Тем самым, во-первых, решается вопрос о конкуренции двух способов защиты (реституции и виндикации), во-вторых, оп-
тимизируется защита гражданского права (права собственности на недвижимость).
На практике собственник недвижимого имущества довольно часто стоит перед выбором между иском об истребовании объектов недвижимости из чужого незаконного владения и иском о признании договора недействительным.
Так, Арбитражный суд Республики Башкортостан рассмотрел дело по иску Прокурора Республики Башкортостан в защиту интересов КУМС г. Уфы к ОАО об истребовании из чужого незаконного владения нежилых помещений, относящихся к муниципальной собственности. Было установлено, что в 1998 г. КУМС заключил договор аренды спорных нежилых помещений с государственным предприятием сроком до 2004 г. В 2000 г. государственное предприятие заключило договор субаренды нежилых помещений с ООО, ответчиком по первому делу. Когда в 2002 г. КУМС расторг договор аренды, спорные нежилые помещения были переданы по акту на баланс другого государственного учреждения. В связи с досрочным прекращением договора аренды прекращается и договор субаренды (ст. 618 ГК РФ), но субарендатор имеет право на заключение договора аренды на имущество, находившееся в его пользовании на основании договора субаренды в пределах оставшегося срока субаренды. Однако субарендатор (ответчик) не воспользовался своим правом. В связи с тем что КУМС: является собственником спорных нежилых помещений, суд, руководствуясь ст. 301 ГК РФ, принял решение удовлетворить исковые требования КУМС, изъять из чужого незаконного владения ООО нежилые помещения и передать их государственному учреждению.
В приведенном примере прокурор предъявил виндикацион- ный иск, но мог воспользоваться и другим способом защиты прав собственника, а именно предъявить иск о признании недействительным договора субаренды и применении реституции как последствия такой недействительности. В конечном итоге субарендатор обязан был вернуть имущество собственнику (законному владельцу).

Подобные ситуации возможны и в других случаях. Совершенно очевидно, что, несмотря на законодательно обеспеченную возможность выбора способа защиты, собственник недвижимого имущества должен руководствоваться рядом критериев с целью более оптимального использования легитимно предоставленных возможностей, обеспечивающих эффективную защиту его прав. В качестве критериев должны выступать те обстоятельства, которые в соответствии с указаниями закона собственник должен доказать, используя ви і щикационн ый или реституционный иски. Но в любом случае право собственника должно быть защищено, поскольку приобретатель никакого права в силу недействительности сделки и отсутствия правомочия у отчуждателя не приобрел.
В судебно-арбитражной практике возникают споры, когда продавец, обладающий соответствующим правом на принадлежащее ему недвижимое имущество, совершает новые сделки, относительно которых им ранее был заключен договор купли-продажи, но государственная регистрация перехода права собственности на эту недвижимость к покупателю не была произведена. Данная ситуация особая в силу того, что отчуждатель (продавец) не может быть классифицирован в качестве неуправомоченного, поскольку обладает правом на недвижимость, и правомерность совершаемых им сделок не может подвергаться сомнению (ст. 550 ГК РФ). Более того, согласно п. 2 ст. 551 ГК РФ исполнение договора продажи недвижимости сторонами до государственной регистрации перехода права собственности не является основанием для изменения отношений с третьими лицами. Следовательно, продавец (управомоченное лицо) сохраняет за собой право собственности и может этим имуществом распоряжаться. Однако приобретатель (покупатель по договору купли-продажи) не может считаться добросовестным, поскольку право не зарегистрировано.
Кроме того, если исходить из сути постановления Конституционного Суда РФ, «добросовестное приобретение в смысле ст. 302 ГК РФ Российской Федерации возможно только тогда, когда имущество приобретается не непосредственно у собственника». Значит, и в этом случае интересы такого приобретателя защищаться на основе вышеуказанных правовых норм не могут.

Как полагал В А. Рахмилович, этот вопрос является спорным в доктрине и в судебной практике, но ответ на него не затрагивает конституционных принципов и относится к компетенции судов, разрешающих гражданские дела (гражданско-правовые споры).
В свою очередь, С.Ф. Савкин предполагает, что такая трактовка указанного ограничения означала бы, что названная правовая норма допускает злоупотребление правом одним из участников гражданского правоотношения, что прямо запрещено ст. 10 ГК РФ. Поэтому автор предлагает сделки по распоряжению недвижимым имуществом, совершенные продавцом при наличии заключенного и исполненного договора продажи указанного имущества до государственной регистрации перехода права собственности, признавать недействительными. Вопрос о последствиях таких сделок должен решаться аналогично вышеизложенному, поскольку и в этом случае приобретатель не может считаться добросовестным.
Думается, нет необходимости отдавать этот вопрос на судейское усмотрение, что, безусловно, повлечет за собой совершенно разноплановые решения проблемы. Тем более что существует законодательная база для разрешений указанной ситуации. Также вряд ли здесь можно говорить о злоупотреблении правом.
На наш взгляд, в соответствии с п. 2 ст. 209 ГК РФ право собственности может быть ограничено только законом или иным правовым актом. Поэтому возникшее по поводу купли-продажи вещи обязательство само по себе не затрагивает право собственности. Г.Ф. Шершеневич по этому поводу писал: «...продавец сохраняет право на проданную вещь до передачи и потому может снова продать ее и тем лишить покупщика приобретенного права, предоставляя ему только право требовать вознаграждений».

Поскольку речь идет о договоре купли-продажи, на основании ст. 556 ГК РФ, если иное не предусмотрено договором или законом, обязательство продавца передать недвижимость покупателю считается исполненным после вручения этого имущества и подписания сторонами передаточного акта. Отсутствие регистрации перехода права на подлежащее передаче по договору недвижимое имущество не мешает покупателю требовать исполнения договора продавцом в соответствии с законом. В случае неисполнения продавцом обязанности передать недвижимость покупатель на основании ст. 463 ГК РФ может отказаться от исполнения договора. Таким образом, покупатель, не будучи собственником недвижимости (без регистрации права), может использовать обязательственно-правовые способы защиты, применять же положения ст. 302 ГК РФ в данном случае вряд ли возможно ввиду отсутствия вещных отношений между покупателем и продавцом. Кроме того, нельзя проецировать ситуацию с отчуждением недвижимости неуправомоченным отчуж- дателем на легитимные договорные отношения, где продавец - законный обладатель права.
Совершенно иная ситуация возникает, когда незаконный приобретатель (а не добросовестный, поскольку применительно к недвижимому имуществу такое понятие неприменимо - доказательства приведены нами ранее) недвижимого имущества регистрирует свое право. И в этом случае необходимо определиться: существует ли у незаконного приобретателя недвижимого имущества то право, о котором сейчас идет такая активная дискуссия, несмотря на ряд изменений в ГК РФ.
Проблема приобретения права собственности от неуправо- моченного отчуждателя имеет глубокие исторические корни. Обычно речь ведется о коллизии права собственности бывшего собственника и добросовестного приобретателя. Одни ученые придерживались весьма жесткой позиции, отстаивая воз-
можность приобретения права собственности от неуправомо- ченного отчуждателя и обосновывая это нерадивостью собственника, который не осуществляет надлежащий надсмотр за принадлежащим ему имуществом (Н. Елеонский, А.Э. Барда- ков, И.Н. Трепицын).
Другие высказывали более лояльные взгляды на проблему. Так, И А. Покровский писал: «Усвоение принципа «Hand muss Hand wahren» для оборота движимости и установление института поземельных книг для оборота недвижимости вызвано единой целью и проникнуто единой мыслью: обеспечить прочность гражданского оборота путем узаконения доверия к известным внешним фактам... В обороте на движимости все третьи лица вправе доверять факту нахождения вещи в чьих-либо руках, вправе считать владельца собственником... В обороте на недвижимости они вправе доверять тому, что записано в поземельной книге».
Аналогичной позиции придерживались Г. Мейер, М.М. Агар- ков, Б.Б. Черепахин и др.
Данная позиция более близка современным воззрениям уче- ных-цивилистов. Налицо желание решить двуединую задачу: на основе справедливости обеспечить интересы гражданского оборота. Положительно также и то, что здесь учитываются особенности не только движимого, но и недвижимого имущества, хотя сама проблема лишь обозначена и в целом вопрос решается применительно только к движимости, что неизбежно приводит к раду ошибок и не снимает проблему в целом.
Об этом писал М.М. Агарков, отмечая, что «правопорядок существует для того, чтобы регулировать отношения лиц, порожденные фактами, действительно имевшими место и признанными в качестве основания возникновения, прекращения и изменения правоотношений... Но в таком случае нельзя обобщить отдельные случаи защиты интересов добросовестных третьих лиц, не знавших об отсутствии права у того, с кем они имели дело. Что речь идет об отдельных, хотя бы и довольно многочисленных случаях, а отнюдь не об общем начале, заложенном
в основу правопорядка, признают и весьма авторитетные представители германской цивилистики».
И, наконец, ряд ученых высказывались против приобретения права собственности от неуправомоченного отчуждателя. В частности, Л. И. Петражицкий призывал к осторожности в вопросе предоставления права собственности добросовестному приобретателю, так как это сопряжено «...с более или менее тяжелыми жертвами с точки зрения экономически и этически здорового распределения. Все они влекут за собой опасность случайного лишения имущества для ни в чем не повинных граждан и создают почву для случайного обогащения и корыстных и бесчестных злоупотреблений. Поэтому цивильная политика должна относиться к ним с большим принципиальным скептицизмом и бережливостью». И далее: «...мы не видим на стороне добросовестного владельца ничего объективно положительно нравственного, никакой заслуги. Добросовестное владение есть правонарушение».
Современные цивилисты также обращали внимание на проблему приобретения права от неуправомоченного отчуждателя. Однако особую остроту и актуальность она приобрела после принятия сначала Гражданского кодекса РФ, а затем постановления Пленума ВАС РФ от 25 февраля 1998 г. № 8, где в абз. 3 п. 25 записано, что в тех случаях, когда право подлежит государственной регистрации, решение суда об отказе в истребовании имущества из чужого незаконного владения является основанием для регистрации перехода права собственности к покупателю. В принципе, такое мнение ВАС РФ не вызывает особых возражений, поскольку речь идет о договоре купли-продажи, который в силу своей специфики именно направлен на передачу права собствен-
ности покупателю. Кроме того, вероятно, имелось в виду недвижимое имущество, переход прав на которое подлежит государственной регистрации. И хотя вопрос о судьбе добросовестного приобретателя фактически остался нерешенным, тем не менее, ВАС РФ предложил считать отказ в удовлетворении виндикационного иска как основание прекращения права собственности истца (собственника) и возникновения его у ответчика (добросовестного приобретателя).
В п. 2 постановления Конституционного Суда РФ от 24 апреля 2003 г. № 6-П отмечается, что по смыслу ст. 35 (ч. 2) Конституции РФ во взаимосвязи с ее со ст.ст. 6, 34, 45, 46, 55 (ч. 1) права владения, пользования и распоряжения имуществом обеспечиваются и гарантируются государством не только собственникам, но и иным участникам гражданского оборота, в том числе и добросовестным приобретателям.
Нет никаких возражений относительно необходимости гарантировать имущественные права участников гражданских правоотношений. Однако вопрос о «правах» добросовестных приобретателей не вызывает однозначной реакции у большинства ученых-цивилистов.
Так, А.П. Сергеев согласен с тем, что «приобретатель становится собственником вещи».
Г.А. Гаджиев утверждает, что добросовестный владелец обладает субъективным правом, которое достаточно абстрактно называется имущественным. По его мнению, это новое вещное право, в силу обладания которым добросовестный владелец приобретает возможность непосредственно воздействовать на вещь и отражать посягательства на свое право со стороны третьих лиц. Основанием возникновения такого права является, по мнению Г.А. Гаджиева, сложный юридический состав. Однако что представляет из себя
это новое вещное право, откуда оно возникло и что включает в себя понятие «сложный юридический состав», автор не раскрывает.
Д.О. Тузов, критикуя Конституционный Суд РФ относительно неопределенности формулировки до недавнего времени неизвестного права добросовестного приобретателя - права, как он пишет, с совершенно неопределенным содержанием, превосходящее по своей силе право собственности, выражает сомнение: может ли существовать такое право в действительности, которое бы давало своему обладателю более полную власть, чем право собственности? Из этого делается вывод, что обоснование защиты добросовестного приобретателя могло бы быть простым и логичным, если бы Конституционный Суд РФ исходил из того, что такой приобретатель в силу сложного юридического состава становится собственником полученной вещи.

Достаточно много внимания уделял этому вопросу В.А. Рах- милович, доказывая, что право первоначального собственника спорной вещи прекращается, а право на эту вещь у добросовестного приобретателя возникает вследствие сложного фактического состава, включающего следующие элементы: 1) заключение между отчуждателем, который не управомочен на отчуждение вещи, и ее приобретателем, сделки, направленной на перенос права собственности на эту вещь; 2) возмездный характер этой сделки; 3) фактическая передача вещи приобретателю; 4) вещь не изъята из оборота, и ее оборотоспособность неограниченна; 5) вещь выбыла из владения ее собственника или лица, которому она была доверена собственником, помимо воли того или другого; 6) добросовестность приобретателя. При этом, как утверждал В.А. Рахмилович, все элементы должны присутствовать одновременно. Видимо, это надо понимать так, что в противном слу-
чае основания для приобретения права собственности у добросовестного приобретателя не возникает.
Солидарен с В.А. Рахмиловичем и Д.О. Тузов. Он подчеркивает, что право собственности у добросовестного приобретателя возникает не на основе недействительной сделки, а целого ряда условий, в число которых входит заключение договора, передача вещи, возмездность приобретения, добросовестность и некоторые другие элементы.
Анализ приведенного фактического юридического состава позволяет обратить внимание на три весьма важных обстоятельства. Во-первых, говоря о возникновении права у добросовестного приобретателя, автор не обозначает, о каком праве вдет речь. Это тем более странно, поскольку из смысла высказанной точки зрения В.А. Рахмиловича следует, что речь идет о производности возникающего права, и по логике это должно быть право собственности. Однако далее В.А. Рахмилович поясняет, что право добросовестного приобретателя никак не связано ни с правом предшествующего собственника, ни с правом отчуждателя (собственник своих прав приобретателю не передавал, а отчуждатель их не имел). Справедливости ради следует отметить, что в некоторых случаях суды идут именно этим путем: исходя из добросовестности ответчика по виндикационному иску признают за ним право собственности, несмотря на то, что в основе лежала ничтожная сделка.
Относительно возможности возникновения нового права Е.А. Суханов пишет, что «перечень вещных прав в отличие от прав обязательственных является закрытым и не может включать права, прямо не предусмотренные законом». С ним согласен и С.С. Алексеев, рассматривающий категорию «исчерпывающий перечень в праве» в качестве важного юридико-техничес- кого приема, позволяющего достичь большей степени точное -
ти в регулировании общественных отношений, исключить неопределенность. Данная позиция представляется правильной, поскольку речь идет о вещных правах, относительно перечня которых во всех мировых системах выработан единый подход: только те из них, которые непосредственно закреплены в законе, имеют право на существование.
Что касается сложного юридического состава, то существует определенное сомнение относительно его влияния на возникновение права собственности у добросовестного приобретателя, поскольку анализ ст. 302 ГК РФ позволяет определить, что вне зависимости от решения вопроса о правовом положении добросовестного приобретателя указанный состав окажется неизменным, следовательно, он не имеет столь принципиального значения для решения вопроса о праве собственности приобретателя, а дает лишь основания ответчику для возражения по виндикационному иску.
Во-вторых, вызывает сомнение п. 5 указанного фактического состава. Ведь если вещь выбыла из владения собственника или лица, которому она была доверена помимо воли того и другого, то возникнуть право у добросовестного приобретателя не может, поскольку из текста ст. 302 ГК РФ следует, что в данном случае она может быть виндицирована у добросовестного приобретателя, и тогда вопрос о возникновении у последнего какого-либо права отпадает сам собой.
И, в-третьих, если воспринять тезис о приобретении права собственности добросовестным приобретателем как первоначальный способ, то как объяснить, что происходит в этом случае с правом собственника? В.А. Рахмилович писал, что из смысла норм Гражданского кодекса и их системного истолкования следует признание Кодексом добросовестного приобретателя собственником, а предыдущего собственника - утратившим это право. Следует отметить, что данное утверждение также не бесспорно, поскольку в
противном случае законодатель внес бы соответствующие изменения в Кодекс, закрепив приобретение права собственности добросовестным приобретателем в качестве основания прекращения права первоначального собственника. Однако такого изменения в ГК РФ нет. Но замечание относительно возникающей в такой ситуации неопределенности статуса вещи вполне закономерно.
Поэтому заслуживает внимания мнение К.И. Скловского, который считает, что добросовестный приобретатель собственником не становится, иначе неясна разница между действительной и недействительной сделкой. Безусловно, право собственности не может возникнуть только на основании добросовестного приобретения, тем более, если в его основе лежит недействительная, в частности ничтожная, сделка. В то же время неопределенности статуса вещи не будет, поскольку право собственности может быть приобретено по иному основанию, а именно по истечении приобретательной давности. «Добросовестный приобретатель действительно не становится собственником, - пишет К.И. Скловский, - но это не значит, что он не имеет защиты, ведь он начинает владеть для давности и с этого момента располагает определенной и уважаемой законом позицией».
Е. Мингалева, анализируя ситуацию с отчуждением имущества (в том числе и недвижимым) неуправомоченным лицом, отмечает, что приобретатель вещи - не собственник, но законный владелец на основании ст. 302 ГК РФ и, согласно позиции Конституционного Суда РФ, обладает имущественными правами на удерживаемую вещь.
М.В. Аверьянова выражает по этому поводу определенные опасения, поскольку если право собственности переходит к добросовестному приобретателю лишь с момента истечения срока приобретательной давности, то на протяжении, как минимум, пяти лет мы допускаем неопределенность в отношении этого имущества.

Весьма своеобразным, на наш взгляд, является предложение И.В. Афанасьевой и М.Н. Кузнецовой относительно введения института государственной регистрации факта владения за ответчиком, если собственнику отказано в виндикационном иске. При этом авторы доказывают, что ГК РФ признает добросовестного приобретателя собственником.
Прежде всего, достаточно сложно представить процедуру регистрации владения, ведь речь идет (как минимум) обо всех видах вещей. Это вряд ли возможно в первую очередь с технической стороны. С юридической стороны также вряд ли есть необходимость в такой регистрации. К тому же совершенно недопустимо ставить знак равенства между владением и правом собственности (данные понятия соотносятся как общее и частное). Кроме того, как верно подчеркивает К.И. Скловский, никем еще не ставилось под сомнение, что если владение - право, то это право может быть только вещным, а любое вещное право защищается от собственника.
Последняя позиция представляется правильной, что подтверждается Заключением Исследовательского центра частного права по проекту Федерального закона № 51743-4 «О внесении изменений в часть первую ГК РФ и ФЗ «О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним».
На рассмотрение Государственной Думы РФ в 2004 г. был представлен законопроект о внесении дополнений в ГК РФ относительно приобретения права собственности добросовестным приобретателем, где в качестве одного из предложений было записано: «Лицо, у которого в соответствии со ст. 302 ГК РФ не может быть истребовано движимое имущество, признается собственником такого имущества», то есть поправка касалась воп-
роса приобретения права собственности на основе фактического состава, прежде всего на основе добросовестности.
В Заключении Исследовательского центра частного права по данному предложению записано, что момент возникновения права собственности у добросовестного приобретателя следует связать не с накоплением определенного фактического состава, а с судебным решением. Для тех же случаев, когда такого решения вынесено не было, предложено сохранить возможность приобретения права собственности в силу приобретательной давности. Еще Д.И. Мейер писал о приобретательной давности: «Пока давность не привела к этому праву, нет никакого имущественного права».
Относительно же придания судебному решению статуса основания приобретения права собственности однозначно одобрительного ответа дать нельзя. Высший Арбитражный Суд РФ в своем постановлении от 25 февраля 1998 г. № 8 (о котором мы уже неоднократно упоминали ранее) в абз. 3 п. 25 указал, что решение суда об отказе в удовлетворении виндикационного иска к добросовестному приобретателю является основанием для регистрации перехода к нему права собственности. Таким образом, собственник, предъявивший иск в порядке ст. 301 ГК РФ в защиту своего права и получивший отказ в его удовлетворении, получает обратный результат: утрачивает право собственности, если приобретатель докажет, что имущество было получено им добросовестно, возмездно, а приобретатель не сможет доказать, что ис- требуемое имущество выбыло из его владения против его воли. Соответственно, этот собственник оказывается в худшем положении, чем тот собственник, который попытается вернуть свое имущество, не прибегая к помощи суда: раз нет судебного решения, он продолжает оставаться собственником по отношению к своему имуществу и, следовательно, вправе совершить подобные действия. Что касается судебного решения, оно не может быть основанием приобретения права собственности. Основанием яв-
ляются определенные материально-юридические условия, наличие которых должно быть признано решением суда.
Кроме того, как верно отмечает A.M. Эрделевский, «согласно п. 1 ст. 235 ГК РФ право собственности может прекращаться лишь по основаниям, предусмотренным законом. Ни ст. 302, ни какая-либо иная норма ГК РФ не легитимируют отказ в удовлетворении виндикационного иска в качестве основания прекращения права собственности на спорное имущество у собственника и возникновение этого права у добросовестного приобретателя. Поэтому сформулированный Пленумом ВАС РФ в п. 25 тезис о возникновении у добросовестного приобретателя права собственности на отчужденное неуправоченным лицом имущество следует квалифицировать как установление обыкновением правоприменительной практики не предусмотренного законом основания прекращения права собственности».
Верность данного положения подтверждает и то, что указанная поправка в Гражданский кодекс РФ не была принята Государственной Думой РФ.
В то же время А.М. Эрделевский предлагает внести соответствующее дополнение в ГК РФ, аналогично норме, закрепленной в ГГУ. Параграф 932 ГГУ закрепляет правило, согласно которому у приобретателя возникает право собственности на приобретенное от неуправомоченного отчуждателя имущество, если приобретатель является добросовестным. Это обстоятельство самостоятельно и не зависит от предъявления собственником виндикационного иска к добросовестному приобретателю, то есть приобретатель вправе предъявить иск о признании права собственности на имущество по основаниям, предусмотренным параграфом 932 ГГУ.
На наш взгляд, несколько преждевременно говорить о таком изменении положений ГК РФ, поскольку, как было показано выше, весьма проблематичной является сама конструкция «право собственности добросовестного приобретателя», тем более, что законодатель с помощью института приобретательной дав-
ности обеспечил защиту прав такого участника гражданского оборота. При этом следует оговориться, что это положение касается только движимого имущества.
Относительно недвижимого имущества данная проблема выглядит несколько иначе и потому требует иного решения.
Практически все авторы, активно выступающие за признание законодательством права собственности добросовестного приобретателя, тем не менее, отмечают, что это касается именно движимого имущества. В частности, В.А. Рахмилович писал: «...мотивы защиты устойчивости оборота, лежащие в основании принципа ст. 302, к обороту недвижимостей применимы в значительно меньшей степени. Этим, по-видимому, и объясняется то обстоятельство, что признающие принцип ст. 302 иностранные правовые системы устанавливают различные правила и пределы его применения в отношении движимых и недвижимых имуществ».
И.В. Афанасьева и М.Н. Кузнецова, также отстаивая необходимость признания за добросовестным приобретателем права собственности до истечения срока исковой давности, в то же время отмечают, что такое правило должно быть ограничено только оборотом движимого имущества.
Сдедует согласиться с теми авторами, которые обосновывают необходимость внесения изменений в гражданское законодательство, поскольку при разрешении споров о праве на недвижимое имущество с участием так называемого «добросовестного приобретателя» всегда встает вопрос о том, за кем остается * недвижимость: за бывшим собственником, права которого нарушены, или за собственником - добросовестным приобретателем. Ранее мы уже высказали свое отрицательное отношение по поводу применения категории «добросовестный приобретатель» к ситуации, когда такое лицо получило^ недвижимое иму-
щество от неуправомоченного отчуждателя, но не оформило своих прав установленным законом образом. Как совершенно справедливо отмечает К.И. Скловский, система регистрации самим своим существованием исключает возможность добросовестного приобретения чужого имущества.
Тем не менее, констатация особенности правового режима недвижимости применительно к проблеме защиты прав добросовестного приобретателя не привела к выработке специфической регламентации вытекающих отсюда отношений. Предложения по совершенствованию законодательства, как правило, сводятся к одному: исключить возможность виндикации в случае возмездного приобретения недвижимого имущества добросовестным приобретателем с условием возмещения бывшему собственнику причиненного ущерба в соответствии с системой государственного гарантирования. Данные изменения призваны обеспечить презумпцию добросовестности действий приобретателя недвижимого имущества, которые были основаны на данных Единого государственного реестра прав (ЕГРП). Представляется, что такое предложение вряд ли может вызвать одобрение и, как верно подчеркивает A. JI. Маковский, в таком случае приобретатель имущества будет защищен от виндикации независимо от того, каким путем это имущество выбыло из владения собственника, то есть и в тех случаях, когда это произошло в результате противоправных действий, например преступления.
Тем не менее, законодатель все-таки внес определенные изменения, приняв Федеральный закон от 30 декабря 2004 г. № 217-ФЗ «О внесении изменений в статью 223 первой части Гражданского кодекса Российской Федерации и Федеральный закон «О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним», вступивший в силу с 1 января 2005 г. Пункт 2 ст. 223 ГК РФ, как нами уже неоднократно упоминалось, предусматривает правило, согласно которому в случаях, когда имущество подлежит государственной регистрации (т.е. речь идет именно
о недвижимом имуществе), право собственности у приобретателя возникает с момента такой регистрации, если иное не установлено законом. Данный пункт был дополнен нормой, в соответствии с которой недвижимое имущество признается принадлежащим добросовестному приобретателю на праве собственности с момента государственной регистрации отчуждения имущества, за исключением предусмотренных ст. 302 Кодекса случаев, когда собственник вправе истребовать такое имущество от добросовестного приобретателя. Таким образом, сохраняя право бывшего собственника на виндикацию, законодатель, однако, упрочивает позицию собственника - добросовестного приобретателя записью в реестре прав.
В порядке компенсации бывшему собственнику в случае утраты им права собственности на жилое помещение глава 5 Федерального закона от 21 июля 1997 г. № 122-ФЗ «О государственной регистрации права на недвижимое имущество и сделок с ним» дополнена статьей, устанавливающей основания выплаты Российской Федерацией компенсации в таких случаях. Не вдаваясь глубоко в анализ указанной нормы, все-таки хочется отметить, что не совсем ясен выбор законодателя. Почему компенсируется только утрата права собственности на жилое помещение? Что происходит в случае утраты права собственности на иные объекты недвижимости? Сомнение вызывает и размер компенсации - не выше одного миллиона рублей. Сегодня стоимость квартир во много раз превышает размер данной компенсации, что наносит моральный вред бывшему собственнику, поскольку за такую сумму приобрести соответствующую жилплощадь практически невозможно.
Однако основные возражения вызывает изменение п. 2 ст. 223 ГК РФ, а именно признание за добросовестным приобретателем права собственности после государственной регистрации. Во-первых, законодатель в очередной раз использовал понятие «добросовестный приобретатель», но уже применительно к отношениям по поводу недвижимости, что весьма спорно, во-вто- рых, правовая норма сформулирована таким образом, что происхождение обозначенного права собственности добросовестного приобретателя остается совершенно не ясным.

Обращает на себя внимание акцент законодателя на государственную регистрацию отчуждения имущества, а не перехода права. С одной стороны, это объяснимо, поскольку речь идет о получении имущества от неуправомоченного отчуждателя, то есть лица, не обладающего каким-либо правом, а, как известно, нельзя передать больше прав, чем имеешь. С другой стороны, каким образом можно зарегистрировать «отчуждение имущества», если в основе лежит недействительная сделка?
В арбитражной практике есть случаи, когда суды вместе с признанием сделки недействительной прекращают право собственности ответчика. Например, Арбитражный суд Саратовской области своим решением, оставленным без изменения апелляционной инстанцией, применил последствия недействительной сделки, прекратив право собственности ЗАО на нежилое здание. ФАС Поволжского округа отменил указанные акты, отметив, что норма закона, на основании которой допускается применение последствий недействительной сделки в виде прекращения права собственности, судом не указана, и вывод суда о возможности таких действий противоречит ст. 235 ГК РФ.
Данное решение представляется обоснованным, поскольку признание сделки недействительной предполагает, что право собственности у ответчика не возникло. Тем более что в ст. 235 ГК РФ закреплено такое основание прекращения права собственности, как утрата его на имущество в иных случаях, предусмотренных законом. О таких случаях в Кодексе ничего не говорится, даже в п. 2 ст. 223 ГК РФ. Таким образом, на одно и то же имущество имеется право собственности у бывшего собственника и у добросовестного приобретателя, что недопустимо. На каком же основании будет прекращаться в таком случае право бывшего собственника, а именно на основании чего будет аннулироваться запись в ЕГРП о регистрации такого права?
Все это свидетельствует о том, что применение п. 2 ст. 223 ГК РФ в его современной редакции весьма проблематично.
Как представляется, новое правило предполагает, что винди- кационный иск предъявлен собственником к приобретателю после государственной регистрации перехода к последнему права собственности и поступления имущества во владение приобретате-
ля в соответствии со ст. 556 ГК РФ (до этого момента имущество находится во владении собственника, поэтому оснований для применения виндикационного иска нет. Однако на практике указанная ситуация может выглядеть иначе. Например, в том случае, когда приобретатель лишь номинально становится собственником имущества путем регистрации своего права, но при этом в фактическое владение имуществом не вступает (право одного из предшествующих правообладателей возникает вследствие судебного акта, впоследствии отмененного, при продаже или перепродаже присужденного). Акты приемки-передачи в таких случаях никакой реальной передачи не оформляют и составляются с единственной целью: для представления в регистрирующий орган для перерегистрации права собственности. В своем постановлении ФАС Московского округа от 15 октября 2005 г. № КГ-А40/1378- 05-1,2 указал, что доводы ответчика о его добросовестности являются несостоятельными, поскольку нарушение прав истца выразилось не в выбытии спорного имущества из его фактического обладания, а в лишении его титула собственника. Спорные объекты недвижимости с 2002 г. из фактического владения истца не выбывали, он нес бремя их содержания.
Приведенная ситуация не является исключением. Передача недвижимого имущества не всегда сопровождается вручением его приобретателю. Так, в соответствии с п. 2 ст. 563 ГК РФ для передачи предприятия достаточно, чтобы обе стороны подписали передаточный акт, который предшествует регистрации права собственности на предприятие. Это не вызовет споров, если лицо, отчуждающее предприятие, имеет легитимный статус. В противном случае подписание передаточного акта даст возможность приобретателю зарегистрировать свое право, но реально владеть приобретенной недвижимостью он не сможет. Также немаловажную роль играет и позиция самого приобретателя: он реально приобретает недвижимость или его интересует исключительно факт регистрации права?
Чтобы избежать означенной ситуации, на наш взгляд, необ-
ходимо наряду с документами, подтверждающими приобретение недвижимости приобретателем, требовать представления в органы регистрационной службы документов, подтверждающих фактическое обладание приобретенной недвижимостью. В качестве таковых прежде всего являются документы, подтверждающие факт несения бремени расходов на содержание недвижимости собственником-приобретателем.
Кроме того, мы не согласны с Д.В. Мурзиным, который считает, что после государственной регистрации бывший собственник не имеет права оспаривать акт регистрации, и предлагает, в соответствии с принципом бесповоротности прав, оставить указанные права в силе, даже несмотря на то, что по судебному решению была впоследствии признана неуправомоченность отчуждателя, поскольку абсолютной бесповоротности прав, внесенных в Единый государственный реестр, как их абсолютной публичной достоверности, быть не может. Примеры тому есть и в зарубежном законодательстве. В частности, в германском праве предусмотрено, что записи в поземельной книге могут быть признаны недостоверными в первую очередь в том случае, если «при реализации формального принципа согласия окажется, что обязательное материальное соглашение недействительно, отсутствует либо в процессе оспаривания отменяется». Такой подход представляется совершенно правильным, поскольку в отношениях по поводу недвижимого имущества необходимо обеспечить прочность приобретенных прав, а не упрощать гражданский оборот.
В связи со сказанным представляется необходимым изложить п. 2 ст. 223 ГК РФ в следующей редакции: «Недвижимое имущество при условии фактического владения приобретенным имуществом признается принадлежащим добросовестному приобретателю на праве собственности с момента государственной регистрации, если в судебном порядке зарегистрированное право не оспорено заинтересованным лицом в связи с приобретением недвижимого имущества от неуправомоченного отчуждателя».