Полицейским государством считается такое общественное устройство, при котором власть всеми возможными методами (в основном, с помощью грубой полицейской силы) стремится контролировать социальную, экономическую и политическую жизнь граждан, инакомыслие, диссидентство и оппозицию.
С помощью органов правопорядка (чаще всего - тайной полиции) осуществляются преследования и репрессии, выходящие за рамки законных полномочий данных органов.
Отличительными чертами полицейского государства являются следующие
Отсутствует разделение властей (законы пишутся органами исполнительной власти, эти органы сами трактуют законодательство, сами занимаются поиском нарушителей, сами или на месте выносят приговор или выносят его через послушные суды, и сами следят за исполнением наказания);
Отсутствует структурированность закона сверху вниз (главным законом является не Конституция, а, чаще всего, устные, распоряжения и указания представителя власти на месте);
При возникновении конфликта между гражданином и представителем полиции, на практике превалирующей оказывается точка зрения полиции, (я начальник – ты дурак);
Полиция имеет гораздо больше прав, по отношению к гражданину, чем обязанностей;
Полицейский имеет возможность безнаказанно, иногда просто так, ударить гражданина чем-то опасным и тяжелым, даже если тот невиновен, а гражданин практически не имеет возможности применить силу против полицейского, даже если тот виновен и откровенно преступает закон;
Психологически полицейский считает себя выше граждан, которые для него являются не столько людьми, сколько мелкими зверьками, хорьками;
Полицейские на всех уровнях назначаются сверху, и отвечают только перед тем, кто их назначил, и тем, кто предоставляет максимум материальных благ;
Любые действия и требования полицейского считаются законными, за исключением тех, преступность которых, во-первых, очевидна, во-вторых, привлекла внимание общественности, в-третьих, возмущение общественности которыми может привести к политическим последствиям.
Наоборот, отличительными чертами не полицейского (демократического государства), являются:
Четкое разделение властей (полиция не имеет права разрабатывать законы, издавать подзаконные акты, трактовать закон),
Законы четко структурированы,
Права полицейских не составляют основного объема закона о полиции, у полицейских есть четкие (закрытый список) функции и задачи, прописанные в законе, и за их пределы полиция не имеет права выходить; соответственно, полицейский не имеет возможности безнаказанно ударить гражданина,
Полицейский является слугой общества и граждан (налогоплательщиков),
Только те действия и требования, полицейского считаются законными, которые попадают под закрытый список законных действий полиции.
3 Возникновение и развитие теории полицейского государства.
Теоретический багаж полицейского государства гораздо беднее, чем у его антипода - правового государства. В этой связи можно сослаться на работы Платона, Жана Кальвина, немецких авторов И.Г. Юсти, И. Зонненфельса, X. Вольфа, И.Г. Фихте, француза Деламара. Но как особый политико-юридический институт полицейское государство занимало продолжительный исторический период в развитии многих европейских народов.
Сторонниками полицейского государства правительственная деятельность обосновывалась соображениями «пользы и целесообразности». Причем мнения и взгляды, а тем более возможные возражения со стороны граждан власть просто не должны интересовать. Целесообразным признается все то, что соответствует «видам правительства». Последние не поддаются никакой конкретизации.
При осуществлении таким образом обозначенных задач полицейское государство вынуждено было создать и действительно создало огромный чиновничий аппарат - бюрократию, который был призван проводить в жизнь волю «отца нации», вождя. Конечно, ни одно государство не может существовать без особого класса управленцев, и современный опыт государственного строительства только подтверждает этот тезис. Однако история полицейского государства показывает, как легко бюрократия превращается в самодовлеющую, обособленную касту, живущую вне общественных интересов. Поэтому перед лицом всемогущей вне и надзаконной администрации индивид бесправен. Он является объектом власти, но не субъектом прав. Особенности бюрократии полицейского государства состоят в том, что она практически не испытывает чувства уважения к закону.
Одним из признаков государства, в том числе и полицейского, является власть. Однако природа власти полицейского государства имеет свои отличительные свойства. Провозглашая целью правительства народное благо, порядок, теоретики полицейского государства игнорируют народ как источник власти. Конечно, в полицейском государстве можно наблюдать элементы либерального декорума. Но это не меняет сути, народ по-прежнему рассматривается только как объект административных манипуляций. Власть в полицейском государстве неизбежно приобретает сакральный характер, становится прерогативой узкого круга чиновников. Социально-политическое отчуждение отдельного человека от власти становится таким же атрибутом полицейского государства, как и отсутствие всякий свободы вообще.
Исследователи политических идей нередко подчеркивали господский характер политической власти, особенно на ранних этапах по лицейской государственности. В России, к примеру, в верноподданнических присягах от Екатерины I до Павла I обыватель обязывался присягой государю «верным, добрым и послушным рабом быть». В последующем квалификация «раба» принимает характер самообязывания индивида постоянно демонстрировать свою лояльность режиму, точнее, харизматическому вождю, которому при жизни никогда не бывает альтернативы, а по еле смерти он всегда превращается в тирана. В полицейском государстве скорее в теории, чем на практике, взаимоотношения личности и государства могут быть признаны публично-правовыми. Либеральные правовые новеллы, время от времени имеющие место в полицейском государстве, не отменяют главного: личность рассматривается как принадлежность государства, точнее, его аппарата. Массы являются строительным материалом для осуществления несбыточных идей. Это почти всегда приводит к великим жертвам и потрясениям. Таким образом, отношения между гражданином, I одной стороны, и государством, с другой, правильнее квалифицировать как властеотношения, а не как правоотношения.
Разделение властей в полицейском государстве скорее лозунг, чем реалия. Вся государственная власть «замыкается», как правило, на одном или немногих. Именно они в конечном счете осуществляют высшую законодательную, исполнительную и правительственную власть. Государство подобного типа при осуществлении своих многочисленных функций не особенно обременяет себя вопросом: законно то или иное действие или нет? Главное, чтобы это было «полезным и необходимым».
Справедливости и объективности ради хотелось бы подвергнуть сомнению один поразительно живучий стереотип: говоря о законности, понимаемой как соответствие действий граждан и государственных органон существующему законодательству, следует отметить, что в теории полицейского государства не меньше, чем в правовом, заботились о соблюдении законности. Один из теоретиков полицейского государства И. Зоненфельс писал, что законы должны быть написаны ясным, четким и доступным языком с тем, чтобы все, как чиновники, так и простые обыватели одинаково следовали юридическим предписаниям. Мировая история, в том числе и современная, как раз свидетельствует о том, что несвободные, тоталитарные государства отличаются усиленной охраной своих юридических установлений. Другое дело, что эти установления не имеют никаких связей ни с теорией естественного права, ни с категорией свободы и индивидуальности человеческой личности, ни с другими постулатами, имеющими непреходящее гуманистическое значение. Именно поэтому в полицейском государстве стала возможной диффузия тоталитарных идей в положительное право, да и в доктрину тоже.
Хотя это может выглядеть несколько курьезно, однако почти все теоретики-полицеисты без исключения, несмотря на некоторые различия в подходах по тому или иному вопросу, сходились в том, что только то государство может рассчитывать на успех, в котором нравственность, добродетель и честный производительный труд, а не спекулятивные операции готовыми продуктами являются высшими ценностями. Это одна из немногих теоретических посылок полицейского государства, против которой трудно что-либо возразить. Правда, эти мировоззренческие ориентиры являлись не только советами властей. И здесь действовал единственно возможный способ управления - принуждение. Представители так называемого ликвидного бизнеса (торговли) в течение длительного периода времени считались лишь «необходимым злом», не более того. Полицейское государство боится независимого частного собственника, предпринимателя, оно ему не доверяет, поскольку собственность приносит независимость и самостоятельность. Эти факторы объективно вызывают десакрализацию власти и утрату политической монополии. Именно поэтому полицейское государство сверху донизу заражено эгалитаристскими умонастроениями. Теория и практика полицейского государства свидетельствуют, что собственности либо вовсе отказывают в праве на существование, либо ее призывают служить интересам нации и государства. Силовое перераспределение собственности, жесткий контроль за ней, запрограммированные теоретиками полицейского государства, по идее сориентированы на достижение благородной цели - формирование общества с неким усредненным стандартом жизни, не знающим нищеты и сверхбогатства. Вместе с тем подобные идеи почти всегда приводят только к одному - обществу коллективной бедности. На этот счет имеется множество примеров. Полицейское государство, даже если в нем присутствуют элементы рыночной экономики, в основе своей отрицает главное условие экономического прогресса. А оно заключается в том, «чтобы всякий мог свободно преследовать свой экономический интерес» (А. Смит). Здесь можно было бы добавить еще - в рамках закона.
Теория полицейского государства характеризуется принудительным единомыслием. Одно из важнейших прав человека - свобода слов и убеждений - приносится в жертву «политической стабильности». Полицейское государство не терпит либерализма не только экономического, но и политического, идеологического, культурного и т. п. Государство должно быть организовано в монолитный союз, проникнутый психологией единства, где каждый его член сознает свои обязанности по отношению к государству и готов подчинить свои интересы общему делу. Поэтому в действительности человек в полицейском государстве вынужден маскировать свои убеждения, чтобы не стать жертвой репрессий. Донос приобретает форму гражданской добродетели. Страх и подозрительность становятся повседневном реальностью. Громадный репрессивный и цензурный аппарат унифицирует систему ценностей и интересов. Вместе с тем полицейское государе чин живет как бы в двух измерениях, в двух плоскостях. Верхушка стремится навязать низам вполне приемлемые жизненные ориентиры, такие, как честный труд, порядочность, мир, согласие и т. п. Сама же политическая эли та предпочитает жить по другим правилам и канонам.
С современных позиций о теории полицейского государства и судят и по тому, что оно делает и какую программу выполняет, а по тому, какими способами и средствами оно добивается поставленных целей. Иными словами, ключевым моментом для характеристики того или иного политического союза является уже не содержание, а форма осуществления функций, или еще шире - политико-правовой режим.
Воплощение идей полицейского государства сыграло в истории определенную положительную роль. Преодолевая феодальную раздробленность, собирая земли в одно целое, утверждая преимущества единой государственной власти и законности в противовес капризу отдельного властителя, полицейское государство подготовило почву для следующей ступени государства правового. При всех обстоятельствах оно сделало кровавую, трудную и важную работу. На территории современной Франции, например, когда-то существовали десятки княжеств, герцогств, графств и т. п. Отношения между ними и внутри них напоминали известную формулу Гоббса «война всех против всех», полицейское же государство покончило с этим положением.
Полицейское гос-во - разновидность авторитарного режима. Следовательно, ему присущи следующие признаки:
1. Одним из признаков государства, в том числе и полицейского, является власть . В полицейском государстве односторонние централизованные властные начала: безусловное принудительное подчинение властным решением центральных органов, жесткая дисциплина и безоговорочная ответственность подвластных.
2. Разделение властей в полицейском государстве, скорее лозунг , чем реалия. Вся государственная власть «замыкается», как правило, на одном или немногих. Именно они осуществляют высшую законодательную, исполнительную и правительственную власть. Народ как источник власти полностью игнорируется.
3. Ядро государственной системы образуют силовые органы и структуры , а само гос-во приобретает расширенные функции (в т. ч. хозяйственную, воспитательную и т. п.)
4. Метод управления – централизованный , запретительный, силовой.
5. Непременным спутником такого государственного управления является расширение государственного формализма и бюрократизма.
6. В общественной жизни действует принцип «разрешено только то, что прямо установлено в законах государства» . В отличие от правового государства, где «разрешено все, что не запрещено».
7. В полицейском государстве заложена тенденция к подробной регламентации и регуляции всех общественных отношений (в т. ч. брак, воспитание, религия, одежда, образование, строительство, наука, здравоохранение, а кое-где и выражение лиц).
8. Социальная цель подобного режима - достижение и поддержание определенного единообразия поведения людей с помощью т. н. полицейских мер - строгого контроля за местопребыванием, передвижением населения, введения института прописки, массовым нарушением тайны переписки, ведением досье на неугодных лиц и пр.
9. В полицейском государстве правительственная деятельность практически всегда определяется не столько правовыми нормами , сколько соображениями «пользы и целесообразности». Причем мнения и взгляды, а тем более возможные возражения со стороны граждан, власть просто не интересуют. Целесообразным признается все то, что соответствует «видам правительства».
10. Теория и практика полицейского государства свидетельствуют , что собственности либо вовсе отказывают в праве на существование, либо ее призывают служить интересам нации и государства. Силовое перераспределение собственности, жесткий контроль за ней, по идее сориентированы на достижение благородной цели - формирование общества с неким усредненным стандартом жизни, не знающим нищеты и сверхбогатства. Вместе с тем подобные идеи почти всегда приводят только к одному - обществу коллективной бедности.
11. Полицейское государство характеризуется принудительным единомыслием . Одно из важнейших прав человека - свобода слов и убеждений - приносится в жертву «политической стабильности». Полицейское государство не терпит либерализма не только экономического, но и политического, идеологического, культурного и т.п. Государство должно быть организовано в монолитный союз, проникнутый психологией единства, где каждый его член сознает свои обязанности по отношению к государству и свои интересы готов подчинить общему делу.
В полицейском государстве (в отличие от правового):
Не признаются и не гарантируются естественные права каждого человека,
Не обеспечивается верховенство правового закона и взаимная ответственность граждан перед государством и государства перед гражданами.
Отсутствует развитое гражданское общество.
В XVIII в. под влиянием идеологии Просвещения и учение известного немецкого философа-просветителя X. Вольфа начала развиваться теория "полицейского государства", согласно которой целью государства является забота о благосостоянии всех законопослушных граждан. Для блага своих граждан государство должно управлять всеми их действиями, вмешиваясь в интимные аспекты быта.
Прусский король Фридрих Великий (1712-1786), последователь этой теории, утверждал: народу, как малому ребенку, надо указывать, что он должен есть и пить. Такой взгляд на государство в XVIII в. энергично воплощали в жизнь правительства разных стран. В России его выразителем был Петр I (1672-1725).
Отличительная черта полицейского государственного порядка - бюрократическое правление, которое отличается от феодальных форм правления тем, что основывается на праве, а не на произволе отдельной личности. Все начинания государственной власти воплощают в жизнь многочисленные представители бюрократии, главным полем деятельности которых являются различные канцелярии. В Германии XVIII в., Где сторонники полицейского порядка занимали особенно значительное место, возникла даже специальная отрасль прикладного государствоведения, посвященная государственной канцелярской практике. Отцом этой весьма своеобразной социально-политической дисциплины был И. Я. Мозер (1701-1785), известный представитель догматической разработки немецкого государственного права.
К середине XIX в. государственное управление называли государственным устройством, или полицией (от греч. politeia (полития) - государственное устройство). Различали полицию (управления) безопасности и полицию (управления) благосостояния. Под полицией безопасности понимали государственное управление, нацеленное на обеспечение личной и имущественной безопасности населения, а во полицией благосостояния - деятельность, направленная на обеспечение материального и духовного благосостояния населения. В полицию безопасности относили прежде всего организацию внешней обороны (армию) и организацию обеспечения безопасности внутри страны (полиция в узком смысле этого слова). В полицию благосостояния причисляли заботы государства о народном здравоохранении, продовольствие, о добывающую и перерабатывающую промышленность, о народном образовании и т.
Разделение внутреннего управления государственной жизнью общества в полицию безопасности и полицию благосостояния исчез из научного обихода только вместе с исчезновением термина "полиция" для обозначения государственного управления.
В древние времена правотворчество не признавали функцией власти, поскольку господствовало обычное право (право по обычаю). Огосударствления суда было важным шагом в укреплении государственной власти.
Если в средние века политическая власть представала как юрисдикция (от лат. Jurisdictio - судопроизводство, производству суда, подсудность, право производить суд, правовая сфера, на которую распространено полномочия определенного государственного органа), как отправление суда, то в государстве Нового времени она оказалась преимущественно управлением или, как тогда говорили, полицией, из-за чего и весь характер нового государства получил название "полицейского государства".
В начале Нового времени государственное управление предусматривало освобождение общественных организаций и личности гражданина от угнетения со стороны феодальных порядков, отстаивание их самостоятельности. И в этом заключался прогрессивный характер идеи "полицейского государства". Но с ослаблением феодальных оков государственная опека не прекратилась. Напротив, она приобрела самодостаточного значения в лице профессиональных чиновников. В этом случае население страны рассматривали не как организацию граждан, а как бесформенную массу подданных, которую государство обрабатывает (воспитывает, учит, контролирует и т.п.) по намеченному властями плану тотальных бюрократических мероприятий. Таким образом, управление в полицейском государстве в принципе отрицал самоопределения личности и общественных групп, поскольку базировалось на принципах всепоглощающей опеки государства над отдельным человеком и обществом в целом.
Полное огосударствление суда и широкое развитие государственного управления привели к установлению и укреплению законодательной функции власти. Государственное законодательство определяло однообразную и прочную юридическую норму для судебных решений. Все аспекты жизни подчинялись законодательном влиятельные и в соответствии с принципом единства власти, вездесущей и всеспрямовуючои, правотворчество было признано исключительной функцией государства.
На определенном этапе государственная опека способствовала преодолению замкнутого хозяйства и установлению хозяйства народного, особенно импонировало немцам, социально-национальное сообщество которых была разбита на множество мелких государств и княжеств, в каждом из которых господствовали феодальные прихоти правителей. Однако с возникновением капиталистического строя последний требовал для своего развития свободы предпринимательской деятельности и конкуренции. Жизнь потребовало свободы от государственной опеки, или требование либерализма, что и нашло свое отражение в идее "эстетической государства", антитезе концепции "полицейского государства". Но эту антитезу строили не на полном и необоснованном отрицании концепции "полицейского государства", а на дальнейшем развитии заложенных в этой концепции прогрессивных просветительских идей, соответствующих новой социально-экономической контексту.
Носителем либеральной политической идеологии стал третий социально-общественное положение, то есть класс состоятельных горожан (буржуазия), в чьих руках сосредоточен значительный денежный капитал. Именно под энергичным давлением буржуазии полицейская система управления государством сдала свои позиции, уступив либеральной системе государственного правления.
Либерализм означал невмешательства государственной власти в экономическую и духовную жизнь человека. Это, в частности, настаивали физиократы и А. Смит. Задача государства либералы видели не у тотальном управлении общественными процессами, а исключительно в правотворчестве и защите прав в суде. Целью же права они возлагали обеспечения не только государственного порядка, декларировала концепция "полицейского государства", но и личной свободы, за которую выступали немецкие идеологи "эстетической государства". Это означало, что полицейское государство должна была быть заменена на либерально-правовом государстве.
Слабость доктрины правового государства вполне очевидно проявила себя уже во второй половине XIX в., Когда на первый план вышло социальный вопрос. На практике выяснилось, что люди не равны даже по меркам либеральной доктрины, социально незащищенные группы (молодежь, пожилые люди, женщины, инвалиды и т.д.) требуют для своего более или менее нормального существование не невмешательства, а, наоборот, вмешательство государства в решения ряда вопросов. К этому следует добавить активизацию классовой борьбы при участии профсоюзов и леворадикальных партий в условиях образования государственно-монополистического капитализма. Последнее также сказывалось на переоценке роли государства в социально-экономическом развитии общества.
Появление на исторической сцене капиталистических монополий сопровождалась со стороны капиталистов требованиями предоставления действенной государственной помощи по упорядочению экономических отношений на внутреннем и внешнем рынках.
Концепция социальной политики и социального государства, особенно часто используемая современными немецкими учеными, выкристаллизовалась в политических дискуссиях второй половины XJX в., Активными участниками которых были марксисты.
Чтобы разобраться в том, можно ли назвать режим управления, утвердившийся в РФ с момента ухода из политики Ельцина, полицейским, давайте попробуем беспристрастно определить, что такое полицейское государство, каковы его основные черты, каким образом такие формы правления устанавливаются и, главное, как им удается продержаться так долго.
Описание подобных режимов появилось в XVIII-XIX веках. Так назывались страны, в которых все рычаги управления страной были в руках элиты, которая использовала различные силовые структуры (неважно, как они назывались: милиция, служба безопасности, карабинеры или полиция) для удержания контроля над всеми органами власти.
При каких условиях возникает полицейское государство? показывают, что для его создания очень благоприятна среда всеобщей анархии и хаоса. «Война всех против всех» приводит к катастрофическому расслоению общества. Те, кто не может «ловить рыбку в мутной воде», начинают ностальгировать по временам спокойствия и тосковать по «сильной руке». В этот момент вчерашние мафиози/рэкетиры и приходят к власти под лозунгами «Стабильность и порядок». Такие высказывания, как правило, импонируют большинству населения.
Полицейское государство может декларировать уважение к правам человека и демократическим свободам. Однако все чаще в риторике правителей звучат слова о «жестком наведении порядка», «дисциплине» и «четкой вертикали управления». Уставшее от "беспредела", общество с этим соглашается. Роль полиции и других силовых структур кажется в этом процессе очень важной: ведь кто "приструнит" бандита, как не человек, в должностные обязанности которого входит защита закона? Правда, со временем строжайший контроль охватывает все сферы общественной жизни.
Желанная стабильность все никак не наступает. Этому виной, конечно же, внешние враги, «которые пытаются поставить нас на колени», а также «вредители-диверсанты», действующие изнутри. Полицейское государство призывает граждан проявить бдительность и всячески сотрудничать с органами безопасности. Можно вспомнить по этому поводу фразу российского императора Николая I: «Революция - на пороге России, но я не пущу ее внутрь». Подобным образом высказывался и Владимир Путин по поводу в Украине.
Примером классических государств, где "правили бал" силовые структуры, служат Испания времен Франко, Чили под пятой Пиночета, режим «кемализма» в Турции. В том, что такая противостоит гражданскому обществу, нет сомнения. Более привлекательной подобного рода страну не сделают ни лозунги о приверженности демократии, ни кокетливая новая полицейская форма (особенно сексапильная у женщин). За «стабильность» население платит слишком большую цену: государственные структуры жестко контролируют политическую и общественную жизнь страны, законы трактуются весьма вольно, создается упрощенная практика руководства судебной властью, выхолащиваются неугодные СМИ и подавляется оппозиция.
Так что же такое современная Россия? Полицейское государство, авторитаризм, олигархия или что-то среднее между ними? Наиболее яркие образчики полицейских режимов показывают, что вся мощь силового аппарата была направлена на защиту правящей элиты (как правило, предпринимателей, крупных монополистов, иногда среднего класса). Представители этих слоев могут чувствовать себя весьма комфортно, за что его и поддерживают. В России судьба Ходорковского и Лебедева показала, что классовая принадлежность не является "прививкой" от репрессий. Вероятнее всего, здесь мы имеем дело с олигархией, которая устраняет со своего пути конкурентов или неугодных лиц руками силовых структур.
Эффективность основной деятельности силовых ведомств - борьбы с реально существующей в обществе преступностью, регулирования миграции, перекрытия каналов поступления в страну наркотиков и даже в ряде случаев борьбы с терроризмом - оказывается крайне низкой
Несмотря на вовремя подоспевшие матчи Кубка Конфедераций, ставшие формальным поводом для очередных масштабных запретов на массовые манифестации, День России запомнится как праздник, во время которого суть России как полицейского государства заметна как никогда прежде. Да, силовиков у нас достаточно, но не много ли их? И не слишком ли велики траты на эти структуры, особенно с учетом качества их работы? Эти вопросы слышатся часто - так что давайте посмотрим на цифры.
В России сегодня 914 500 человек числятся в штате Министерства внутренних дел. Это третья по численности полицейская сила в мире (понятное дело, после Китая - 1,6 млн человек) и Индии (1,5 млн). При этом по числу полицейских на 100 000 жителей Китай (120 человек) и Индия (128 человек) отстают от России (623 человека) приблизительно в пять раз. Стоит заметить, что отстают от нас по этому показателю и все развитые страны: в США соответствующая цифра составляет 256 человек, в странах ЕС - от 300 до 360. Впереди, не считая экзотических островов и карликовых государств, только наши ближайшие друзья - Белоруссия и Сербия (и непонятно как в эту компанию попавший Южный Судан). Во времена «авторитарного» СССР в советском МВД состояло на службе 623 000 человек и показатель «полицейскости» был почти втрое ниже.
Не менее важен вопрос о том, во сколько обходится отвлечение от экономически полезной деятельности такого количества граждан, которым можно было бы найти другое применение. В 2016 году на нужды МВД было выделено 1,08 трлн рублей, или 1,26% ВВП. В США на полицейские силы, оплачиваемые практически целиком из местных бюджетов, тратится $134 млрд, или 0,72% ВВП. Приблизительно такой же показатель у Германии (0,7% ВВП), на чуть более высоком уровне (почти 0,9%) он во Франции. При этом если борьбу с демонстрантами в России можно признать достаточно успешной, то борьбу с преступностью - вряд ли. В 2015 году в стране было совершено минимальное количество убийств за многие годы - 11 700, но это дает среднюю цифру 80,3 случая на 1 млн жителей - против 49 в США, 10,5 во Франции и 8,4 в Германии. Иначе говоря, учитывая число насильственных преступлений и расходы на полицейские силы, эффективность охраны общественного порядка в Германии превышает российские показатели в 20 раз! Зато, конечно, ни у немецкого, ни у французского министров внутренних дел нет такого служебного самолета со спальней и апартаментами, какой заказало для «первого лица» российское МВД всего за 1,7 млрд рублей. Пусть зарубежные коллеги обзавидуются.
Однако, разумеется, МВД хотя и самая многочисленная, но не единственная силовая служба в стране. Обособленно от нее существует Национальная гвардия, насчитывающая до 400 000 человек, Министерство по чрезвычайным ситуациям с 289 000 сотрудников, Федеральная служба исполнения наказаний, в которой работает 295 000 человек, Федеральная служба безопасности с засекреченным штатом, оценки численности которого составляют обычно 100 000–120 000 человек, а с погранслужбой - до 200 000, Таможенная служба (около 70 000), Прокуратура и Следственный комитет (более 60 000), Наркоконтроль (почти 34 000), Миграционная служба (до 35 000) и ряд других менее многочисленных по числу работников агентств типа ФСО, ФАПСИ и им подобных). Я опускаю вопрос про армию, а также про вполне гражданские службы, часто (и не без повода) относимые к силовым, такие как Налоговая полиция, судейский корпус и т. д. Однако даже в таком «неполном» виде численность работников силовых структур в России не опускается ниже 2,6 млн человек.
С точки зрения общего количества занятых эта цифра выглядит исключительно большой. В тех же США, где все полицейские силы, Национальная гвардия, персонал Министерства национальной безопасности и Федерального бюро расследований не превышают 1,2 млн человек, силовики составляют всего 0,78% от общего числа занятых, которое в марте 2017 года превысило 153 млн человек. В основных европейских странах показатели колеблются от 0,68% в Германии до 1,05% в Италии, но в целом остаются ниже или в пределах 1% от общей занятости. В России, где общая занятость не превышает 75 млн человек, доля силовиков приближается к 3,5%, что в четыре раза превышает показатели для большинства развитых стран. Если сравнить эту цифру с другими отраслями народного хозяйства, то окажется, что она соответствует общему числу занятых во всех лечебных организациях страны, немного недотягивает до работников всех видов транспорта и почти в два с половиной раза превышает занятость в добыче всех видов полезных ископаемых. Для сравнения: в США показатели занятости в здравоохранении превышают численность персонала силовых структур в 14 раз.
Еще интереснее статистика преступности, которую указанные силовики призваны сдерживать. В России, по официальным данным, в 2016 году было зарегистрировано 2,13 млн преступлений, тогда как в США - 9,18 млн. Это означает, что в среднем на российского полицейского приходилось 2,33 зарегистрированного преступления, а на американского - 11,5. Учитывая, что число убийств в России было всего на 30% ниже американского показателя, расхождение в общем числе зарегистрированных преступлений более чем в четыре раза представляется, скорее всего, следствием разного подхода к их регистрации и возбуждению дел. Я могу ошибаться, но похоже, что даже та гигантская полицейская машина, которая сегодня создана в России, регистрирует (и, следовательно, признает такими, какие она может или хочет раскрыть) от трети до (в лучшем случае) половины всех совершаемых в стране правонарушений.
Следует также заметить, что в России, в отличие от той же Америки или Европы, огромное место в деятельности силовиков занимают экономические преступления, которые в американской статистике, например, отсутствуют как класс, поскольку налоговые службы и суды занимаются расследованием соответствующих дел без участия полиции - и в большинстве случаев без арестов и задержаний предпринимателей. Масштаб, который принимает расследование такого рода дел в России, беспрецедентен в современном мире и говорит о несоразмерном вмешательстве в экономическую жизнь. Мало того что российские правоохранители обходятся налогоплательщикам существенно дороже, чем в любой западной стране, но они также наносят им колоссальный вред, подчас парализуя работу даже крупных компаний. Это относится ко всему российскому госрегулированию. Например, Федеральная антимонопольная служба в 2015 году возбудила 67 000 дел о нарушении законодательства о конкуренции, тогда как аналогичные ведомства в США - 1400 за 10 лет (2006–2015). Делается это для того, чтобы в большинстве случаев выписать штраф, не превышающий 100 000 рублей.
Я осознанно не касаюсь ничего из того, что почти всегда оказывается в центре отечественных публикаций о нашей правоохранительной системе: коррупции, нарушениях закона и прав граждан, заинтересованности полицейских и иных силовиков в том или ином решении вопроса и т. д. Как только мы переходим на такой уровень, мы начинаем пытаться понять, прогнила ли система или нет, но на каждый негативный пример можно найти позитивный и наоборот, и ни к какому выводу мы, мне кажется, не придем.
Гораздо важнее другое. Сегодня российские силовые ведомства достигли, на мой взгляд, критического момента в своем развитии. За последние 15 лет они увеличились количественно более чем вдвое при сокращающемся в стране числе трудоспособных граждан. Их финансирование выросло более чем в 5,5 раза. Это привело к ряду положительных сдвигов, например к существенному снижению числа убийств и некоторых особо тяжких преступлений, однако на большинстве иных направлений успехов практически не заметно. Эволюция российских силовых структур привела, с одной стороны, к тому, что они стали par excellence гарантами сохранения нынешнего политического режима, а с другой - активными экономическими субъектами, выстраивающими свои собственные отношения с предпринимательскими структурами. Эффективность же основной их деятельности - борьбы с реально существующей в обществе преступностью, регулирования миграции, перекрытия каналов поступления в страну наркотиков и даже в ряде случаев борьбы с терроризмом - оказывается крайне низкой. Заявленное с этого года сокращение финансирования большинства силовых ведомств ставит крайне сложные вопросы, на которые у властей, на мой взгляд, нет ответа.
Опыт работы правоохранителей в большинстве стран указывает на то, что сила в их деятельности редко оказывается главной. Куда важнее профессионализм и эффективная организация работы самих полицейских, с одной стороны, и доверие к ним со стороны общества - с другой.
В России сегодня нет ни того ни другого. В значительной мере это стало следствием превращения силовых органов в огромную и растущую, богатую и богатеющую корпорацию. И поэтому кто бы ни повел Россию в будущее в 2018-м, 2024-м или каком-то еще далеком году, задача превращения силовиков в правоохранителей еще долго будет оставаться, пожалуй, наиболее значимой из всех.
Россия была признана самым полицейским государством в мире по соотношению количества представителей правоохранительных органов на 100 тысяч населения. Рейтинг был составлен на основе статистических данных управления ООН по наркотикам и преступности.
